– Господи! Ты уже год не можешь поменять лампочку в холодильнике, так о каких серьезных отношениях вообще может идти речь! – Петя смотрел на захлопнувшуюся перед носом дверь, пытаясь уловить в высказанной Танькой претензии хоть какую-то логику.

«Ой, ну, пожалуйста, пожалуйста! Мне тут еще истерик не хватало. Зато будет спокойный вечер!» – подтянув рваные шорты, он пошел глянуть, что еще есть в вышеупомянутом холодильнике. Подцепив пальцем кусок торта и поняв, что никто ему за это по шее не даст, он почувствовал небывалое удовлетворение.

С не меньшим удовлетворением он осмотрел гору немытой посуды в раковине и мстительно свалил туда еще пару тарелок из-под тортика. Залив все это дело свежей водичкой, он, напевая: «В хоккей играют настоящие мужчины...», – побрел к телевизору смотреть футбол.

Играли в тот вечер, как назло, плохо. В квартире было непривычно тихо, и поэтому его бодренький крик «Судью на мыло!» резанул слух даже ему самому. Решив, что с настроением надо что-то делать, Петька достал из бара привезенную другом из Праги бутылку абсента. Он откладывал ее давно – все не находил повода. То водочка после мороза с пельменями, то холодное пивко под воблу и хорошую компанию... До загадочной жидкости цвета слабенького раствора медного купороса руки все никак не доходили. Он перерыл всю кухню, пытаясь найти сахар кусочками, но потом плюнул и решил, что обычного песка хватит. Вооружившись рюмкой, цветастой сахарницей и кофейной ложечкой, Петя начал приобщаться к изыскам богемной жизни Парижа начала века. Приобщение шло тяжеловато. Сначала он попробовал потягивать абсент как коньяк, но градусы убивали все впечатление. Первая рюмка, опрокинутая целиком, оставила во рту кучку нерастворившегося сахара и слабость в коленках, но Петя упорно продолжал работать над созданием атмосферы.

Проснулся он через несколько часов, когда после многих безуспешных попыток он так и не смог нащупать одеяло. Во рту было премерзко, пить хотелось страшно, а из глубин приобщившегося к красивой жизни организма поднималась горькая волна. Медленно, стараясь ничего не расплескать в своей гудящей голове, Петя пошел на кухню. Проклиная перегоревшую в холодильнике лампочку, он в темноте пытался нащупать пакет кефира, когда его рука наткнулась на что-то мохнатое. В следующую секунду палец пронзила резкая боль. Петя взвизгнул как-то совсем не по-мужски, отдернул руку и резко захлопнул дверцу холодильника.

– Так... спокойствие. Только спокойствие. Скорее всего, это кошка... или крыса...

Петя осторожно вытер лоб футболкой, стараясь не задаваться вопросом, откуда в его холодильнике могла появиться кошка или крыса. В голове упорно вертелась фраза: «В потолке открылся люк...» Он решительно включил свет на кухне, взял в одну руку прихватку, в другую – переворачивалку для тефлоновой сковородки и быстро, пока не передумал, открыл дверцу холодильника.

Все-таки не зря абсент не разрешен для продажи в большинстве стран мира. К такому выводу Петя пришел, уставясь на верхнюю полку холодильника. Там, виновато поглядывая на Петю, сидело небольшое мохнатое существо в джинсовых шортиках.

– Покорнейше прошу прощения, Петр Константинович. Вы так неожиданно вошли... Рефлексы, знаете ли... Безусловные инстинкты. – Существо незаметно попыталось отодвинуть в сторонку инструкцию по эксплуатации холодильника. – Я тут, знаете ли, лампочку пытаюсь поменять, да вот панелька что-то не отходит... Апчхи!

– Будьте здоровы... – сказал Петя и решительно захлопнул дверцу. Он очень аккуратно опустился на табуретку и попытался вспомнить, осталась ли еще в Москве скорая психиатрическая помощь.

Дверца холодильника робко приоткрылась. Петя дернулся, заорал и отлетел в угол, опрокинув табуретку. Дверца сразу захлопнулась. «Ой, ну, и пожалуйста… » – тихо и обиженно донеслось из холодильника. «Я могу вообще уйти, еще не хватало. Орут, будто крокодила увидели».

Пете пришло в голову, что он, пожалуй, предпочел бы крокодила. Желательно, не говорящего. Собрав остатки мужества он встал и маленькими шагами стал пробираться в коридор, для храбрости поддерживая с самим собой идиотскую светскую беседу: – Блин, неужели в этом абсенте и в самом деле столько галлюциногена? Как же он называется? Танин. Нет, танин вроде в чае…

– Да не танин, а туйон! – поступил из холодильника ворчливый глухой комментарий. – О, молодежь… Слышал звон, а не знает где он. А вот чайку бы неплохо, горяченького. Вы бы, Петр Константинович, чайничек поставили.

Дверца холодильника распахнулась настежь и существо в джинсовых шортиках решительно выбралось наружу.

Петя вздрогнул и помотал головой, предпринимая очередную попытку проснуться от кошмара. Попытка не удалась. Глюк недовольно покосился на несчастного Петю и, ловко перебирая коротенькими мохнатыми ножками, потопал по столу к электрическому чайнику. Встав на цыпочки, он приподнял крышку и заглянул внутрь. Удовлетворенно хмыкнув, нажал коленкой на кнопку включения чайника и слез со стола на стул, выжидательно глядя на Петю. Петя продолжал тупо и неподвижно стоять посреди кухни.

– Мне бы горяченького… с лимоном, а то как бы не простыть… – деликатно попросило существо. Долг хозяина дома вывел Петю из оцепенения. Продолжая незаметно для себя по телячьи поматывать головой, он тем не менее потянулся к буфету, достал сахарницу и блюдце с полузасохшей половинкой лимона. – А чай – на столе, – дрожащим голосом сказал он и зачем-то добавил: – «Липтон».

– И «Липтон» сойдет, – согласилось существо. – Ну все, хватит переживать. Будем знакомы, Петр Константинович. Меня зовут Тимофей. Я здесь у вас на домовой практике. На неделю. После курсов.

– Ка-аких курсов? – спросил Петя, сам отчетливо сознавая весь идиотизм своего вопроса, да и ситуации вообще.

– Повышения квалификации. Домового управления Хамовнического округа Москвы, – гордо ответил глюк по имени Тимофей. И снова чихнул.

– Квалификации чего? Кого?? Какой квалификации?? – тонким голосом завопил окончательно растерянный Петя.

– Как чего-кого? Курсы домовых. Теперь вот у меня новый уровень – ремонт бытовой техники, электроприборов, аудио-видео, – похвастался Петин гость. – Вот компьютер пока не возьмусь чинить, разве что-то простенькое. Операционку там переставить, блок питания поменять.

Чайник зашумел и щелкнул. Тимофей покосился на все еще мотавшего головой хозяина и кивнул в сторону чайника:

– Не поспособствуете, Петр Константинович? А то мне, боюсь, не достать.

Петя механически достал чашку, наполнил ее кипятком и бросил пакетик чая. Он молча наблюдал, как Тимофей старательно окунает и вытаскивает пакетик чая, кладет сахар, размешивает его и, громко отдуваясь, отхлебывает горячий чай. Все это начинало казаться нормальным. Но это просто не могло быть нормальным! Петя еле удержался от желания помотать головой – помогать это не помогало, а шея уже начала болеть. Он достал из холодильника бутылку водки, налил половину чайной чашки и залпом выпил.

– Ай-ай-ай... – огорченно покачал головой Тимофей, – что же вы, уважаемый Петр Константинович! Попытки решить психологические проблемы с помощью алкоголя неотвратимо приводят к алкоголизму! Человек не осознает своей пагубной привычки, успокаивая себя тем, что одна кружка пива ничего не значит, в то время как формируется психологическая адаптация... – Тимофей резко оборвал себя и помотал головой, как будто заразился от Пети. – Простите, Петр Константинович! Это из лекции времен Михал Сергеича... на последних курсах, где нам давали основы психоанализа, было рекомендовано прежде всего формировать устойчивую положительную мотивацию у субъекта...

Петя, не отрывая глаз от Тимофея, налил еще полкружки и выпил. Тимофей вздохнул:

– Эх... то ли дело раньше... – Он немного помолчал, предаваясь воспоминаниям. – Да, что говорить... плесните и мне, Петр Константинович, а то не хочется опять на антибиотиках сидеть...

Петя долил водки в полуопустевшую чашку чая. Тимофей отхлебнул и блаженно зажмурился.

– Так о чем я? А, ну да... Вот представьте, Петр Константинович, чтобы получить квалификацию домового, раньше нужно было сдать только три экзамена: по печам, как по объектам повышенной опасности, по ветеринарии и домострою! А сейчас столько профилей!

У Пети перед глазами встала картина, как толпа домовых разного профиля управляется с их офисным сервером... Между тем Тимофей, все чаще прикладываясь к чашке, продолжал что-то там говорить.

– Ну, так вот что я говорю? Все психологические проблемы в современной семье от отсутствия сильного хозяина! Раньше цыкнешь на бабу – и все! А если не то, так на лавку и розгами!

Петя усилием воли заставил себя прислушаться.

– Как это розгами?

– Как-как! – пожал плечами домовой. – По заднице! Всыплешь десяток-другой – сразу как шелковая становится! А не становится – так третий и четвертый! И знаете, Петр Константинович, хочу я Вам сказать, что вот нету лучшего средства мужику убедить жену, или там полюбовницу. Ни тебе скандалов, ни хлопанья дверью, ни битья посуды... Сначала-то она, конечно, буянить – мол, да как ты смеешь бить женщину, пусти, ничтожество! Ну, Вы не обращайте внимания, дело такое, женское, амбиции. Потом по-другому запоет – мол, за что? Вот тут неплохо объяснить за что, и кто в доме хозяин, и как с хозяином надо разговаривать... Не останавливаясь, само собой – разве только прутик на свежий поменять, ежели разлохматиться. А вот когда плакать начнет – Петенька, миленький!! Пусти, хватит... Вот тогда еще десяток на закусочку – и хорош... Тут утешить не забудь девочку, слезки вытри, поцелуй, обними поласковее. И все – никакого конфликта, совет да любовь в доме... Ох, простите, Петр Константинович, чтой-то я Вам тыкать начал. Увлекся, старый дурак.

– Ничего, ничего, конечно, можно на «ты», – машинально проговорил Петя, занятый размышлениями отнюдь не об этикете. – А что, Тимофей, неужели это и сейчас – так делают? Не, ну я слыхал конечно – вожжами жену, домострой... Бьет, значит любит... Но это ж в древности все было, а нынешние женщины – они такого не позволят! Вот взять хоть мою Таньку....

– Не позволят? – удивился Тимофей – Ох, Петр Константинович, как это такое не позволят? Ну, для первого раза может, к лавке привязать придется, да вот хоть полотенцем. А что до вожжей – так это, я Вам скажу, щас большая редкость. Да и негигиенично как-то. То ли дело розги, а у Вас вон тут и парк под боком. Ивы над прудом, а из ивы – самые розги! Крепкие, ядреные, сносу нет.... Как раз для Наших девочек...

– Наших? – удивленно переспросил Петя.

– Я сказал «Наших»? – Тимофей смущенно потер нос. – Ну, наша девочка, наша Таня... видел я ее! Прямо бриллиант! Чуть-чуть обработать! – Тимофей удовлетворенно похлопал себя по довольно-таки пухлому волосатому животику и начал сползать со стула. – Что-то я засиделся... пора мне... у меня еще утюг на восьмом этаже и микроволновка, чтоб ее, на пятом...

– А... э... Тимофей! А розги-то как?

– Что как?

– Как их делают-то?

– Делают? – Тимофей вытащил из-под стола котомочку и начал перебирать что-то в ней. – Розги, мил человек, не делают! Розги срезают! Идешь в лес, выбираешь дерево, которое тебе покажется, слушаешь его, просишь прощения, и оно тебе само нужные веточки даст... Обрежешь аккуратно парочку, спасибо скажешь и ищешь другое дерево. Ну, вот как десятка два наберешь...

– Двадцать???

– Ну, так ломаются они, ломаются... Значит, срежешь розги, поблагодаришь лес, и домой – хворостины обрабатывать. Сначала срезаешь листочки, неровности там всякие, чтобы не поранить твою красавицу... кончик можешь пожевать, чтобы помягче был и не просек до крови...

– До крови??? – судорожно выдавил Петя.

– Так всякое бывает. Пока такую красавицу воспитаешь... упорная... но оно и чести ее мужчине больше! Так вот – розги положи в воду соленую, как ее слезушки, пусть помокнут. Когда розга гибкая, она всю попку охватывает, жжееееется, а девушки рыдают...

Петя сглотнул – белые пышные Танькины ягодицы стояли у него перед глазами.

– Ну, соль, она, знамо дело, дезинфицирует.... Так что не жалей соли, не жалей. Но на всяк случай – мази какой запаси. Вон в «Лавке жизни» поспрошай такую, чтоб и от царапин, и от отеков помогала...

– «Спасатель»? – обрадовался Петя. – «Спасатель» у меня есть, мама купила, сказала, что дома всегда «Спасатель» нужен, от ожогов, мало ли.

– Ну, вот и хорошо... Ладно, спасибо за угощение – пора и к делу, – и Тимофей сосредоточенно полез в холодильник. – Да и ты делом займись.

Петя нерешительно встал. Задумчиво выдвинул ящик буфета, позвенел приборами и выудил короткий острый ножик. Затем встал на табуретку и полез на антресоли. Чертыхнулся, уклоняясь от падающих на голову коробок из-под обуви, порылся и вытянул старый чертежный тубус.

– Я скоро приду, Тимофей! Не прощаюсь, – сказал он погромче, чтоб его услышали в холодильнике.

– Фонарик возьми! Ночь на дворе, – буркнули из холодильника. Но в ответ только громко хлопнула входная дверь.

Впрочем, на дворе, оказывается, уже светало. Вспугивая редких бомжей и ранних собачников, Петя решительными шагами несся по парку к дальнему пруду.

В низине у пруда, ежась от утренней росы, Петя провел добрых полчаса. С промокшими ногами, замерзший, но еще более решительный, он почти бежал обратно домой, размахивая изрядно потяжелевшим тубусом.

– Вот, Тимофей, принес! – с порога объявил он. – Такие? Ох, еле набрал сколько надо. Все попадались какие-то неровные, или короткие, или высоко растут. А крапивы там у пруда сколько – все руки обстрекал.

– А что ж крапивки-то, не нарвал? – огорчился Тимофей. – Э-эх, забыл я тебе сказать – тоже самое оно... Для началу. Ну да не беда, в другой раз.

– На соседку попал – с собакой гуляла! – возбужденно сообщил Петя. – Она на тубус смотрела, как будто у меня там топор, которым я только что труп расчленил! – Петя торопливо высыпал веточки на пол.

Тимофей скептически осмотрел гербарий.

– Вот это клен – сломается сразу... липа тоже не годится... А вот это хорошо, это краснотал... – Тимофей шустро раскидывал ветки на две кучки. Кучка под наименованием «сойдет» была определенно меньше той, которая называлась «не годится». Он выбрал пять веточек и вручил Пете: – Вот, этого на первый раз хватит. Обрабатывай и замачивай, а мне уже пора. Я там тебе еще розетку подкрутил...

Петя смутился.

– Да я вот сам собирался...

– Ну и хорошо. Розги подготовишь, посуду помой. Негоже жить в таком бардаке, – сказал Тимофей и исчез. Петя почему-то воспринял это совершенно спокойно.

Следующий час он, высунув от усердия язык, аккуратно очищал веточки.

Маленькая ванная наполнялась душистым паром – Петя не поскупился и высыпал в ванну целую пачку «Эвкалиптово-ромашковой соли с минералами Мертвого моря». Сглатывая горькую от краснотала слюну, Петя вышел в комнату, разыскал между диванных подушек мобильник, выдохнул и решительно набрал номер.

– Ты обалдел? Девять утра, суббота!! – сонно и злобно проворчала Танька вместо «привет».

– Во-первых, здравствуй – мягко и неторопливо произнес Петя.

– Хм... Ну, здравствуй, – удивилась Танька. – Это все что ты хотел сказать?

– Ну, что ты, – заверил Петя, – это только начало. А сказать я хотел, что созрел для обсуждения серьезности наших отношений. Жду тебя через час.

– Ой, не смешите меня!! – возмутилась Танька – Ты для начала лампочку в холодильнике поменяй! И посуду вымой.

– Уже, – с достоинством сказал Петя.

– Что, в самом деле? – Танька, судя по всему, немедленно проснулась. – А в честь чего это такие перемены?

– Приезжай – все обсудим. К половине одиннадцатого – уточнил Петя.

Танька фыркнула.

– Ты меня на интервью блин приглашаешь?? Когда соберусь – тогда и приеду!!

– Я тебя жду к пол-одиннадцатому, – повторил Петя. – Все, давай! Некогда мне – у меня еще тут дел по горло. Увидимся! Пока!

Танька еле успела сказать «пока», прежде чем услышала в трубке короткие гудки. Сон слетел с нее окончательно, уступив место жуткому любопытству.

Дел действительно было много. Домовой, крайне неплохо разбиравшийся в холодильниках, видимо, не совсем точно представлял себе интерьер современной квартиры.

– Где, блин, мне найти лавку?! – Петя метался по квартире, разрываясь между диваном и кроватью. Он даже повалялся на обоих кверху попой, проверяя, что лучше, и несколько смущаясь пришедших в голову мыслей. Попутно он откопал в столе подарок друзей на первую годовщину их с Танькой встречи – меховые, цвета полинявшего тигра, наручники.

В конце концов, Петя выбрал кровать, так как привязать или прикрепить кого-то к мягкому скрипучему дивану, было просто невозможно, да и спальня была угловой комнатой – крики будут не так слышны.

– Господи, о чем это я? – по спине градом покатился пот. Петя как-то странно осел на кровать, думая, не спятил ли он окончательно. Но тут в дверь нетерпеливо позвонили. – Была – не была!

Он открыл дверь, и Танька стремительно вошла в коридор. Привычно на ходу чмокнула его в щеку и, не глядя, сбросив ему на руки легкую куртку, отправилась прямиком на кухню и распахнула холодильник. Хмыкнула. Закрыла дверцу. Заглянула в раковину и хмыкнула еще громче.

Петя даже хихикнул – пожалуй, он никогда еще не видел свою подругу такой растерянной. Впрочем, Танька упорно старалась не показывать своей озадаченности. Скроив безразличную мину, она с ногами залезла на кухонный диванчик и деланно обычным тоном поинтересовалась:

– Ну? И что ты собирался мне сказать в такое странное время суток? Какие такие судьбоносные вопросы, Петенька, в твоем понимании заслуживают обсуждения в субботу с раннего утра?

– Пошли в спальню, – твердо сказал он.

– В спальню? – Танька растерялась еще больше. – Нас ждет горячий секс в знак примирения?

Петя заставил ее встать, нежно поцеловал и сказал:

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя.

Танька моргнула.

– Петенька, у тебя все в порядке?

– Да, – он решительно подтолкнул ее в сторону спальни, – у нас все будет в порядке.

Если бы еще он сам был в этом уверен...

Танька, не сопротивляясь, позволяла тащить себя в спальню. Там все уже было готово. Танька удивленно посмотрела на наручники и нервно хихикнула.

– Чтобы ты не думал, я всегда считала, что у нас по этой части все в порядке и тебе совершенно не обязательно...

Петя решительным поцелуем прервал ее:

– Не мешай мне, ладно?

– Ой, ну, пожалуйста... не то, чтобы я... это даже забавно – помнишь, мы с ними тогда поиграли...

Петя молча пристегнул ее руки к спинке кровати и вытащил откуда-то снизу веревку, чтобы привязать ноги.

– Милый, – Танька почти обрела утраченную было уверенность. – Если ты мне сначала привяжешь ноги, я не смогу раздеться... ну, хорошо, хорошо, только осторожно с чулками – они очень удачные... а почему спиной кверху?

Кляпа в доме не было. Но ведь домострой на кляп не рассчитан?

Петя подтянул кверху ее узкую юбочку и начал стаскивать трусы.

– Петька, осторожнее! Это Шантель!! – не унималась Танька. – Совсем новые, у меня только два таких комплекта – этот и сиреневый еще. Тебе нравится? Да нежнее, нежнее!! Нежней, говорю!! Порвешь кружева – получишь!!!

Нет, по части кляпа домострой явно недоработан, подумалось Пете. Он обвел глазами комнату, но ничего подходящего так и не увидел. Зато увидел одеяло, валяющееся на полу около дивана, и сообразил, что, пожалуй, оно тоже сейчас пригодится. Петя подобрал одеяло, сложил вдвое и скатал в плотный валик.

– Ну-ка, приподнимись, – и он подпихнул валик Таньке под бедра. – Вот, так удобнее.

– Какое удобнее!!! – Танька возмущенно задергалась – оно колючее!!! Да зачем все это! Мне так неудобно!

– Удобно, удобно. Все будет удобно. Лежи, я сейчас, – быстро сказал Петя и бросился в ванную. Танька вывернула шею, провожая его удивленным взглядом.

Петька вернулся через несколько секунд, стряхивая воду с пучка розог. Выбрал один прут и осмотрелся, думая, куда пристроить остальные.

– Куда? Тумбочка же полированная! – Танька сделала замечание просто по привычке – все ее внимание было сосредоточено на пруте в руках у Петьки. – Что это?

– Розги.

– Какие розги?!!

– Горького в детстве читала? Ну, так вот, Таня, – это розги. Розги – это Таня. А вот сейчас вы познакомитесь поближе. – Петька понимал, что несет чушь, но остановиться уже не мог. – Короче говоря, я сейчас буду тебя ими драть. То есть, пороть.

– Петя, – голос Таньки звучал тихо и угрожающе. – Я не знаю, что ты пил и чего ты там начитался... – тут ее голос сорвался на крик. – Но немедленно меня развяжи!

– Развяжу. Когда мы закончим. Тебе же легче будет – поплачешь...

– Легче??? Да я тебя... – от злости Танька задохнулась и со всей силы дернула наручники. Тонкая цепочка, как ни странно не подалась. – Я тебя... А!!!

Петя удивленно смотрел на белую полоску на ягодицах Таньки, которая у него на глазах вспухала и становилась красной. Он поудобнее перехватил розгу и стегнул сильнее. Танька зашипела что-то нецензурное. Пожалуй, если стегать чаще, ругаться у нее времени не будет – решил Петя и положил несколько ударов подряд. Танька взвыла и начала тяжело дышать.

– Петя, – слегка отдышавшись, сказала она, – давай поговорим разумно...

Петя подумал, что меньше всего ему сейчас хочется вступать в разумные переговоры и в который раз мысленно посожалел о недоработках домостроя. Тем не менее, ничего не оставалось, как избегать переговоров уже опробованным способом. Он вздохнул поглубже и еще раз перехватил розгу поудобнее.

– Так вот, Петя, – продолжала Танька, – я уверена, что... аййййййййй!!! оййййй!!! ииии!!!

Приступить к продолжению немедленно Петя сумел из чистого малодушия – он совершенно не хотел узнать, в чем так уверена Танька. Визг, равномерно усиливающийся после каждого удара и чуть успевающий затихнуть перед следующим, казался ему куда более выносимым на слух. «Эх, соседи... Надо было музыку включить», – мельком подумалось ему после десятого усиления визга, который приобретал к тому же все более высокую тональность. На двенадцатом ударе розга сломалась в руках у Пети. Он чертыхнулся и потянулся за следующей.

К тому моменту, когда сломалась вторая розга, визги приобрели несколько иной оттенок. В них начали звучать какие-то неожиданно эротичные вздохи. Петя прикладывал все усилия, чтобы не отвлекаться на эротично приподнятую попку Тани. Делать это становилось все сложнее и сложнее – после удара ягодички приподнимались и как-то беззащитно сжимались. Кофточка сбилась, разлохмаченная Танька выглядела необыкновенно тепло и мягко... Она пыталась подтянуться на руках, чтобы уклониться от очередного удара, лопатки сходились вместе и она была похожа на маленького птенчика... Увлекшись этим зрелищем, Петя чуть было не пропустил момент, когда вздохи перешли во всхлипы и Танькины плечи затряслись от сдерживаемых рыданий. Он чуть было не забыл про добавочный десяток...

«Мудрый мужик Тимофей – прямо как в воду глядел», – с уважением подумал Петя, отсчитывая вслух этот самый последний десяток, погромче, чтобы слышать себя сквозь Танькины всхлипывания, перемежающиеся неразборчивыми: «Ой, хватит!! Петенька, хватит же!!» Все! Он с облегчением отбросил розгу и бросился на кровать рядом с Танькой, обняв ее за вздрагивающие плечи.

– Ну, хватит, вот оно и хватит, маленькая... Ну, перестань, перестань. Ничего страшного... – Не переставая гладить разлохмаченные кудри, Петя с трудом дотянулся до замка наручников и подхватил полуосвобожденную Таньку на руки. Хлюпая носом, она обхватила его за шею. Петя крепче прижал ее к себе и замер.

Понемногу рыдания стали затихать и совсем успокоились. Тогда Петя чуть отстранил Таньку и заглянул ей в глаза. В их зеленой глубине загоралась что-то, что было мало похоже на раскаяние. «Ох, зря я наручники снял...» Танька схватила его за уши и, притянув его голову себе, страстным поцелуем впилась ему в губы.

– Таня, ты.... ааа... ооо... ооо!!! Не останавливайся... только не... не... останавливайся...

Тимофей, слегка покраснев, оторвался от вентиляционной решетки на соседнем пятом этаже и, загадочно улыбаясь, вернулся к микроволновке.

«Надо будет выбрать минутку и Таньке про фемдом рассказать», – подумал он, и сосредоточился на неработающем гриле.