Действие происходит в некоем воображаемом царстве-государстве (идея, конечно, совершенно не оригинальная), где краеугольным камнем общественного устройства является порка. Ну, у нас демократия, а у них – порка... Я предлагаю вашему вниманию один рядовой эпизод из жизни этого мира.

Лена знала, что опаздывает. Засиделась вчера у телевизора, забыла завести будильник – и вот результат! Урок начнётся в её отсутствии. И, значит, Лену высекут. От этой мысли девочка вздрогнула и прибавила шагу. Наказания уже не избежать, а бегать как первоклашке ей, без пяти недель 14-летней, не к лицу. Однако поторопиться всё же стоит, иначе – ну, сами понимаете...

Ложиться под розги не хотелось дико. Промелькнула даже крамольная мысль, не идти на первый урок. Но Лена с ужасом отвергла эту идею. Как раз сегодня в школе должны публично выпороть одну старшеклассницу, решившуюся на подобное преступление.

Взлетев по лестнице, Лена с замиранием сердца подошла к двери в класс. Ну вот, сейчас... Девочка осторожно приоткрыла дверь.

– Можно войти?

– Можно, – ледяная улыбка учительницы не обещала ничего хорошего.

Опоздавшая неуверенно переступила порог класса и закрыла за собой дверь.

– Лена Белова, ты опоздала, – Светлана Александровна посмотрела на часы, – ровно на двенадцать минут. В чём дело?

– Простите, – потупилась Лена, – я проспала.

Лгать нельзя, Лена это хорошо знала. Вскроется обман – и наказание удвоится. А потом ещё и дома влетит...

– Долго спать вредно... Располагайся, – кивнула Светлана Александровна в сторону широкой скамьи, стоящей посередине между стеной и первыми партами.

Лена немного успокоилась: ей предстояло самой выбрать позу для порки. Да, собственно, тут и выбирать нечего! Подойдя к месту экзекуции, она с явной неохотой спустила трусики, легла лицом вниз на скамью и завернула юбку. Странное дело, но Лену нисколько не смущало то, что к её обнажённому заду прикованы взоры всего класса, в том числе и мальчишек. Это было как-то... Как-то естественно, что ли. Так же естественно, как дышать. Или как кричать во время наказания...

Тем временем Светлана Александровна со знанием дела перебирала прутья, мокнущие в специальной лохани в углу класса. Наконец, сделав выбор, она стряхнула с розги солёные брызги и приблизилась к распростёртой школьнице.

Класс замер. Учительница коснулась кончиком прута ягодиц девочки, выдержала паузу и объявила о своём решении:

– Лена, за каждую минуту опоздания ты получишь по три удара.

Лена судорожно втянула воздух и рефлекторно сжалась. Светлана Александровна размахнулась и силой опустила розгу точно посередине попы лежащей девочки. Та жалобно всхлипнула. Но уже следующий удар заставил её закричать.

– А-а-ай! Прости-и-ите!! Не бу-у-уду!!! – казалось, каждый новый удар был больнее предыдущего.

Лена плакала, просила прощенья, обещала исправиться. Но Светлана Александровна, не обращая внимания на вопли наказываемой, продолжала её пороть. Умело. Не торопясь.

Попа девочки уже покрылась ровными рядами красных полосок, и теперь учительница перечёркивала их новыми рубцами, нанося удары наискось.

В классе шёпотом считали удары. Двадцать пять... Тридцать... Последние шесть розог Лена вновь получила поперёк ягодиц.

– Иди на место, – произнесла Светлана Александровна. Порка была закончена.

Морщась от боли, девочка поднялась со скамьи, натянула трусики и осторожно заняла своё место за партой. Пряча заплаканное лицо в ладонях, Лена дала себе обещание никогда больше не опаздывать. И затем, постепенно успокаиваясь, постаралась сосредоточиться на уроке.

А тем временем всё уже шло своим чередом: занятие приближалось к концу, ученики штурмовали задачу, Слава Михайлов плавал у доски. «Сколько стоит килограмм селёдки, если поймавший её траулер шёл со скоростью 80 км/ч?» Но Славе было не до смеха. Ежели так пойдёт и дальше, то проплавает он недолго. Как вышеозначенная селёдка.

Боковым зрением мальчик заметил, что Светлана Александровна встала со своего места. Он похолодел...

– Борисова, – голос был мягок и вкрадчив, – что это ты там читаешь? Такое весё-ё-ёлое... Давай сюда.

Наташа, опустив голову, подошла к учительнице и протянула скомканный листок. Светлана Александровна разгладила бумажку. Прочитала. Криво усмехнулась.

Нас было много на челне...

Иные бражку распивали,

Другие песни распевали.

И с поллитрОй наедине

Сидел наш кормщик в тишине.

А я при виде ихних рыл,

С высокой мачты матом крыл...

Но тут цунами нас накрыло

И эту лодку потопило,

Матросов в рай переселило,

Меня ж на берег поместило,

Где я, опять же, матом крою

И просыхаю под скалою...

Александр Сергеевич в гробу перевернулся... Светлана Александровна обвела класс тяжёлым взглядом.

– Кто автор?

Молчанье было ей ответом... Впрочем, заподозрить кого-то из здесь присутствующих в наличии хотя бы зачатков литературных способностей было трудно.

– Поперёк скамьи! – бросила учительница. И вновь поколдовав у лохани, выбрала на этот раз связку из шести прутьев, в то время как Наташа повернувшись спиной к своим одноклассникам, оголила попу, встала на колени перед скамьёй и легла на неё животом.

И снова класс замер. И снова засвистели розги. И снова заплакала девочка...

А Слава Михайлов у доски тихо радовался: с минуты на минуту будет звонок – и он спасён! И победным маршем в его ушах раздавались жалобные крики наказываемой.

Наташина попа уже покрылась многочисленными ярко-красными рубцами, порка приближалась к апогею. Школьница истошно визжала, но ей даже и в голову приходило, попытаться закрыться или уклониться от ударов. Глотая слёзы и прося прощенья, девочка покорно принимала наказание...

Тридцать девять... Сорок...

Вместе с последним ударом прозвенел звонок.

– А сейчас мы все идём во двор, – раздался голос Светланы Александровны. – Там будет кое-что интересное. И поучительное...

Всхлипывая, Наташа поднялась на ноги, привела в порядок одежду и бросилась догонять своих одноклассников...

Школьный двор был переполнен. Только посередине, где между двумя вертикальными подпорками в виде буквы «А» на уровне пояса была укреплена горизонтальная перекладина, оставался свободный пятачок. Возле описанного сооружения стояла обнажённая (ну, конечно, тепло было – лето всё-таки!) девушка и с ужасом глядела на приготовленные для неё ремни и розги.

Наконец, все собрались...

Анна Фёдоровна, директриса, подошла к испуганной девушке и потрепала её по плечу.

– Наказание необходимо, – негромко произнесла наставница. – И необходимо оно в первую очередь тебе самой. Ты меня понимаешь?

Девушка кивнула, в её глазах блеснули слёзы. В наступившей тишине Анна Фёдоровна повернулась к толпе учеников.

– Многие из вас уже знают, – спокойствие и уверенность, звучащие в её голосе, завораживали, – что вчера в нашей школе произошло вопиющее нарушение дисциплины. Одна из учениц одиннадцатого класса, Света Градова, пропустила урок без уважительной причины... Физику прогуляла, – губы Анны Фёдоровны тронула улыбка. – Света осознаёт свою ошибку, и искренне раскаивается, но это не снимает с неё вины за произошедшее. В наказание она получит сорок ударов ремнём, а затем ещё шестьдесят ударов розгами. Приступайте.

Анна Фёдоровна отошла в сторону и заняла место среди учеников. Дрожа всем телом, Света перегнулась через перекладину. Двое мужчин (учителя физкультуры) привязали её лодыжки и запястья к основаниям подпорок и, вооружившись ремнями, встали по бокам одиннадцатиклассницы.

Девушка глубоко вдохнула. Зажмурилась. Стоящий слева от неё взмахнул ремнём и хлёстко ударил по вздрогнувшей попе. Света взвизгнула. Стоящий справа повторил действия своего визави, в свою очередь оставив красную полосу на ягодицах девушки. Света снова взвизгнула. Громче и пронзительней. Третий удар... Четвёртый...

Когда счёт пошёл на второй десяток, из глаз школьницы брызнули слёзы, а из уст вырвались первые мольбы о прощении. И, конечно же, они были проигнорированы. Экзекуторы невозмутимо делали своё дело, заставляя попу наказываемой краснеть всё больше и больше.

Тридцать восемь... Тридцать девять... Наконец ремень обжёг девушку в последний раз, и поровшие её учителя взяли розги...

– Прости-ите! А-ай! А-а-ай!! Никогда-а!!! А-а-й!!! – бессвязные крики прорывались сквозь рыданья, на ярко-красной попе один за другим вспухали рубцы. – Не-е-ет!!! Прости-и-ите!! О-ой!! Не бу-уду!!! А-ай!!! Не на-адо!!! А-а-ай!!!

Секли Свету не спеша, нанося удары под разными углами, иногда даже вдоль ягодиц, периодически меняя розги, варьируя количество прутьев в связке. Зрители, зачарованно глядя на порку, вели счёт ударам. Сорок... Пятьдесят... Шестьдесят...

Отбросив розги, мужчины отвязали Свету. Затем деликатно помогли ей разогнуться, и, бережно поддерживая плачущую девушку под руки, направились в раздевалку...

Школьники, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного, стали разбредаться по классам. Скоро, совсем скоро второй урок, и опаздывать на него никому не хотелось...

День только начинался...