Ну, вот и беда пришла! Примерно за час до подъема меня разбудила Наташа. Проблемы у нас, говорит, у девчонок животы болят сильно. Выхожу в спальню – ужас! Никто не спит, девчонки бедные мои на кроватях скорчились, кто стонет, кто плачет. Да и Наташа сама, гляжу, бледная, но держится... Я ее за Сашей послал, чтобы та за врачом бежала, а сам разбираться начал, из-за чего это все, что ели. Выясняется, что наелись они вчера стручков каких-то с дерева. На горох, говорят, похожи, дурехи. Когда успели? А пока Вы с теми мальчишками беседовали, говорят...

Наташа вернулась, говорит, у Саши тоже есть больные, но не все, она просила и за ними присмотреть, а сама убежала. Сказала мне это и тоже скорчилась – прихватило и ее. Я чуть-чуть растерялся, а потом вспомнил, как сам в двенадцать лет чем-то отравился и чем меня лечили. У меня в комнате висела аптечка, нашел в ней активированный уголь, раздал всем по таблетке. В корпусе еще комната была, типа кухни, с газовой плитой, мы ее с Сашей как приняли, так и не открывали. Я – туда, воду греться поставил, чувствую – пригодится.

А девчонкам все хуже. Рвать начали... В спальне ужас, что творится... Тут и сестра наша медицинская прибежала с Сашей. Увидела это дело – за голову схватилась. Ой, говорит, это же ядовитые стручки! Просили же мы с Людмилой Сергеевной (это врач наш) это дерево срубить! И врача нет, как назло, домой отпросилась до обеда... Растерялась, она, короче...

Я ее за плечо трясу, говорю, я им активированный уголь дал, что еще делать? Она обрадовалась – ой, молодец, говорит. Надо им желудки промывать и клизмы делать. Только как их в медпункт доставить? Я говорю, надо здесь все, воду я уже грею.

В общем, успокоилась она слегка и пошла работа. Всего 14 больных оказалось – все мои и четыре мальчишки. И пошло дело. Она мне и Саше быстро объяснила, как желудки промывать и клизмы делать. Клизмы-то ладно, а вот заставить девчонку или мальчишку лира три воды выпить, когда им плохо и все назад лезет – это проблема. И орать приходилось и угрожать черт те чем...

Здоровых мальчишек убирать заставили. Они, конечно, носами крутят, противно, мол, но работают. А заодно и глазами по сторонам шарят. Нам-то не до заботы о девчачьей стыдливости было – тут же и клизмы делали и все... Ничего, переживут, живы бы остались...

В разгар работы директор появился. Уж откуда узнал, не пойму... Чутье, что ли? Ну, думаю, сейчас будет крику... А он молодец – меня и сестру выслушал и спокойно так спросил, что еще надо. Свою машину за врачом отправил и сам помогать нам начал.

Часа два этот аврал длился, но вроде, обошлось... Лежат мои девчонки по кроватям бледные, но уже видно, что получше им...

И вот тогда директор нас с Сашей в мою комнату завел и разбираться начал. А что разбираться? Я ему откровенно все рассказал. И про Сашу и про мальчишек этих и про стручки с дерева. Помрачнел он.

– Ваш прохлоп. – говорит.

А мы и сами знаем, что наш... Чувствую, дело идет к порке. Вряд ли директор такое дело безнаказанным оставит. Хоть бы не тянул уж, сказал бы сразу, а то он на нас тяжелым взглядом смотрит и молчит. И мы молчим.

– Врач сказала, – заговорил он наконец, – что, если бы не уголь, который ты, Петр, раздал, еще неизвестно, чем бы кончилось дело. И работали вы оба мужественно, не растерялись... Вот только это вас от порки на сборе вожатых и спасает. Но совсем безнаказанными я вас не оставлю.

Мы молчим. А что говорит? Виноваты...

– С тобой все ясно. – это он мне говорит. – Недосмотрел, не тем занимался...

– А ты, коза, – к Саше поворачивается, – виновата в том, что пошла вчера купаться, когда надо было в корпусе быть. Из-за тебя все это дело и заварилось. Да и за своими не уследила. хоть они и не все у тебя наесться успели.

– Итак. На дневном совещании я о вашем прохлопе скажу, конечно. А после совещания останетесь и скажете мне, чего вы, по вашему мнению, заслужили. Посмотрю, как вы себя оцениваете... Ясно?

Чего ж неясного? Порку мы заработали, порку. Хорошо, хоть не при всех...

Директор встает и, ни слова больше не говоря, уходит. А мы с Сашей сидим и друг на друга смотрим: доигрались, мол...

Вот и не удалось, тебе, Александра, порки избежать. Скоро уже получишь. Ой, боюсь! И стыда боюсь и боли... Наплевать, что Петька меня в такой ситуации уже видел, все равно стыдно. А еще и директор... Неужели он Петю меня пороть заставит? Или сам? Не знаю, что и лучше... Будь, что будет.

А все же дир молодец! И не ругал почти. Так, коротко и сухо обрисовал ситуацию и сказал, что действия были правильные и своевременные. А все равно, как он нас поднял, я начала на себе взгляды ловить: девчачьи – сочувствующие, мальчишечьи – заинтересованные. Дескать, сейчас мы и посмотрим, что ты под шортиками носишь... А может, показалось мне со страху... Я дико боялась, что дир передумает и при всех наказывать будет. В конце концов, заслужили мы...

О! Что это он говорит? Какой шоколад? Пропустила я... Ладно, у Петьки спрошу. Потом. После порки. Ой-ой-ой! Совещание кончается. Сейчас начнется, уже сейчас... Боюсь!

День. Директор.

Тяжелый день выдался. Вот ведь правда – беда одна не ходит. С утра эти стручки. Хорошо, вожатые не растерялись. Точнее, как мне кажется, не растерялся Петя, а Саша – та так, на подхвате была... Вон они сидят, голубчики, дожидаются, когда все из кабинета выйдут. Саша даже голову поднять боится. Что же мне делать с ними? Ведь виноваты, а сильно наказывать не хочется. Честно мне все рассказали, да и, даст Бог, без последствий обошлось... Больные ихние уже вставать рвутся, оклемались. А, с другой стороны – Саша нарушила ведь, отряд бросила. Да и Петя явно к ней присоединиться хотел, это так уж получилось, что мальчишки навстречу ему попались...

Кстати, не продумал я – надо вожатым хоть пару часов в день разрешить купаться и вообще отдыхать. Ну, скажем, в середине тихого часа и через час после отбоя... Завтра объявлю. А этих все же выпорю. Несильно, почти символически, но страху нагоню...

Мало мне отравления, так час назад Света-повариха прибежала. У нее, мол, коробку шоколада украли. Клянется, что под замком была. Врет, наверное, забыла запереть. Вот вам и детки богатых... Хотя, с другой стороны, а папочки их не так разбогатели разве? Наследственность, блин... Впрочем, здесь не только богатые, а еще и «социальная нагрузка» – несколько детдомовцев. Мэрия и не знала, в какой лагерь их отправляет... И вожатым я не говорю, чтобы делить по богатству не начали. Могли и они, это ребята шустрые... Ладно, разберемся. Вожатые сегодня поищут, не может следов не остаться, не может...

Вот и разошлись все, только эти двое на меня как кролики на удава смотрят. Начнем воспитательный процесс...

День. Кабинет директора.

Директор, наконец, оторвался от своих раздумий и, подняв голову, посмотрел на терпеливо ожидавших этого Сашу и Петю.

– Ну-с, что скажете?

Помедлив несколько секунд и оглянувшись на Сашу, встал Петя:

– Александр Степанович! Мы с Сашей хотим попросить у Вас прощения за нашу невнимательность и нарушения. Обещаем, что постараемся никогда не повторить такого...

Директор молчал.

– Нет, нет, мы не просим, чтобы нас не наказывали. – поспешно добавил юноша, заметив тень разочарования и недовольства, мелькнувшие на лице директора. – Мы заслужили...

Петя остановился.

– Так чего же вы заслужили? Саша, что скажешь ты?

Покраснев, девушка поднялась с места.

– Мы заслужили, мы заслужили... – девушка краснела все сильнее и сильнее и, наконец, решившись, выпалила: – порку мы заслужили, чего же еще!

– Только, – поспешно добавила Саша, – я должна получить больше, во-первых, из-за меня все началось, а во-вторых, Петя лучше меня работал. Я растерялась вначале...

– Ну, нет уж, – перебил Сашу молчавший до сих Петя, – моих больных больше, больше и мне должно достаться! И вообще, если можно, пусть один я все получу. А ее не надо, пожалуйста!

– Вот еще! – немедленно вступила в спор Саша. – А одежду у кого забрали? У тебя что ли?

– Ну, хватит! – стукнул ладонью по столу директор. – Оба заслужили, оба и получите!

С этими словами он вытащил из стола уже известный всем ремень. Спорщики враз притихли.

– С кого вот начать только... – задумчиво спросил директор.

– С меня! – хором ответили Саша с Петей.

– Ну-ну, молодцы, хорошо спелись... – усмехнулся директор и внезапно посерьезнел: – Ну-ка, оба! Штаны до колен!

Стараясь не смотреть друг на друга, Саша с Петей поспешно подчинились. Спустив шорты вместе с трусами, Саша машинально прикрыла рукой низ живота, но потом, решив, видимо, усилить свое наказание (уж очень виноватой она себя чувствовала), опустила руки вдоль туловища.

– Молодец! – одобрил ее заметивший это директор. – Только руки возьми на голову... И ты тоже! – добавил он, обращаясь к Пете.

Директор обошел неподвижно застывших «преступников», похлопывая ремнем по ладони.

– Та-ак... Начнем, пожалуй... Саша, шаг вперед и нагнись! Руки на колени!

Смущенно покосившись на Петю, девушка повиновалась. Петя, держа голову неподвижно, изо всех сил старался не смотреть на покорно выставленную для порки попу девушки, но волей-неволей все время косился в ту сторону. Он был очень смущен тем, что, несмотря на все усилия, его «дружок» зашевелился и начал подниматься. «Хорошо, хоть Сашка не видит» – мелькнула у него мысль.

Тем временем директор подошел поближе к неподвижно застывшей в унизительной позе Саше и, взмахнув ремнем, ударил ее поперек круглых ягодиц, которые тут же сжались. Удар получился громкий и Петя подумал, что Саше, должно быть, сейчас очень больно.

Саша, сжавшаяся от стыда и страха, вздрогнула, когда ремень обрушился на нее, и замерла в ожидании боли, которая, как она знала из опыта предыдущей, отцовской порки, приходит чуть позже. К ее удивлению, прошло несколько секунд, а боли почти не было – она ощутила лишь легкое жжение.

Наблюдавший за муками Саши директор довольно ухмыльнулся – в последний момент он слегка задержал руку с ремнем и этим сильно ослабил удар... Постояв, директор вновь ударил ремнем по напряженно ожидающей удара попке. На нежной девичьей коже зарозовели две параллельные полоски. Через несколько секунд к ним присоединилась третья.

– А теперь держись... – успела услышать Саша и буквально подскочила от боли – четвертый удар оказался совсем непохожим на три предыдущих.

Петя, давно забывший о своем решении не смотреть, увидел, как на Сашиной попе надулся рубец, а девушка, не в силах сдержаться, начала распрямляться, протягивая руки к пылающей попе.

– Куда? Стоять! – остановил ее грозный рык директора.

Девушка поспешно согнулась и изо всех сил вцепилась побелевшими пальцами к колени, твердо решив, не дрогнув, вынести все...

Обрушив на Сашу еще два сокрушительных удара, директор решил закончить и, подойдя к Саше, легонько шлепнул ее. От неожиданного прикосновения мужской руки девушка вздрогнула.

– Все уже, все... – довольно ласково сказал директор. – Иди вон к стеночке и постой там, полюбуйся, как я твоего дружка буду воспитывать. Он-то на тебя все глаза проглядел... Да только руки на голове держи, а то еще добавлю!

Саша медленно распрямилась. Одного взгляда на Петю ей хватило, чтобы убедиться в том, что директор был прав – мужское достоинство Пети было предельно напряжено и даже слегка пульсировало. Поймав Сашин взгляд, юноша покраснел, но не посмел опустить руки.

«Негодяй, ты, Петька! – без особой, впрочем, злобы подумала девушка. – Любовался, значит? Ну, погоди, я тебе это еще вспомню...»

Тем временем Пете было уже не до смущения – по приказу директора он согнулся, обхватив руками голени и ждал первого удара. Долго ждать не пришлось... В этот раз директор решил не играть в кошки-мышки и сразу выдал Пете полновесный удар... Юноша перенес его мужественно.

К моменту двенадцатого, последнего, удара у Пети было темно в глазах и от неудобной позы и от боли, которая, казалось, заглушала все другие чувства. Даже слова директора, разрешающие ему распрямиться, он понял не сразу...

Забыл про злость, Саша с жалостью смотрела на исполосованный ремнем Петин зад. Ведь он страдал в значительной степени из-за нее. Внезапно она вспомнила, что, не очень-то веря в то, что ей всегда удастся выйти сухой из воды, захватила с собой в лагерь болеутоляющую мазь. «Вот она и пригодится, – подумала девушка.»

– Свое вы получили, теперь одевайтесь и идите в отряд. Сегодня всем лежать, никаких мероприятий. Из корпуса никому ни ногой. Здоровые пусть в игры поиграют, придумайте что-нибудь. Завтра с утра – всех, в том числе и здоровых, на обследование. Людмила Сергеевна расскажет, что и как... Вам обследоваться тоже, не вздумайте сачковать! И насчет шоколада пошукайте, хоть я и не думаю, что ваши еще и там отличились... Вопросы есть?

Вопросов не было и Петя с Сашей, поспешно приведя одежду в порядок, выскочили из кабинета директора.

– Зайди ко мне. – попросила Саша Петю, когда они подошли к своему корпусу.

«Зачем?» – подумал юноша, но, угнетенный перенесенной поркой, спрашивать не стал. Его слегка удивило то, что Саша тщательно заперла за собой дверь комнаты и, порывшись в сумке, вручила ему тюбик с какой-то мазью.

– Отвернись! – скомандовала девушка и Петя поспешно повиновался.

Стоя лицом к окну, он услышал за собой какой-то шорох и скрип кровати.

– Иди сюда! – вновь скомандовала Саша.

Повернувшись, юноша застыл от удивления: Саша лежала на животе и все ее нижняя часть тела была абсолютно голой.

– Что стоишь? Возьми мазь и смажь мне все... – голос Саши все-таки выдавал ее волнение и смущение.

Выдавив на ладонь мазь, Петя осторожно, боясь причинить боль, коснулся рукой Сашиных ягодиц. «Какие мягкие...» – мелькнула у него мысль. Словно ожидая этой секунды его затихший было член зашевелился. Петя постарался сосредоточится на втирании мази, но не мог. Ощущение того, что он впервые в жизни касается рукой голой попы не какой-нибудь соплячки, а взрослой девушки, не позволяло ему успокоиться...

Саша вся отдалась ощущению руки, мягко массирующей, почти гладящей ее ягодицы. Что самое интересное – ей не было ни капельки стыдно, а, наоборот, бесстыдно хорошо! Рука Пети гладила ее все увереннее, постепенно проникая и между ягодицам и (может быть, случайно) даже спускаясь ниже, в горячую и влажную щель между ногами...

Именно температура и влажность этой щели поразили не ожидавшего этого Петю настолько, что он даже на секунду приостановился. Почувствовав, что еще несколько секунд и она совсем утеряет контроль над собой, Саша, воспользовавшись этой остановкой, резко повернулась и села на кровати.

– Хватит, Петенька... – почти прошептала она. – Давай, теперь я....

Не дожидаясь согласия юноши, Саша потянула вниз его шорты и перед ее глазами вновь предстал напряженный, влажный член Пети. Поспешно отведя глаза, она встала с кровати, освобождая место. Юноша, казалось, собиравшийся что-то возразить, неловко лег на ее место.

Нежно прикосновение Сашиных рук заставило его возбудиться еще сильнее, он даже испугался, что это возбуждение сейчас достигнет предела. Чтобы отвлечься, Петя решил посчитать до ста...

Счет помог очень мало... Когда Саша, внезапно закончив массировать ягодицы, легла с ним рядом и начала лихорадочно целовать его, шепча ласковые слова, юноша вновь был близок к кульминации. Повернувшись на бок, он, в свою очередь, обнял Сашу и ответил на ее поцелуи. Его рука бродила по спине девушки, опускалась на уже знакомые возвышенности, поднималась к груди... Объятия, казалось, продолжались, бесконечно... Петя даже сам не заметил, как оказался сверху Саши. Опомнился он лишь тогда, когда его предельно напряженная плоть, казалось, сама нашедшая дорогу в лоно Саши, уперлась в ее ловко подсунутую ладошку....

– Петенька, милый, не надо этого... – умоляюще прошептала Саша. – Я боюсь, прости меня... Потом, не сейчас...

Продолжая целовать Сашу, Петя слегка отстранился...

– А можно..., можно я его рукой подержу? – вдруг прошептала Саша. – Я давно хотела, но стеснялась...

Можно ли? Еще бы! О таком Петя мог лишь мечтать... Он повернулся на спину, Саша села рядом с ним и осторожно, как величайшую драгоценность, взяла в ладонь его пульсирующее естество.

– Какой он твердый и, в то же время, нежный... – прошептала девушка, – я никогда и не думала...

Повинуясь какому-то инстинкту, она осторожно стала водить рукой вперед и назад. Не ожидавший этого Петя даже не успел попросить не делать этого, как его тело сотрясла судорога, за ней другая... Он застонал...

Саша с удивлением увидела, как из маленькой продолговатой щелочки на самом верху Петиного члена вылетела белая струя. За ней последовала вторая... Саша не сразу вспомнила, что уже видела такое в злосчастный день его наказания... Тело юноши изогнулось и резко ослабло. Смущенный происшедшим, он спрятал лицо в ладони.

– Петя, Петенька, чего ты расстроился? – продолжала целовать его тоже, честно говоря, смущенная происшедшим Саша. – Это было так красиво...

Красиво? Петя почему-то думал, что Саше будет противно видеть внешние проявления его возбуждения. Ободренный ее словами, он опять повернулся на бок и стал целовать девушку, шепча ей слова любви и благодарности... Сплетясь руками и ногами, влюбленные затихли...