Утро не задалось. Лехант вляпался в паутину, брезгливо начал трясти рукой, зацепил за золотое шитье на плаще и досадливо выругался. Ну вот, ноготь сломал, шитье порвал, да еще, кажется, заблудился в лесу на охоте, как неоперившийся юнец из придворной «недогвардии». Нет, он, конечно, не заблудился, просто намеренно отстал от общей охоты, сил не было смотреть, как жалко ощеривается подросток-лисица на целую стаю холеных псов. Не считал Лехант подобную охоту мужским занятием. Но бродил он уже в одиночестве достаточно долго, и если не принести достойную добычу, то шуток и смешков по поводу длительного отсутствия хватит на добрую дюжину дуэлей.

В лесу резко потемнело. Для сумерек было катастрофически рановато, возможно внезапная гроза. Хорошо, если так. Дурацкие сказочки о нападении шайки лесных охотоборцев, владеющих погодной магией, почему-то уже не казались такими смешными. Лехант поежился – откуда-то сбоку просочился холодный струящийся ветерок и до изумления реально опутал ноги. В следующее мгновение он ощутил сильные ноги, сдавившие шею, а на взметнувшихся, чтобы освободиться, руках повисло что-то тяжелое. В голове прозвучал резкий щелчок, и Лехант потерял сознание.

Очнулся он от струи холодной воды, ударившей прямо в лицо. Проморгавшись, придворный дуэлянт и смельчак уставился в чьи-то черные зрачки, находящиеся чрезмерно близко. Натуральная дрожь, вовсе не от холодной воды, охватила его. Лехант дернулся, глаза отодвинулись, и мир начал понемногу прорисовываться. Только вот радости от такой картины было немного. Руки его, защемленные металлическим приспособлением, были подтянуты высоко к потолку. А потолок был каменный. Лехант прожил в этой местности 10 лет, но никогда не слыхивал о существовании пещер в Мрокаинских лесах. Тем не менее, это были именно пещеры – в темных углах совсем уже плотной чернотой виднелось несколько ходов. Напротив Леханта, чуть покачиваясь на носках, непринужденно разглядывая полностью обнаженное мужское тело, стояла невысокая, смугло-золотистая девушка с ярко рыжими волосами. Вот так – так, а глаза у нее вовсе и не черные, а серые. Ярость почти видимыми искорками струилась по ее телу, уходя в тяжелую, не для девичьей руки, плеть.

– Это вы убили сегодня юную Махон? – она говорила, едва сдерживаясь.

– О чем это ты? – голос у Леханта оказался, неожиданно для него самого, скрипучим и прерывистым.

– Ну, конечно, у оборотня не может быть имени, оборотень это дикий зверь. А по всем предсказаниям Махон должна была стать родоначальником великой мрокаинской династии и полностью поменять отношение людей к таким, как она.

Лехант понял, что девица имеет в виду лисичку-подростка, которую гнала утром свора. Он-то как раз был против подобного убийства, но не оправдываться же перед невоспитанной соплячкой.

– Ты же не оборотень, какое тебе до этого дело, – Лехант постарался придать своему голосу презрительное выражение, что не так-то легко сделать, будучи подвешенным к потолку в обнаженном виде.

К тому же, девчонка была чудо как хороша, и ярость ей шла необыкновенно. Да уж, у голого мужчины порой есть куда больше поводов для смущения, чем у голой женщины.

Девчонка окинула его гневным взглядом и пошла красными пятнами от злости.

– Что ж, я вижу, ты не принимаешь ситуацию всерьез. Ты переоценишь ее очень скоро.

Рыжая взмахнула плетью, небрежно, не целясь, но вплетенный в нее металл рассек кожу совсем рядом с пахом, и Лехант вмиг похолодел. Три жгучих удара оставили на его груди три кровавых следа, и он уже с огромным трудом сохранял надменное выражение лица. Но девчонка, видимо, решила, что он слишком хорошо держится, и остановилась. На золотой цепочке у нее на груди болтался золотой свисток. На его переливчатый сигнал из правого хода появились два здоровущих мужика.

– Чё, повелительница, уже выносить, што ли? – осведомился первый, с хитрющей какой-то усмешкой оглядывая Леханта.

– Ну уж нет, еще рановато, – оскалилась девица. – Мы его вообще убивать не будем, он благополучно вернется домой и все подробно расскажет.

– Ни за что! – вырвалось у Леханта, о чем он сразу же пожалел.

– Да куда ты денешься, – обрадовалась рыжая. – Мы ведь тебе одежду не вернем. Принесите розги, – отдала она приказание мужикам, окончательно повеселев.

Лехант, разом потеряв самообладание, забился на цепях, что-то заорал, зарычал, но все же опомнился и умолк. Однако в голове у него забилась мысль о непременном самоубийстве, поскольку представить себе, как он возвращается в замок голый, с характерными следами на теле, он просто не мог – точнее, мог, и как раз явственно представил.

– Ты не бойся, я тебя не очень больно высеку, – разом оценив смену выражений лица Леханта, процедила зловредная девица. – А то мальчику станет стыдно, он совьет веревочку – и на деревце...

– Сука, – прошипел Лехант, и тут как раз внесли розги.

Мужики покосились на Леханта и ушли, причем ему явственно послышались сдавленные смешки.

Рыжая вытащила из ржавого ведра розги, подошла к Леханту близко-близко, медленно провела розгами по его губам, и он почувствовал дурманящий вкус поцелуя. В голове зазвенели колокольчики, он замотал ею, отгоняя морок. Какой поцелуй, девчонке пришлось бы приносить здоровенный чурбан и карабкаться на него, чтобы дотянуться губами до его губ. А наглая девица уже обошла Леханта с тыла и нежно поглаживала розгами ягодицы. Леханту было невообразимо стыдно, он уже хотел, чтобы быстрее началась непосредственно порка: может быть, боль отвлечет мысли.

И сначала она отвлекла. Но непереносимая рыжая делала длинные паузы, вновь переходила на поглаживания, и Лехант опять почувствовал дразнящее возбуждение. И в этот момент девчонка перешла к груди Леханта и, увидев его неуместную готовность, звонко расхохоталась.

Ярость придала ему небывалых сил. Ломая руки, он вырвал цепь из верхнего крепления и попробовал оглушить девчонку. Это оказалось не так-то просто: Лехант несомненно был сильнее, но она вертелась ужом, вставала в невообразимые стойки, и Лехант в первую минуту схватки пропустил несколько чувствительных ударов. Но все же ему удалось скрутить ее, и тут же его озарила весьма удачная мысль: отплатить ей той же монетой. Только он не будет ее поглаживать: девчонке придется визжать от боли, а не от возбуждения. В пещере было полным полно различных приспособлений для пыток, хотя все они были весьма старые. Мигом найдя подходящий станок, Лехант закрепил на нем рыжую бестию, и принялся охаживать теми же розгами. Злость еще клокотала в нем, и он не сдерживал ударов, сек изо всей силы. Однако девчонка молчала. Ее крепкая попка и мускулистые ноги уже покрылись пересекающимися мелкой сетью ячейками, а не полосками, так часто розги в разных положениях ложились на них, когда Лехант услышал от нее сначала тихий, сдерживаемый изо всех сил, а потом уже и громкий стон. Вот теперь можно было и разрядить давно нагнетаемое напряжение. И пусть кто угодно счел бы это изнасилованием, но ведь девка сама напросилась.

Лехант был груб, он никогда не бывал так груб. Наконец, он встал, посмотрел на поверженную, буквально растоптанную девчонку, и ужас пронзил его сердце. Она ведь была так хороша, да и всего лишь заступалась за жителей леса, которые, по большому счету, только в сказках были олицетворенным злом, а на деле никогда первыми не нападали. И, наконец, вся она была такая живая, яростная, прекрасная, а Лехант превратил ее в избитую и изнасилованную жертву. Он снял ее со станка, положил ничком, не решаясь перевернуть и заглянуть в лицо. Так тошно ему еще никогда не было. Несчастная жертва вдруг приподняла голову и нашла взглядом Леханта.

– А я сразу поняла, что ты мужчина как раз для меня, – она облизнула губы. – Может, еще разок, все с самого начала? – В глазах ее сверкнули знакомые искорки, а рука потянулась к свистку, который все это время спокойно болтался на ее шее...