Аэропорт был засыпан снегом. Самолеты тоскливо стояли в ряд на рулежных дорожках, похожие на грустных чаек во время шторма. Я наблюдал картину бесконечного движения вниз косых снежных струй из окна бара на последнем этаже «Хилтон-Аэропорт» – похоже, мы здесь застряли надолго. Та же мысль пришла и моему соседу по стойке: он заказал целую бутылку «Бурбона» и собирался переместиться в удобное кожаное кресло за столиком.

– Не желаете ли присоединится? – вдруг спросил он меня.

– Охотно.

Мы разговорились с ним раньше, у выхода к самолету, откуда нас в последний момент завернули и привезли в эту гостиницу. Это был типичный бизнесмен со Среднего Запада, откуда-то из Висконсина: отутюженная синяя рубашка, подходящий по тону бордовый галстук, серый костюм, загорелое (вероятно, на полях для гольфа) крупное лицо. Кажется, глава фирмы, выпускающей консервные банки. Имя у него тоже было какое-то типично англо-американское, но я его забыл, так что для простоты буду называть его Джо Доу.

Когда бутылка опустела почти на половину, разговор, конечно, зашел о Жизни.

– Знаете, Тэд, – сказал Джо, – в жизни есть три важные вещи: уметь хотеть, уметь добиваться того, чего хочешь, и уметь наслаждаться тем, чего добился. Я в совершенстве освоил первые два умения, но не третье.

Видимо, ему хотелось перейти к этому «третьему» поскорее, но я решил его несколько осадить.

– Уж не хотите ли Вы сказать, Джо, что всегда получаете все, чего хотели?

– Да. Всегда.

– Ну, не хотели ли Вы когда-нибудь стать президентом Соединенных Штатов? Или самым богатым человеком в Мире? Или Нобелевским Лауреатом?

– Нет, у меня не было столь высоких амбиций. Я ведь из простой семьи. Но я хотел иметь просторный особняк на берегу озера, яхту, «ягуар» и тому подобные игрушки – и я их имею. Я хотел быть боссом, ни перед кем не отчитываться – и я им стал. Моя компания даже не акционерная, принадлежит только мне.

– Ну, хорошо, а более простые желания? Признайтесь, что Вам хотелось когда-нибудь переспать с Клаудией Шиффер, скажем, или принцессой Дианой, а это невозможно.

– Зачем мне принцесса Диана, когда у меня была жена не хуже.

Он вдруг раскрыл свой лаптоп и через некоторое время показал мне на экране фотографию себя в компании очаровательной стройной блондинки, действительно несколько напоминающей принцессу Диану, по крайней мере, обладающей нисколько не худшими внешними данными. На вид ей было лет двадцать.

– Действительно, очаровательное существо.

– Она из России. Потому я сразу узнал Ваш акцент.

– А почему «была жена»? Неужели, она ушла от Вас? – сказал я, вспоминая множество известных историй.

– Нет. В том-то и дело. Я не умею наслаждаться тем, чего добился, точнее не умею выбрать, чего мне добиваться. Я оставил ее...

– И почему же?

– Она мне надоела. Да, я хотел жену очень красивую, образованную и во всем мне послушную. И я нашел ее, нет проблем. Она только что окончила университет в русской провинции, изучала литературу (ну, знаете – Лео Толстой, Достоевский) и английский язык. Мы познакомились через брачное агентство, она соответствовала всем параметрам, которые я запросил. Я пообещал достойную оправу такому самоцвету, и она согласилась. Она была восхитительна на первых порах, да, но потом мне стало с ней скучно. Представляете, она даже не знала о том, что существует американский футбол. Ах, да вы все, русские, этого не знаете.

– Напротив, я большой поклонник «Грин Бей». Хотя сейчас «Патриоты Новой Англии» имеют шанс затмить их славу.

– Вот видите! Вы смогли разобраться. Я сразу понял по вашей бизнес-внешности, что Вы стали настоящим американцем. А она не хотела разбираться в моих увлечениях. Ну, ладно, она вытаскивала меня на эти усыпляющие симфонические концерты – я понимаю, это солидное занятие, многие важные люди имеют абонемент. Но она ведь никогда не ездила со мной на бейсбол, хотя у меня персональная ложа. И вообще, она воротила нос от моих друзей, не знала, как поддержать разговор с их женами. Зато отказывалась покупать одежду и прочие женские побрякушки у нас, даже в лучших магазинах Милуоки, а заказывала все по каталогам из Европы. По-моему, чтоб меня позлить: никакой разницы не вижу, кроме цены. Ну, в общем, через два года я решил ее оставить.

– Недолго счастье длилось.

– Не, я не жалуюсь. Почти. Я сейчас вижусь с Дебби, это бизнес-администратор в нашей компании. – Он показал мне фотографию на экране лаптопа – молодая, симпатичная, хотя слегка коренастая, американка с короткой темной стрижкой и острым подбородком. – Но моя мысль заключается в том, что нужно было знать, чего хотеть.

Считая разговор о том, что Джо «хотел не того», исчерпанным, я решил вернуться к предыдущей теме, интересовавшей меня.

– Но все же, Джо, есть такие желания, присущие всем нам естественно, которые выполнить просто нереально. Например, не хотелось ли Вам когда-нибудь задушить наглого конкурента? Или, скажем, выпороть человека, который Вам по-настоящему досадил?

Джо закашлялся.

– Вы телепат, что ли?

– Нет. Неужели, угадал? Но это не трудно, подобные мечты естественны. Но люди не осуществляют их, потому что мы живем в цивилизованном обществе. Цивилизация наступает на горло нашим мечтам.

– Только не моим! – пылко сказал спокойный до этого Джо.

– Если Вы хотите сознаться мне в убийстве, то лучше не надо, – сказал я ироническим тоном. Однако тут же прибавил: – Если же просто в том, что кого-то выпороли, то валяйте, люблю подобные истории.

– Не смейтесь, – сказал Джо, доливая себе в стакан остатки бурбона. – Я вижу, Вы действительно разбираетесь в психологии, понимаете, что подобные желания естественны, нормальны. Потому я хочу рассказать Вам эту историю.

Он заказал еще одну бутылку и начал свой рассказ:

– Я решил разойтись с Ольгой (так звали мою жену) и предложил ей прекрасные условия. Достаточно денег, чтоб она могла жить на них у себя в России как принцесса. Мой адвокат составил соглашение о разводе, оставалось только подписать. И вдруг откуда ни возьмись на мою голову свалилась эта сучка Хелен. Адвокат по разводам. Уж как она вышла на мою Ольгу – не знаю, но девочка полностью попала под ее влияние. Она накрутила ее так, что Ольга не только не подписала добровольное соглашение, но разрешила этой Хелен, этой помеси акулы и бешеной собаки, подать на меня иск, требуя несусветных сумм при разводе. Мало того, Хелен стала выдумывать всякие истории, поднимать скандалы. Обвиняла меня в своих письмах в моральном и даже физическом издевательстве над женой. Даже грозилась, что у них есть свидетели, видевшие следы. Вранье! Чистое вранье! Не было у них ни свидетелей, ни следов!

Несколько успокоившись, Джо продолжал:

– Эта Хелен утащила Ольгу жить куда-то к себе, так что я даже не мог поговорить с ней, разъяснить, как несправедливо она со мной поступает. В итоге, опасаясь ущерба своей деловой репутации, мне пришлось согласиться на сделку без суда. Чтоб не продавать часть бизнеса, мне пришлось уступить Ольге свой дом на берегу озера и почти все свободные деньги. Представляете, как это было, тем более, что Ольга никуда после этого не уехала, а осталась жить в МОЕМ доме, да еще притащила туда вскорости какого-то своего прежнего бой-френда из России. И теперь, проезжая мимо, я вижу, как ИХ ребенок резвится на МОЕМ газоне. И вот во мне возникло и стало расти это самое желание, как Вы сказали. Желание выпороть сучку хорошенько.

– Неужели, действительно – Вы выпороли свою бывшую жену?

– Жену? Причем здесь эта милая дурочка? Хелен конечно, лоера. Это она все подстроила – исключительно потому, что прилично нажилась за мой счет. Ненавижу всех лоеров, но Хелен – просто исчадие ада, с ее крючкотворством, промыванием мозгов, клеветой. В общем, я понял, что выпороть ее – моя Мечта, и я должен ее осуществить. У меня есть знакомый частный детектив, из тех, кто не гнушается и грязной работой, зовут его... скажем, Роджерс. Я поговорил с ним, и он обещал мне все устроить. За очень приличную сумму, конечно, но я не скуплюсь для осуществления Мечты. Конечно, я понимал, что и я, и он рискуем многим, но я верил, что он сумеет сделать все аккуратно. План был таков: Роджерс наймет какого-нибудь милого молодого человека из другого штата, который подстережет, когда Хелен выберется поразвлечься куда-нибудь в бар. Там он познакомится с ней, предложит угостить ее выпивкой и незаметно подмешает ей «таблетку для изнасилования» в бокал. Ну, знаете, такую, после которой девочка отрубается. Когда таблетка начнет действовать, он запихнет ее в машину и отвезет в специально снятый домик для рыбалки, там Роджерс привяжет ее и позвонит мне. Когда я сделаю с ней все, что захочу, я уйду, а тот же парень отвезет ее, связанную, куда-нибудь подальше и отпустит. Главное в том, что исполнитель не знает меня, а она меня не увидит – я буду в маске – и будет думать, что это тот же парень. Парень с ней никак не связан, она видела впервые, и полиция найти его не сможет, решив, что это обыкновенный случай изнасилования с элементами садизма.

Все вышло как нельзя лучше. Сначала Роджерс позвонил мне, что рыбка клюнула и его парень подсекает. Потом – что рыбка уже в садке и можно ехать ее жарить. Однако я не поехал сразу. Я решил, что не будет фана пороть ее, когда она в отключке. Конечно, наутро ее исполосованный зад будет болеть, но я хотел бы видеть, как она извивается под моим хлыстом. Потому я просидел часть ночи, потягивая виски и представляя, как моя мечта исполнится, и приехал в домик только под утро. В прихожей меня ждали «аксессуары» приготовленные Роджерсом: маска палача, длинные кожаные перчатки и красный плащ, чтоб скрыть мою одежду, ковбойский бич бычьей кожи, ремень на рукоятке и бамбуковую трость. Когда я потом спросил у Роджерса, зачем он приготовил этот шутовской наряд, а не обычную лыжную маску, какой пользуются все воры, то он сказал, что купил все скопом в секс-шопе для садистов, и что так подозрений будет даже меньше. В общем, я обрядился средневековым палачом и прошел на кухню. Хелен лежала совершенно голая, привязанная к лавке, которая стояла посреди столовой. Она была хороша в таком виде – крепкая, спортивная женщина лет тридцати, видно, что следит за собой – везде, где надо, побрито, кожа гладкая, без лишнего жира, попка широкая и упругая, выставленная вверх – под нее предусмотрительно подложили кожаную подушку.

Она уже проснулась: услышав меня, она завертела головой, насколько позволяли связанные под лавкой руки и вскрикнула: «Эй! Эй, кто Вы?». Но я ничего не ответил. Неприятная часть заключалась в том, что мне нельзя было говорить, чтоб она не могла опознать меня по голосу. Я разложил свои «инструменты» на полу около лавки и начал с ремня: стал рядом и начал охаживать им ее возвышающуюся туго натянутую попку. Она вскрикнула после первого удара от неожиданности, но потом лежала, почти не реагируя, растянувшись на лавке и лишь вздрагивая от каждой встречи с ремнем. Не кричала: «Ой, что это?», «Перестань!» или что-то в этом роде, как я себе представлял. «Наверное решила, что действительно стала случайной жертвой садиста, и приготовилась принять свою участь», – решил я. Мне так хотелось дать ей знать, что это ее заслуженное наказание, а не случайный акт насилия, закричать: «Это тебе, сучка, за твои грехи, за твое вранье, за пакости, которые мне учинила.» Я говорил подобные слова в уме все время наказания, но вслух не произносил, а мне так хотелось, чтобы она их услышала, поняла, за что и от кого приходится терпеть. Однако делать нечего, я продолжал свою работу. Ее попка сначала покрывалась полосами, а потом налилась кровью, как спелый помидор, и наконец стала совершенно отдельным существом от остальной женщины.

Этот вид был довольно возбуждающим, и я захотел трахнуть ее, но сдержался – нельзя было оставлять следы спермы, ведь полиция могла захотеть проверить всех бывших истцов Хелен. Вместо этого я отдохнул немного и принялся за трость. Мне хотелось заставить негодницу кричать в полный голос. Трость оставляла на ее теле глубокие следы, она вскрикивала и дергалась уже после каждого удара. Я, с удовольствием перечисляя в уме убытки и неприятные моменты, которые Хелен мне принесла, прибавлял силы ударам. Кое-где ее кожа лопнула, и появилась кровь. Устав от этого занятия, я решил, что и она устала, и ее чувства притупились. Я окатил ее несколько раз холодной водой из кружки, и она зашевелилась в своих путах и застонала. Это было мне сигналом продолжать. «Ты попросишь у меня пощады, дрянь», – подумал я и взялся за бич. Один из моих предков был ковбоем и гонял скот из Техаса в Канзас, но мне никогда не приходилось держать бич в руках, так что некоторое время ушло на то, чтобы приспособиться к нему. Удары ложились куда попало, но постепенно я вошел во вкус: каждый удар со свистом входил в ее обнаженную спину, оставляя на коже ярко-красный след. Она дергалась и вскрикивала все громче. Несколько струек крови стекло по ее спине на отполированную ее же ерзанием поверхность лавки.

Вдруг кто-то схватил меня за плечо – от неожиданности я выронил бич и чуть не вскрикнул. Но это был Роджерс, он прикрыл мне рот рукой и увел в прихожую. Там он сказал: «Успокойся, старина. Мы ведь не хотим, чтоб она умерла и нам припаяли убийство». Он был прав. Я скинул палаческий наряд и вышел. Всю дорогу, пока я ехал назад, мои руки дрожали. За все время экзекуции ни я, ни она не произнесли ни одного членораздельного слова, и это портило мне весь кайф.

Он замолчал.

– Ну что же – Ваша мечта исполнилась. И, что ни говори, на этот раз Вы получили наслаждение от исполнения вашей мечты: если и не от процесса, то от удовлетворения чувства возмездия. И безнаказанности – ведь Вы все еще на свободе, – я улыбнулся.

– Как бы не так, – сказал расстроено Джо.

Я не успел заметить, что он прикончил уже полбутылки без меня.

– В этом-то вся и соль. Вы не можете представить, что было дальше.

– Расследование?

– Нет, в том то и дело. Я звонил и спрашивал Роджерса: «Как дела? Что слышно?», и он каждый раз говорил мне: «Ничего, все тихо, никто не жаловался». Это меня насторожило. Я не мог представить, чтоб Хеллен не пыталась найти своего обидчика. И тогда я нанял другое детективное агентство. Ничего им не говорил, конечно, но попросил узнать про Хеллен, чем она занята. И что же они мне рассказали? Что Хеллен – мазохистка! Настоящая чертова извращенка – они принесли мне фотографию с их сборища, где она в одних кожаных тонгах позволяет себя лупить веслом по заду в присутствии человек ста таких же уродов. И Роджерс, конечно, это тоже узнал, но не сказал мне, скотина.

– Не хотите ли Вы сказать, что вся сцена наказания была подстроена?

– Конечно, подстроена! Роджерс наверняка разделил с ней мой гонорар: что ей стоило потерпеть порку от меня, если она делает это для фана.

– А может, он был еще хитрее, – сказал я, немого подумав, – получил гонорар и с Вас, и с нее. Знаете, у лоеров, особенно по бракоразводным делам, часто бывает комплекс вины за постоянное лжесвидетельство. И они хотят, чтобы кто-нибудь наказал их по-настоящему, и даже готовы за это заплатить.

– Откуда Вы знаете?

– Ну, приходилось сталкиваться.

Почему-то моя последняя идея повергла Джо в уныние, и он замкнулся, однако я не удержался от последнего вертевшегося у меня на языке вопроса:

– Извините, а эта Хелен – что, тоже была русская иммигрантка? – следующим вопросом я бы непременно попытался выяснить название ее фирмы, но Джо ответил:

– С чего Вы взяли? Наша, местная.

Это охладило мой порыв. Даже если она изучала «Лео Толстого» и читала «Мастер энд Маргарита», то никогда не поймет, что я нахожу в хриплом голосе Высоцкого. А для меня это почти столь же священно, как для Джо Доу – бейсбол.