Руки… Всегда и везде она обращала на них внимание. Мужские руки, разумеется. ...примагничивали ее взгляд, и она смотрела, глядела, как завороженная, уже ощущая неловкость такого пристального рассматривания, но ничего не могла с собой поделать. В конце концов – не в глаза же ему она бесстыдно пялится! И Дарья старалась сделать совершенно равнодушное лицо: мол, задумалась девушка, и остановившийся взгляд ее ненароком уперся в первый попавшийся предмет. Ну да, в лапы Ваши. И не воображайте себе ничего, молодой человек!.. Впрочем, все так и думали, если вообще замечали, и ничего себе не воображали. Неужели кто-то может догадаться, что в этой миленькой головке таятся некие темные и странные фантазии? Это только ее, головки, хозяйка живет в постоянном страхе, опасаясь прозрачности своих желаний для других людей. А все потому, что в детстве близкие ей внушали: «У тебя все на лице написано. Ты ничего не можешь скрыть».

Потом она, естественно, разочаровалась во всевидении и прозорливости родителей, но подспудная тревога осталась. Тем более, сколько себя помнила, скрывать ей было чего. Поначалу, по самому детству-юности, собственные желания казались ужасными, уродливыми. А самым худшим было то, что они просто давили, давили изнутри так, что, казалось, вот-вот прорвутся наружу, ее тонкая оболочка лопнет, а вся мерзость разлетится брызгами, окатит родных, друзей, и все, все узнают!!! О, страх, мучение, это невыносимо!

Однажды, где-то в средней школе, учительница на классном часе сказала примерной Дашеньке: «Вроде, всем ты хороша, Петрова. И отличница, и пионерка неплохая. Но есть вот в тебе червоточина…» Даша обмерла. Лицо залила краска. Откуда она знает? Боже, сейчас скажет. А-а-а! «…Не любишь ты общественно полезный труд, ох, не любишь! Все полы драят порошком, а у нее, видите ли, аллергия…» Фух, ура!.. Не знает, не знает! Сердце чуть из груди не выскочило.

Но вернемся к мужским рукам. Сначала взгляд останавливается на них. Если руки оказываются привлекательными – быстрый взмах ресницами вверх… Мельком – губы, глаза. Тоже немаловажно. Волосы на голове есть? Хорошо. И снова руки. Какие они – руки ее идеального Хозяина? Руки музыканта или врача. Сильные и нежные. Длинные чуткие пальцы. Крупная, выразительная кисть. Ногти чтоб не обгрызенные. Так, хорошо. Подходит. Ах, если бы этот парень на противоположной скамейке вагона метро знал, что сейчас будет делать в ее воображении… Интересно, что бы он подумал. Даша вновь чувствует, как кровь приливает к ее щекам. Душно и неловко! Вроде уже большая девочка, а все еще краснеет по любому поводу… Сейчас она поднимется и подойдет к дверям. А он… Тоже? Встает сзади: «Девушка, простите, Вы выходите на следующей?» – «Да». Почему голос дрожит? Нет, Дашенька, тебе точно пора к психиатру, ты совершеннейший параноик. Ну, спросил человек, выходишь ли ты. И что? Что ты дергаешься?

Она буквально выскочила из вагона и пошла по платформе быстрым шагом. Только бы он не шел следом… Только бы…

– Девушка, постойте, пожалуйста! Вы так бежите, еле догнал… Книжка записная у Вас из сумочки выпала. Возьмите.

– Но это не моя книжка. Вы ошиблись.

– Правда? Какая жалость – мне показалось, именно Вы ее потеряли. Как же теперь искать владельца? Ну да ладно… Вы отчего-то нервничаете? Или мне кажется?

– Вам кажется. (Тебе-то, блин, какое дело, отстань!) Извините, я спешу.

– А мне в ту же сторону. Можно я буду Вас сопровождать?

Милая улыбочка. Она не выдерживает напряжения и взрывается:

– Да иди ты!... Оставь меня в покое, придурок! (Что же это я ору? Он вовсе не придурок, вежливый такой…)

– Де-евушка! Вы меня просто ошарашили. Разве я давал повод отшивать себя в подобном тоне? Такая милая… Нет, Вы не похожи на хамку. Просто Вы несколько напряжены, правда? И это мягко сказано… У Вас колючки во все стороны торчат. Честное слово, я не сделаю Вам ничего дурного. И ничем не обижу. Позвольте все-таки проводить Вас. Мне кажется, нам есть о чем поговорить.

«Догадался? Знает? Откуда?» – вихрем пронеслось в голове…

– И о чем же нам говорить?

Даше все-таки любопытно, любопытно, что он ответит… Если сейчас скажет какую-нибудь пошлость, пусть катится ко всем чертям. Но вдруг… Вдруг нет?

– Подозреваю, что о многом. Не волнуйтесь, пожалуйста, я не навязчив. Выслушайте меня и, если беседа покажется Вам неприятной, досаждать не стану – скажете, и я уйду. Вы только не кричите, но мы уже не в первый раз едем с Вами в одном вагоне метро по этой самой ветке. И я совершенно случайно (честное слово) обратил внимание на то, что Вы как-то особенно смотрите на мои руки. Извините, но я уверен, это так. И еще я уверен, что Вы нервны, напряжены, Вас что-то гнетет и мешает Вам радоваться жизни… Записная книжка была предлогом, просто мне нужно было как-то начать разговор.

Да… Даше стало слегка не по себе, но сразу прогонять молодого человека почему-то не хотелось. В голове ее по непонятной ассоциации вертелась фраза «Ведь тот, кто на ночь глядя бреется, на что-то, все-таки, надеется». Она тоже на что-то надеялась и решила послушать его еще немножко. Только вот теряться не надо, решила Даша. Она тряхнула кудряшками и заговорила с парнем в свойственной ей ироничной манере.

– Вас как зовут-то, ясновидец Вы наш? Кто Вы вообще такой?

– Зовут меня Лев, и я вовсе не ясновидец… Обычный инженер. Просто мне кажется, что я правильно понимаю Ваши желания. Ведь у Вас есть некоторые необычные желания, правда? И Вы очень зря так себя боитесь, Даша.

Ее прямо передернуло. Он увидел ее округлившиеся глаза и улыбнулся.

– Дашенька, не бойтесь, до такой степени Ваши мысли я читать не могу. У Вас же на рюкзачке значок с именем приколот. Нормальный дедуктивный метод и никакого мошенства!

Даша невольно рассмеялась. Вот дурочка-то, как испугалась…

– А почему это Вы, Лева, решили, что я себя боюсь? Чего мне бояться?

Что он скажет, что он скажет? Они уже вышли на улицу и шли куда-то… прямо, что ли – Дашуньке, если честно, самой было не совсем понятно, куда она направляется с этим странным типом. И зачем… Но было интересно.

– Понимаете, Даша, в действительности мы все себя немножко боимся. В каждом из нас есть нечто, пугающее нас самих, нечто, от чего хочется отмахнуться, отгородиться, сказать себе: это не я, это нельзя, плохо, стыдно. Причем, в ком-то действительно таятся чудовища, выпускать которых на свет божий небезопасно – такого накуролесят!.. А у другого – просто безобидные желания, фантазии, которые реализовать ничего не стоит, но мнением широкой общественности такие необычные вещи не одобряются, и вот человек ругает себя, мучает, пытается в себе это необычное задавить. Отсюда – неврозы, депрессии, даже суицидом дело может закончиться… Ну, последнее – не Ваш случай, конечно. Но грызете Вы себя изрядно, и это видно.

Она вспыхнула.

– Вы думаете, всем видно?

– Да нет, нет, не пугайтесь так, всем, конечно, не видно. Ну, может, ощущается какое-то внутренне напряжение, и только… А мне видно потому, что я и сам такой… мутный тип.

Лев рассмеялся.

– Даш, давайте я сейчас попробую угадать, чего Вам хочется и что Вас гнетет, и, если окажусь неправ, можете меня обругать и прогнать, хорошо?

Ох… А вдруг он действительно знает?.. Хорошо это или плохо? Она не могла разобраться, никак не могла. Даша судорожно сглотнула.

– Ладно. Говорите, послушаем.

– Дашенька, все, о чем Вы мечтаете и чего боитесь… Все это вполне естественно, совершенно нормально для девушки. Ведь любой нормальной девочке хочется, чтобы кто-то большой и сильный о ней заботился, ее оберегал. За хорошее поведение баловал и ласкал, а за плохое – наказывал. А некоторым девочкам еще и необходимо, чтобы это наказание было ощутимым. Хочется испытывать страх, боль. Чувствовать себя маленькой и беззащитной… В наше время женщины настолько эмансипировались, живут до такой степени насыщенной социальной жизнью, во многом подмяв под себя мужчин… А ведь это не очень естественно, согласитесь: в глубине души большинство из вас не хочет быть такими уж сильными и самостоятельными. И даже самым социально успешным карьеристкам хочется хотя бы где-то, хотя бы с кем-то чувствовать себя просто девчонкой, которую могут погладить по головке, а могут больно отшлепать. Но всегда простят и никогда не перестанут любить и беспокоиться о ней…

Даша слушала его в каком-то полузабытьи. Чувство неловкости, стыда – все это было неважно, далеко… В какой-то момент она осознала вдруг, что уже не слышит Левиных слов, а только видит его губы, глаза… его слегка жестикулирующие руки… Руки. Даша старалась делать вид, что воспринимает его убежденную речь, даже старалась к месту покачивать головой. Вдруг Лев замолчал и слегка улыбнулся.

– Дашик, Вы меня слышите? Что-то Вы уж совсем невпопад киваете.

– Слышу. Я… просто не знаю, что Вам и ответить

– Даш… А Вы мне ничего и не отвечайте, не надо. Только скажите «да», если в целом со мной согласны, а я Вас правильно понял и рассказал все как есть.

Даша не смогла выдавить из себя это «да», а просто в очередной раз кивнула.

– Хотите еще поговорить об этом? Или просто поболтать о чем-нибудь отвлеченном? Вы такая замечательная девушка, для меня было бы просто счастьем увидеть Вас снова. И желательно не в метро…

Девушка задумалась. Вообще-то она спешила, да еще как: ехала по служебным делам, в кучу мест надо было успеть… Но этот мужчина, его необычные слова, уверенный тон, медлительная улыбка – завораживали Дашу. Ей хотелось слушать его еще и еще, говорить с ним о чем угодно. Хотелось смотреть на плавные движения его рук, надеяться… что он к ней прикоснется. Дотронется. В этот момент Даше казалось – одного его прикосновения будет достаточно для того, чтобы с ней произошло что-то такое, такое… Неизведанное ранее. И не надо никаких суровостей, никакой боли, никаких наказаний… Она даже не могла сформулировать для себя, что именно с ней происходит, потому что ощущения, охватившие ее в связи с близостью этого человека, отнюдь нельзя было охарактеризовать как некое эротическое помешательство. Нет, Лев нравился ей, определенно был привлекательным мужчиной, но более всего нравились сила и уверенность, которые он буквально излучал. Даша чувствовала себя спокойно и уютно рядом с ним – человеком, которого еще час назад она и знать не знала. Подумать только – совсем недавно она боялась Льва. И даже хотела от него отвязаться. Теперь она запоздало испугалась: а вдруг бы в самом деле ушел!

Ах, бог с ними, с делами! Ничего срочного.

– Лева, знаете, я бы могла уделить Вам час-другой прямо сегодня.

– Сейчас? Это было бы прекрасно…

Через пятнадцать минут они уже сидели в ближайшем кафе. Дашу как прорвало. До сих пор она ни с кем и никогда не обсуждала свои «извращения», а сейчас была настолько откровенна, что периодически мысленно хваталась за голову и начинала себя ругать. В такие моменты она запиналась и краснела, но Лева проявлял поразительные выдержку и такт, улыбался, смотрел внимательно и нежно… В результате Даша снова начинала говорить. Лева тоже рассказывал о себе, своей работе, увлечениях. Но в основном слушал Дашу. В конце концов смеркалось, и Лев пошел Дашу провожать. Точнее поехал, жила-то она на противоположном конце этой ветки метро. По которой они уже не раз вместе ездили. Лева довел ее до квартиры, на прощание обнял. И она сама нежно поцеловала его…

Потом они встречались не раз, «культурно развлекались», бродили по Москве и говорили, говорили… Даше всегда было с Левой легко и хорошо. После той первой исповедальной беседы разговоров на «щекотливую» тему не происходило. Вот это было для Даши немножко странным, с одной стороны, а с другой – она даже радовалась: не надо краснеть, не надо бояться. А с третьей стороны… Немножко побояться все-таки ужасно хотелось.

И вот однажды… Когда-то же это должно было произойти. Даша Леву рассердила. Она вообще была девушкой эмоциональной, часто взрывалась по поводу и без, но ведь когда нам кто-то нравится, мы стараемся в его глазах выглядеть получше, вот и Дашуня поначалу вела себя со Львом как идеальная девушка: добрая, спокойная, уступчивая. (Впоследствии он признался, что, судя по ее поведению в момент знакомства, понимал: долго она такой хорошей не будет.) Но в один условно прекрасный день – неважно, что послужило тому причиной, но точно ничего, из ряда вон выходящего, – Даша вспылила, на Леву наорала и даже кулаком его по шее треснула. Безобразие форменное, в общем. Н-да… Лева сразу помрачнел. Даша испугалась, что он обиделся, и тут же попыталась перевести все дело в шутку. Но он оставался серьезным и даже несколько печальным.

– Дашунь, мне казалось, с тобой уже все в порядке, ты больше не напрягаешься и не психуешь без повода. Я думал, тебе достаточно моей любви, ласки и заботы. Но теперь вижу, что я ошибался. Ты очень нуждаешься в хорошей встряске. Даш, ты хочешь, чтобы я тебя наказал, и сильно. Это не вопрос, а констатация факта. Ведь ты так повела себя нарочно?

– Нет, нет, Левочка, что ты! Это я просто сорвалась. Даже не вздумай, я не дамся! Извини, такого больше не повторится. Ну, не обижайся, Заяц…

Но думала Даша совсем иначе. Боже, неужели это случится? Просто невозможно. Дух захватывает… Нет, нет, не прощай меня. Иначе я буду поступать все хуже и хуже. И в конце концов совершу что-нибудь настолько плохое, что ты просто не захочешь больше иметь со мной дела, и ты уйдешь, уйдешь от меня! А этого я просто не вынесу. Никакая физическая боль не сравнится с таким страданием.

– Ну, Даш… Я понимаю, что ты сейчас будешь упираться и отказываться. И понимаю, что все твои слова по данному поводу – пустое сотрясение воздуха. Я же знаю, чего тебе нужно на самом деле. Так что лучше просто пойдем ко мне, и ты не будешь ничего говорить. Вообще временно запрещаю открывать рот, пока я тебя не спрашиваю. Не обижайся, но так лучше. Тебе не принесет никакой пользы выдумывание всякой чепухи, мне же никакого удовольствия – ее выслушивание.

Даша хотела было протестовать, хотя бы для проформы, но Лев говорил серьезно и даже с некоторой долей суровости. Тем более, она знала, что он абсолютно прав. Даша же ему очень многое о себе рассказала, а кое-что он понял сам, поэтому иногда ей казалось, что Лева знает и понимает ее лучше, чем она сама... Он взял ее за руку, почему-то не как обычно, сцепив пальцы, а просто обхватил ее тонкое запястье и решительно повел за собой…

Девушка уже бывала раньше в квартире своего друга. Но сегодня все было как-то по-иному, не так, как обычно. Лева завел ее в прихожую, посадил на скамеечку, снял с нее ботиночки. Далее его руки потянулись к пуговице на Дашиных джинсах, но потом он передумал, и даже озвучил свои мысли: «Потом. Сама снимешь. Пойдем в комнату.» Даше стало неуютно, она попыталась разрядить обстановку:

– Ой, Левик, у тебя новая картина на стене! Какая милая!...

И тут же Дашик пожалел, что открыл рот. Лева шлепнул ее настолько сильно и неожиданно, что она невольно взвизгнула. До этого момента Даша была уверена, что шлепок через плотную ткань джинсов не может причинить резкой боли. Как она ошибалась!

– Даша, я велел тебе молчать. Еще раз заговоришь без разрешения – буду сечь дольше и больнее, чем планировал изначально.

Ох… Он все-таки сделает это. Даше было не совсем ясно – то ли она до безумия хочет подчиниться его воле и пройти все до конца, то ли ей очень страшно и хочется убежать без оглядки… Скорее всего, верно было и то, и другое.

Лев сел на диван. Даша хотела усесться рядом, но он жестом остановил ее.

– Даша, я не начну с тобой разговаривать, пока ты кое-что с себя не снимешь…

Она чуть подрагивающими пальцами начала расстегивать пуговицы на кофточке.

– Оставь кофточку в покое. Спускай джинсы и трусики. И побыстрее, не тяни время.

Даша хотела что-то сказать, но не сумела. Никакой физической близости, кроме поцелуев и некоторых ласк, между ними еще не было. Неужели так и нужно, чтобы он впервые увидел ее потаенные местечки именно в такой ситуации? Она была не в состоянии подчиниться.

– Послушай, я понимаю, что тебе неудобно. Тебе будет стыдно и больно, с этим придется смириться. Скажу тебе честно, Дашунь, так будет не только в первый раз, а и всегда впредь. Я об этом позабочусь. Наказание никогда не должно становиться рутиной. Ты понимаешь это? Я хочу, чтобы ты ответила.

– Да. Я… я сейчас…

Ощущая себя совершенно беззащитной и маленькой под его твердым прямым взглядом, Даша уже явно трясущимися рукам расстегнула и спустила джинсы, потом трусики. Она же давно хочет его, почему ей так неудобно, стыдно?..

– Так, Даша… Детка, руками ничего не смей закрывать. Ты же не хочешь, чтобы я тебя по ручкам шлепнул, правда? Можешь джинсы придерживать, чтобы они совсем не свалились с тебя. Этого пока не нужно. И иди сюда, встань между моих колен. Хорошо. Дашенька, ты нервная, неуправляемая, взбалмошная девочка. Но ты совсем не плохая, даже замечательная, я тебя очень люблю. Поэтому буду делать все, чтобы ты стала еще лучше.

– А что именно?

– ДАША! – хлоп! – Десять шлепков тебе добавляю. Что еще за вопросы… Что именно? Все то, что сочту необходимым, ясно? Ничего плохого. Как я тебе уже раньше объяснял, да ты и сама это знаешь, некоторым девочкам недостаточно любви и заботы. Постоянная нежность их избаловывает. От большого количества сладкого у них начинается диатез, и они изводят себя и окружающих. Это все про тебя, котенок, и не дуй губки. Ладно, вступительная часть закончена. Ты согласна, что тебя надо наказать?

– Ой, Лева, Лева… я не могу.

– Даша. Я тебя все равно не отпущу просто так, и не мечтай. Скажи мне честно: ты считаешь, что заслужила хорошую порку, или нет? Тебе хочется, чтобы я помог тебе снова ощутить себя хорошей девочкой, избавиться от чувства вины и многолетнего напряжения? Может, тебе это вовсе не нужно?

– Нужно. Ты же знаешь…

– Детка… Не утыкайся в меня носом, смотри мне в глаза. Я знаю, знаю. Я даже не требую от тебя сегодня подробного рассказа, как и за что тебя надо наказать. Хотя потом ты должна будешь это говорить. Но сейчас… просто ложись ко мне на колено и постарайся расслабиться.

– Лева… можно я лучше на диван лягу…

– Даша! Немедленно на колено. Не смей сопротивляться. Никогда… Тебе понятно?

Ей все было понятно. И без его объяснений, конечно, все знала сама, представляла себе – и не раз, – как оно может быть. Даже в мыслях боялась назвать вещи своими именами… Никогда до конца не верила, что все получится.

– Ай!

Но вот о том, что будет по-настоящему больно, она как-то не задумывалась. Больно! Левушка, хватит. Хва-а-атит! Ужасно больно, нестерпимо… Если бы он крепко не удерживал ее рукой за талию, Даша наверняка уже свалилась бы на пол.

– Левочка, пожалуйста, я больше не могу…

– Почти все. Ты не забыла, что тебе положено еще десять дополнительных ударов за лишнюю болтовню?

– О, нет… Черт возьми.

– Даш, ты что это ругаешься? Безобразие. Эти десять придется дать тебе ремнем.

– Ох, ну пожалуйста, не надо, прошу тебя...

– Девочка, если я что-то сказал, значит, так оно и будет. Сказал ремнем – значит ремнем. Слезай с моих колен и становись на коленки на полу. Обопрись на локти. Хорошо. Сегодня я сам все сделаю, а в следующий раз ты достанешь ремень из моих брюк и подашь его мне сама. Ясно?

– Да, – практически неслышно пролепетала Даша.

– Ну, хорошо, солнышко, поехали. Старайся не дергаться, я тебя держать не буду.

– Айййй!…

Потом они долго сидели, обнявшись, и молчали. Молчали и целовались. Даше было так легко, так хорошо. Она, пожалуй, никогда в жизни не была счастлива так абсолютно, счастьем, которое ничто не омрачало. Даша сидела, положив голову на Левино плечо и боялась открыть зажмуренные глаза…

– Следующая станция – ***ская! Осторожно, двери закрываются.

Елки-палки! Даша распахнула глаза. Задремала, замечталась, проехала свою остановку… Растяпа ты, Дашка. Просто рас-тя-па.