Сегодня я подарю тебе крылья. Нет-нет, любимая, ты не так меня поняла. Крыльев у меня нет. Зато они есть у тебя. Вот их-то я тебе и подарю. Ты спрашиваешь, как я собираюсь дарить тебе то, что есть у тебя и так. Но ведь без меня ты бы так и не узнала о них, верно? Они не вовне, а внутри тебя, так что напрасно ты рассматриваешь свои лопатки в зеркало. В нем ты не увидишь ничего нового. Это ведь всего лишь внешняя оболочка. Она предназначена быть твоим вместилищем, как драгоценный сосуд создан для изысканного вина, как роскошный ларец для сокровища. Одновременно и дом твоей души, и тюрьма ее. Подобно затворнице в гареме, ты глядишь на мир сквозь окошки глаз, сквозь узорные решетки своих ресниц. Сегодня мы дадим тебе немного свободы.

Потерпи, ты ведь не можешь воспарить прямо здесь, где пространство разделено на отсеки потолками, полами и стенами. Сначала нам придется немного потрудиться. Помнишь, как прошлым летом мы с тобой поднимались на небольшую вершинку? Подъем тогда казался тебе нескончаемым. Почти возле самой вершины ты выбилась из сил и стала просить, чтобы мы вернулись. А потом благодарила меня за то, что мы все-таки добрались до вершины – так прекрасно было то, что открылось оттуда нашему взору. Чем доступнее вершина, тем она более посещаема. Тем больше грязи и мусора на ней остается. И наоборот, чем труднее достичь вершины, тем она чище. Однако на этот раз мы выберем не самую сложную – твои крылья еще не окрепли.

Ты спрашиваешь, что у меня в руке? Это волшебная палочка. С ее помощью мы и попадем на вершину. Каждое ее прикосновение оставит на твоем теле огненный след – но таковы условия. Без этого волшебство не будет действенным. Нет, дорогая, это только в сказках волшебник и шагу не может ступить без фирменной волшебной палочки с лейблом Филипс или Сони. В руках настоящего мага даже обычный ореховый прут становится волшебным. А вот обыкновенная веревка. На ней можно развешивать белье или поднимать наверх ведра с раствором. Но у нас она тоже станет волшебной – по крайней мере, послужит волшебству. Чтобы тело не воспрепятствовало твоему полету, нам придется хорошенько его прикрепить. Прежде чем взлететь, тебе придется преодолеть не просто дверцу, а целый лабиринт. Ты можешь заплутать в нем и, не найдя выхода, останешься сидеть, нахохлившись, точно птица в своей клетке. Тело, каким бы прекрасным оно ни было, есть всего лишь земная субстанция. Без тебя оно останется просто безжизненной куклой. Потому оно так боится потерять связь с тобой, потому может не отпустить тебя на свободу.

Как видишь, все очень просто. У тебя есть способность к полету и, чтобы ее раскрыть, нужно лишь твое желание.

Раз...

Два...

Три...

Нет, милая, мы ведь с тобой уже знаем, что мы не в сказке. Только в них все совершается на счет «три». У нас с тобой все по-настоящему. И наш с тобой путь куда длиннее...

Пять...

Шесть...

Семь...

Тебе кажется, что силы твои на пределе, что ты уже не в состоянии больше терпеть. Тело твое извивается, по нему пробегает крупная дрожь. Оно пытается задержать тебя, не позволить тебе вырваться на свободу. Потерпи, малыш, я ведь предупреждал, что путь по лабиринту нелегок. Главное преодолеть его в этот первый раз, не дать страху завладеть тобой.

Что это, наказание, награда? Не спрашивай меня, я не смогу тебе ответить. Иногда мне и вправду хотелось наказать тебя, когда ты была капризна, ленива или взбалмошна. Но я понимал, что причина этого кроется глубже. Ты бывала такой оттого, что твои крылья затекали от малоподвижности. Оттого, что тебе не хватало полета. А это уже моя вина. Я вовсе не стремлюсь заставить тебя быть удобной мне – я люблю тебя такой, какая ты есть. Главное, чего я хочу – это дать тебе возможность открыть, обрести себя. Сам по себе полет не цель, он лишь средство для ее достижения. Можно ли считать наказанием то, что сопряжено с наслаждением? Наверное, можно – ведь наказывают, если хотят исправить. То есть помочь стать лучше и, в конце концов, заслужить награду, пусть даже это будет просто похвала самой себе. А если пытаться исправить бесполезно, тогда и наказывать незачем. Наказание имеет смысл только тогда, когда содержит в себе зерно награды.

Боль от ожогов, которые оставит мое волшебство, скоро стихнет. Следы их быстро сойдут. Останется память, но и она продержится недолго – всего лишь до нового полета. Ты сама попросишь меня о нем.

До вершины остается лишь несколько мгновений, каждое из которых равно вечности. Ты сосредоточена, словно пилот бегущего по взлетке лайнера за миг до команды «Отрыв!» Да, да, это и есть тот миг, на достижение которого потрачено столько усилий. Теплый вихрь подхватывает тебя и несет вверх и вперед. Его называют по-разному. Некоторые считают, что это и есть Любовь. Я не стану их оспаривать...

Есть и другие – те, кто подсознательно отторгает все, не укладывающееся в узкие рамки их разумения. Они создают свой однообразно-болотистый мир, откладывая его вокруг себя, точно улитка раковину. Однако они гораздо менее безобидны, чем представляется на первый взгляд. Если им покажется, что твоя непохожесть на них угрожает стабильности их мирка, они станут опаснее стаи пираний. Берегись их, любовь моя. Нет палача страшнее толпы.

Как провести четкую границу меж плотским и духовным, низменным и возвышенным? По твоим нервным окончаниям бежит сигнал, крик твоей плоти. Он достигает мозга, мгновенно возвращается обратно, в доли секунды блокируются или открываются мириады синапсов и рецепторов, снуют туда-сюда молекулы нейротрансмиттеров. Все это кажется хаосом, но в нем есть строгий порядок – и из всей этой свистопляски в конце концов рождается нечто качественно иное. Где-то здесь и залегает незримая грань между плотью и духом.

Ты давно не бывала так счастлива. Радость и покой – в эти два слова укладывается все многоцветие твоих переживаний в этот момент. Твое наслаждение передается и мне, я подпитываюсь им, связанный с тобой незримой нитью. Нет цепей, крепче невидимых, радость моя.

В этот раз я боюсь отпускать тебя слишком далеко и надолго. Ты еще неопытна и можешь не найти обратной дороги, ослабеть, упасть. Подождем, пока не придет опыт, и крылья твои не нальются силой. Это случится много полетов спустя – но случится обязательно. В этот раз я хочу лишь дать тебе ощутить полет, чтобы в дальнейшем ты не представляла бы жизни без него. Отныне время для тебя измеряется промежутками между полетами. Два полета назад... До прошлого полета...

Ты лежишь обессиленная, этот первый полет забрал тебя всю. Я укладываю тебя спать и поправляю одеяло. За окном все те же тусклые фонари все того же города. Но теперь у нас есть потайная дверца, через которую мы можем сбегать от них, когда нам этого захочется.

Доброй ночи, любимая.