Был чудный апрельский день. Алиса и Лада (она же Клавдия) сидели в комнате и смотрели модные журналы. Теоретически девочки должны были делать уроки, но какие уроки могут быть, когда на улице распускаются первые листики, а ветер доносит из открытого окна какие-то романтические запахи. Может, это запахи первой любви, сладкие и в то же время чуть горьковатые? В такой день хочется приключений, вот так выбежать на улицу, и, потеряв голову, ухнуть в водоворот чего-нибудь совершенно необычного, совсем как в кино о Джеймсе Бонде. И сразу же представляешь себя Ким Бессинджер. «Нет, лучше Лив Тейлор – ведь, говорят, я на неё похожа! – думала Алиса. – А Лада – это же Памела Андерсон, вот только грудь отрастит…» Ну до скучных ли формул и теорем?

Неожиданно в дверь постучали. Моментально журналы полетели под стол, и на коленях оказались учебники. «Можно, можно, войдите!» Дверь отворилась, и в комнату вошла мать Алисы, Лидия. Она выглядела так, будто только что сошла с картинки одного из журналов, только что просматриваемых девочками.

– Бросайте ваши учебники, пошли пить чай.

Идея была превосходной. В едином порыве девочки вскочили и дружно проследовали на кухню. На столе стояли пирожные, бутерброды и печенье. «Не для меня, – грустно подумала Алиса, с отвращением глядя на одинокий крекер, который сама же положила себе на тарелку. Но страх набрать хотя бы один лишний грамм пересилил желание наброситься на пирожные и есть, есть, есть, пока не исчезнет последняя крошка. Лада же не стеснялась и уплетала за обе щеки.

– Девчонки, – обратилась к ним Лидия. – Как вы смотрите на то, чтобы сняться для журнала «Вог»?

У Алисы перехватило дыхание. Она посмотрела на подругу. Глаза у Лады были величиной с блюдца, рот приоткрылся. К Алисе вернулся дар речи.

– Это как? – спросила она.

– Да очень просто. Нам нужны новые лица, а вы вполне подойдёте.

Мама Алисы была довольно известным фотографом и работала сразу в нескольких крупных издательствах. Пару лет назад Алиса снималась для детского журнала, но чтобы сниматься в «Вог»! Это было круто.

– Где и когда? – спросила она.

– Это что, голыми? – почти одновременно с ней спросила Лада. Лидия засмеялась.

– Это не «Плейбой», хотя даже для него не обязательно позировать голой.

А насчёт времени и места – приходите завтра в студию, побеседуете с директором и всё узнаете. А мне пора. И хватит терять время на чтение глупых журналов, – вы ведь всё равно не умеете шить. А если я увижу у вас в дневниках хотя бы одну двойку – никаких съёмок!

Лучшего стимула для занятий и придумать было нельзя. Девочки поспешили в комнату к Алисе, и вскоре погрузились в мир точных наук. На следующий день после школы они отправились в студию. Их уже ждали. Мило побеседовав с директором, который оказался очень приятным пожилым человеком, девочки заполнили анкеты, затем прошли в другую комнату, где им предложили переодеться в купальники, а затем позировать фотографу. Алиса думала, что их будет снимать её мама, но фотограф оказался странного вида молодым человеком, одетым в широкую рубашку с индийскими письменами, с проколотыми ушами, носом, языком и губой и с длинными грязно-русыми волосами, собранными в хвост. Затем было двухчасовое ожидание, а потом Алиса и Лада получили по экземпляру типового договора и несколько дней на размышления, и отправились домой.

– Я думаю, надо дать маме почитать это, чтобы вдруг не надули. А, может, даже придётся нанять адвоката, чтобы тот проверил и одобрил договор. Я слышала, некоторые модели так и делают, – сказала Алиса подруге, медленно шагая к остановке.

– Да, конечно, – согласилась та. Пошли, разумеется, к Алисе. Дожидаясь маму, девочки сделали уроки, вымыли посуду и пропылесосили ковёр. Послышался скрежет ключа в замке. Алиса бросилась к двери, надеясь, что пришла мама. Но нет, – это был папа.

– Привет, – сказал он. – Как приятно, когда тебя встречает такая красивая девушка.

Алиса улыбнулась отцу.

– Привет. А у меня новость. Ты не поверишь – мы будем сниматься для «Вог»!

– Не может быть! Это что, обнажёнными?

– Ну что ты, папа, это же не «Плейбой»!

– А жаль! Такие фигурки, как у вас, девчонки, нужно показывать народу, не прятать под тряпками.

– Папа, перестань! Вообще, твои шутки совсем смутили Ладу. Смотри, как она покраснела! Она о тебе плохо подумает!

– Да куда уж хуже! – отец улыбнулся и похлопал Ладу по плечу. Лада обернулась и увидела на своём плече чёрную, сморщенную руку с отвратительными кривыми когтями. Жуткий вопль был слышен на квартал, не меньше.

– Ты меня совсем оглушила, – сказал папа Алисы, снимая с руки ужасную перчатку. Шутка! – сказал он, протягивая перчатку девочке. – Привет! Я – Фредди Крюгер, приятно познакомиться.

– Дядя Толя! Ну и шутки у вас! Я чуть в обморок не упала! – сказала Лада, уже хихикая.

Она с опаской протянула руку к перчатке. Коснувшись её, девочка отдёрнула руку. «И так каждый раз, – улыбаясь, подумала она.

Снова послышался звук открываемой двери. Наконец-то пришла мама. Отец Алисы встретил её в дверях, поднял на руки и поцеловал. «Вот это да, – подумала Лада. Люди столько лет женаты, а всё как молодожёны». Мама Лады умерла 7 лет назад, когда девочке было 9 лет, и теперь её воспитывал отец.

– Что случилось? – спросила мама. Вы помните, что я вам говорила про двойки? Никакой подхалимаж в виде чистой посуда вас не спасёт!

– Что ты, мамочка, мы вообще хорошо учимся, мы вчера весь вечер делали уроки, сегодня хорошо написали контрольную, я уверена, что получим пятёрки.

– Ну что ж, принесите дневники.

– Да пожалуйста!

В обоих дневниках красовались только четвёрки и пятёрки.

– Молодцы, девочки. Рассказывайте, как прошло интервью.

– Хорошо! С нами хотят заключить контракт! Вот, смотри, – и Алиса вытащила из сумки пластиковую папку. Лидия внимательно прочитала договор.

– Ну что ж, всё в порядке. Расценки стандартные, условия тоже, 2-хнедельный контракт, все права у «Вога».

– А нас не заставят сниматься голыми? – спросила Лада.

– Нет, здесь написано – «в одежде».

– А что значит: «В одежде»?

– Это значит – как минимум – трусы и лифчик.

Клавдии стало жутко.

– Как это трусы и лифчик? Это же не одежда!

– Ты спросила – я ответила.

Вы когда-нибудь слышали звук крушащейся мечты? Железом по стеклу он царапает обнажённые нервы и длинными иглами впивается в сознание, вибрируя и повторяясь снова, и снова, и снова…Именно это сейчас испытывала Лада, бессмысленно глядя в пол.

Да, не у всех родители настолько либеральны, как у Алисы. Отец Лады бал человеком консервативным, и нередко порол девочку за различные проступки. Неизвестно вообще, разрешил ли бы он дочери сниматься для журнала даже в одежде. Но в белье – это был бы запрет без разговоров. Едва сдерживая слёзы, она почти побежала в комнату Алисы. Та последовала за ней.

– Что такое? – спросила она подругу.

– Я не могу сниматься. Отец меня убьёт!

– Да брось, что он сделает?

– Ты не знаешь, что это такое, – Лада грустно покачала головой. – Я не могу это сделать.

– А, может, ты его спросишь? Покажи ему договор, там же написано – «в одежде», спроси его разрешения – вдруг он согласится?

«А правда – чем чёрт не шутит, подумала Лада. – А вдруг он не найдёт в этом криминала? Да и лишние деньги нам не помешают».

– Слышишь, – сказала Алиса, – Я попрошу моих родителей с ним поговорить. Хочешь?

– Давай сначала я с ним поговорю. Лада направилась к двери.

– Пока! Завтра расскажешь, – сказала Алиса, провожая подругу. Удачи тебе!

И она захлопнула дверь.

Сергей Иванович, отец Клавдии, неодобрительно смотрел на дочь. Поморщившись, он снова прочитал контракт. «Вроде бы всё пристойно, – подумал он. – Платят прилично, да и девка при деле будет. Куда лучше, чем по улицам шляться и баклуши бить».

– Ладно, – сказал он наконец. – Ступай, фотографируйся. Но смотри у меня, не дай тебе бог с этой работой в историю вляпаться. Ты меня знаешь – устрою тебе американский флаг.

– Да, папочка! Спасибо, папочка! Лада чуть не прыгала от радости. – Я пойду к Алиске заниматься.

– Заниматься или дурью маяться? – спросил её отец.

– Заниматься, заниматься. У неё родители ужас, какие строгие, всегда следят, чтобы мы уроки делали. И дневник смотрят, у Алиски, а потом и у меня, за компанию. Вот, смотри, за вчерашнюю контрольную пятёрка! Это мы позавчера занимались!

– Чтоб в восемь была дома.

Лада побежала к подруге делиться хорошей новостью. Сделав уроки, девочки взяли плед и уютно устроились на диване.

– Знаешь, отец сказал мне, если я в какую-нибудь историю влипну, устроит мне американский флаг.

– Это как? – спросила Алиса.

– Не знаю, но я думаю – бить будет. Это у тебя родители классные, наверно, и не наказывают тебя никогда.

– А помнишь Юлькин день рождения? Там был весь класс. Кроме меня. А я дома сидела. Две недели под домашним арестом: школа-танцы-дом. Вот тебе и не наказывают. Алиса вздохнула.

– Подумаешь, домашний арест. Зато тебя не лупят, как меня, – сказала ей Лада.

– Кто тебе сказал? Ещё как лупят. Вот совсем недавно, в каникулы, мне так влетело – вспомнить страшно!

– А что ты сделала?

– Ну, смотри, дело было так…

Алиса вспомнила вдруг страшную зимнюю ночь, сперва звонок, потом быстрые сборы. Дорогу она почти не заметила. Потом больница, снующие туда и сюда сёстры, серьёзное лицо врача, разговаривающего с отцом. Витя, старший брат Алисы, разбился на мотоцикле и попал в больницу с сильным сотрясением мозга и переломами рёбер, ключицы и обеих ног. Сейчас он заканчивал лечение в реабилитационном центре, и через 2 недели должен был вернуться домой. Алиса навещала его через день, а в каникулы – каждый день.

Мотоцикл был починен и поставлен в гараж. Алисе, которая совсем недавно получила мотоциклетные права, строго-настрого запретили даже приближаться к гаражу, уже и не говоря о мотоцикле. А в ту среду ей было необходимо успеть в библиотеку, после этого на соседней улице обменять кассеты, потом забрать фотографии и забросить их домой, из дома забрать костюмы и реквизит для танцев, и затем мчаться в студию, на репетицию в костюмах.

Подумав, что родители всё равно на работе и придут поздно, она достала запасные ключи и пошла к гаражу. Всё получалось прекрасно, дела были сделаны вовремя. Довольная, она подъезжала к дому. И тут судьба от неё отвернулась. Ей не повезло дважды: во-первых, родители вернулись раньше – ну кто знал, что именно сегодня они собрались в гости? А во-вторых, услышав шум мотоцикла, они сразу же подошли к окну, и увидели, как Алиса подъезжает к гаражу. Папа с мамой вошли в гараж в тот момент, когда девушка снимала шлем. По лицам родителей Алиса поняла, что у неё начинаются проблемы. Врать не было смысла. Обычно либеральные и балующие дочь, на сей раз они были настроены очень серьёзно.

– Тебе запретили близко подходить к мотоциклу – тихо сказал папа.

«Уж лучше бы ты орал», – подумала Алиса.

– Я вижу, ты не понимаешь слов. Хорошо, попробуем по-другому.

Они вошли в дом. Прошли в кабинет. Отец разложил диван, между тем мама села в кресло.

– Снимай брюки, – скомандовал отец. Алиса сняла джинсы и аккуратно повесила их на спинку стула.

– А теперь трусы.

Трусы последовали за джинсами.

– Ложись лицом вниз на диван, – скомандовал отец, вынимая из брюк ремень. Алиса легла на диван и закрыла глаза. «Ни за что не заплачу, не дождутся, – подумала она. Но после шестого удара слёзы сами хлынули у неё из глаз. После десятого она плакала навзрыд, после четырнадцатого просила прощения у обоих родителей, а после двадцать первого просто кричала. На двадцать пятом ударе отец остановился.

– И не думай вставать, – сказал ей отец. – Теперь тебя накажет мама.

– Мамочка, пожалуйста, не надо, я больше не буду, я больше просто не вынесу, – заплакала девушка.

– Расслабься, я не буду тебя пороть.

Алиса сквозь слёзы посмотрела на мать. Действительно, ремня у мамы в руках не было. Девушка с облегчением вздохнула.

– Полежи пока, я сейчас приду. С этими словами мать вышла из комнаты.

Теперь в зрительском кресле сидел отец.

– Встань на четвереньки, Алиса, – мать вошла в комнату.

Алиса повернулась, чтобы переспросить, и вдруг увидела у мамы в руках клизму. Девушка не поверила своим глазам.

– Мамочка, что это, зачем это? – залепетала она.

– К сожалению, я не могу прочистить тебе мозги. Но могу прочистить кое-что другое. В следующий раз ты будешь сначала думать, а потом делать, а не наоборот.

Лидия достала вазелин, и, раздвинув ягодицы дочери, обильно смазала ей анус. Та же участь постигла и конец клизмы. Алиса пыталась сжать ягодицы, но безуспешно, клизма легко вошла ей в задний проход. Затем она почувствовала, как внутрь вливается вода. Девочка заойкала, завертела попой, и её тут же наградили увесистым шлепком и обещанием повторить порку с самого начала. Алиса перестала сопротивляться. Наконец мама закончила процедуру.

– Лежи. Я не разрешаю тебе вставать.

Родители вышли из комнаты. Алиса думала, что не выдержит напора воды изнутри, и только ужас перед нарисованным её воображением наказанием удерживал её на диване. Через полчаса мать вошла в комнату.

– Ты можешь сходить в туалет.

Забыв, что на ней нет ни трусов, ни брюк, Алиса бросилась в туалет. Оставшиеся каникулы она провела дома за учебниками.

Контракты были подписаны. Лидия передала их директору. Через два дня девочек пригласили на съёмки.

Работать было тяжело. Юпитеры слепили, Алиса и Лада перемерили столько вещей, что покупка нарядов превратилась для них из удовольствия в совершенно неприятное занятие. Но главное – работодатели были довольны. Кроме того, девочкам ни разу не предложили раздеться до белья.

Настал последний день съёмок. После очередного переодевания девочки вошли в костюмерную и не увидели ни костюмов, ни платьев, ни брюк. Вместо всего этого на вешалках висели лифчики, пояса и прочее бельё. Но что это было за бельё! Оно переливалось всеми цветами радуги, и притягивало взгляд, словно магнит. Алиса бросилась к вешалкам и стала выбирать себе самый красивый комплект. Лада стояла в стороне.

– Смотри, мой размер. Ты что, и посмотреть не хочешь? – спросила её подруга.

– Нет, – твёрдо ответила та. Я в белье не снимаюсь.

Неожиданно вошёл директор.

– Уважаемые дамы, – обратился он к Алисе и Ладе. – Наш журнал решил сделать вам подарок. Любая вещь на этой вешалке будет вашей. Правда, с одним условием – вам надо будет в ней сфотографироваться.

– А можно выбрать две или три вещи? – спросила его Алиса.

– Да хоть все. Основное условие вы слышали.

Алиса стала откладывать понравившиеся ей вещи в корзинку. Лада грустно смотрела на вешалки. Вдруг сердце её забилось быстрее. Она увидела на вешалке перламутрово-розовый пеньюар, весь в оборках и рюшах. К нему прилагались такого же цвета чулки на резиночках. Алиса уже вовсю позировала фотографам, а Лада всё стояла и смотрела на пеньюар. «Примерю, пожалуй. Только взгляну на себя в зеркало – и сразу же сниму».

Но, увидев себя в зеркале, Лада передумала переодеваться. «Ну, снимусь нём разик – что тут такого? Может, это фото и не напечатают». С этими мыслями она прошла в зал. Алиса как раз закончила съёмки и шла к выходу.

Помощник режиссёра увидел Ладу и переключил внимание на неё.

– Как вам идёт этот пеньюар! Вы в нём просто неотразимы. Вот только бельё придётся снять, ведь оно у вас тёмное, просвечивает, понимаете ли.

– Давайте я надену другое, – сказала Лада.

– Нет, нет, ведь теряется всё очарование. Ну что вы стесняетесь, он ведь непрозрачный.

Подумав минуту, Лада согласилась.

Сразу после окончания съёмок девочки получили расчёт. При этом Алиса несла битком набитую сумку, тогда как в руках у Лады был всего один маленький свёрток. Но она была не менее счастлива, чем её подруга.

Прошло пять месяцев. Начались и сразу же закончились летние каникулы. Однажды вечером за ужином мама положила перед Алисой большой конверт. «Сюрприз!»

Алиса вдруг почувствовала волнения, как перед выходом на сцену. Непослушными руками она открыла конверт. О Боже! На неё с обложки смотрело до боли знакомое (по зеркалу) лицо!

– Мама! На обложке!

От волнения она не могла говорить.

– Листай, не отвлекайся, – сказала ей Лидия.

Алиса начала перелистывать страницы и увидела сначала одну свою фотографию в деловом костюме от Шанель, потом ещё одну в маленьком чёрном платье с белым воротником, и затем ещё одну в белье от Келвина Клейна.

– Мама, я так счастлива. Спасибо!

Алиса поцеловала мать. Она перелистывала страницы, и вдруг ахнула. На одной из них она увидела какую-то непохожую на себя Ладу, почти совсем голую, в облаке чего-то розового и воздушного. В свете юпитеров пеньюар оказался абсолютно прозрачным.

– Мама, смотри!

Лидия увидела фотографию и пожала плечами.

– Умные люди сначала думают, а потом делают, а не наоборот.

– Мама, ты не понимаешь. Её ведь за это отец убьёт. Может, ты или папа поговорите с ним?

– Спроси отца.

Алиса пошла было к папе, но по дороге передумала. «Может, никто и не заметит, – подумала она. – Тем более, что под фотографией стоит имя «Клавдия», а так Ладу называл только отец, да изредка Алиса.

Почему-то её хорошее настроение испарилось. «Бедная Ладка, – думала она. Как на неё будут смотреть в школе?» Она пошла звонить подруге, но так и не смогла сообщить ей эту новость по телефону.

Лада прилетела, как на крыльях. Увидев лицо Алисы на обложке, девочка чуть не потеряла дар речи. Переведя дыхание, она стала искать свои фотографии. И тут ей стало плохо – она увидела свою фотографию в чём мать родила. Алиса побежала за водой.

– Ты не расстраивайся. Может, никто тебя и не узнает. А карьера тебе обеспечена.

– Я не пойду домой. Я останусь жить у вас.

Ладу трясло, она не могла успокоиться.

– Твой отец не читает такие журналы. Всё будет в порядке.

– Алиса, ты не понимаешь. Он всё равно узнает. Я пропала.

На следующий день журнал поступил в продажу. К Алисе потянулись толпы одноклассников за автографами. Лада в этот день в школу не пошла. Впрочем, её на фотографии не узнали. Это и сообщила вечером Алиса подруге. На следующий день после школы девочки вышли во двор и сразу же встретили Сергея Ивановича. Держа в одной руке журнал, он приветствовал дочь пощёчиной. Потом схватил Ладу за руку, и, прошипев в сторону Алисы «позор семьи», потащил дочь к машине. Внезапно у Алисы появилась идея. Она вспомнила, что её двоюродный брат Олег живёт в доме напротив Лады, окно в окно. Алиса побежала домой. Она позвонила матери на работу.

– Мам, можно камеру взять?

– Радость моя, а ты знаешь, сколько она стоит?

– Хорошо, а фотик папарацци с телескопом?

– Бери.

Собрав сумку, в которую она положила фотоаппарат с телескопическим объективом, запасные объективы и несколько особо чувствительных плёнок, и, взяв штатив, Алиса стала звонить Олегу. Тот был дома, но собирался уходить. Тем не менее, он был рад предоставить сестрёнке свою квартиру, и даже помог ей донести аппаратуру. «Не курить, не сорить, будешь уходить – ключ в почтовый ящик», – сказал ей на прощание Олег и ушёл. Алиса поставила штатив и настроила аппаратуру. Она решила снять весь «Американский флаг», от начала и до конца. А потом эти фотографии можно будет передать, например, в милицию.

В объектив девочка могла разглядеть малейшую деталь в каждой из 3-х комнат Литвиновых. Лада сидела в столовой и плакала, а Сергей Иванович ей что-то говорил. Потом они прошли в другую комнату. Лада начала раздеваться и скоро стояла совсем голая. Затем она легла ничком на кровать. Сергей Иванович пристегнул руки дочери наручниками к кровати. Потом привязал её ноги к ножкам. Алиса сделала первый кадр. Затем он на минуту вышел и вернулся с каким-то мячиком на верёвочках. Алиса поняла, что это кляп. И действительно, он вставил дочери в рот кляп и застегнул его на затылке. Потом Сергей Иванович вытащил из брюк солдатский ремень, сложил его вдвое и стал стегать Ладу. Бедняжка не могла даже кричать, и только дёргалась в такт ударам. Алиса сняла ещё несколько кадров. Потом ей стало скучно. «Подумаешь, невидаль какая. Стоило ли из-за этого портить нервы себе и другим».

Сергей Иванович бросил ремень на стул. Алиса приготовилась сворачивать аппаратуру, как вдруг заметила, как отец Лады двигает к себе какое-то ведро. Алиса увидела, что в нём стояли розги. Достав длинный прут, Сергей Иванович размахнулся и сильно ударил им по попке девочки. Та дёрнулась и изогнулась. На обеих ягодицах стала проявляться красная полоса. Алиса стала быстро снимать. Лада тряслась всем телом, на её попе появлялись ровные параллельные полосы. Через несколько минут Сергей Иванович отложил розгу.

Думая, что это всё, Алиса облегчённо вздохнула. Она сделала ещё несколько снимков и увидела, что плёнка почти кончилась. Девушка решила её заменить. Между тем Сергей Иванович не спешил развязывать дочь. Теперь он поднял ремень со стула и взял его за конец. Размахнувшись, он ударил дочь пряжкой, потом ещё раз, и ещё… Алисе стало страшно. Посмотрев на попку подруги, она неожиданно поняла, что значит «Американский флаг»: поверх багровых полос на белой коже девушки стали проступать красные звёзды – отпечатки пряжки. Машинально она продолжала снимать. Через несколько минут Лада уже не дёргалась и не вырывалась. «Может, она уже без сознания, – подумала Алиса. – Что же делать? Может, в милицию позвонить? Или ещё куда-нибудь?»

Пока она думала, Сергей Иванович снова отложил ремень. Он стал отвязывать ноги дочери. Алиса увидела, что Лада шевелится, и решила, что порка закончена. «Теперь действительно пора сворачиваться», – подумала она. Но что это? Вдруг Алиса увидела, что Сергей Иванович не освободил ноги дочери, а, согнув их в коленках, снова привязал. Затем Алиса увидела, что он раздвинул ягодицы Лады и стал чем-то мазать девочке анус. «Точно, будет клизму ставить, – подумала Алиса. Но не угадала. Алиса увидела, что Сергей Иванович расстегнул брюки и вынул свой мужской инструмент. Двумя руками он раздвинул ягодицы дочери и стал медленными толчками вводить между ними свой член. Лада мотала головой и билась ею о кровать. У Алисы перехватило дыхание. Она продолжала снимать, как потихоньку весь этот огромный орган вошёл в анус Лады, и затем, как Сергей Иванович начал раскачиваться, нанося своим членом девочке новые и новые удары, вынимая и вбивая его внутрь до самого конца.

Алисе показалось, что прошла вечность, пока тот не закончил мучить дочь. Девочка посмотрела на часы: прошло всего пятнадцать минут. Наконец и эта пытка закончилась. Сергей Иванович отвязал дочь и вышел из комнаты. Лада лежала неподвижно, изредка вздрагивая. Алиса почувствовала, что вся горит, по её лицу текли слёзы. «Сволочь, садист, ненавижу!» – думала Алиса, складывая объективы и камеру в сумку. – Я тебе устрою весёлую жизнь…»

Через два дня Сергея Ивановича Литвинова ждал неприятный сюрприз…