Я вернулся из командировки... Моя любимая и молодая жена Ольга с порога мне заявила:

– Ты знаешь, что я на тебя злая? Я уже губки надула, имей в виду.

– Почему злая? – спросил я.

– Ты уехал и мне не позвонил, не написал. Я тут сижу одна...

– И никуда с друзьями не ездила? – наигранно удивился я.

– Ездила... – сказала она и сразу же поняла, что сказала лишнее и стала оправдываться: – ну я же одна, мне скучно, ты меня бросил одну...

– Ага... Значит, ты тут весело проводишь время, отдыхаешь культурно и еще предъявляешь претензии, что я тебе не звоню!?

– Да я и ездила-то всего один раз, – начала оправдываться она.

– А что же второй раз не поехала?

– Ты вообще... У тебя совесть есть? Оставил девушку одну...

– Я съел свою совесть с соплями в детстве, – сказал я свою стандартную для такого вопроса фразу.

– Ага, ты значит, свою совесть съел, а я что, виновата? Все, развод и девичья фамилия...

– Я тебе сейчас покажу девичью фамилию, – спокойным голосом пообещал я. – Давай иди на кухню, давай мне ужин, а потом я с тобой разберусь.

Ольга пошла на кухню, не зная, что за разборка тебе предстоит. Я переоделся, сходил в ванну, потом поел, потом пошел заниматься своими делами. Минут через 20 я позвал ее в комнату:

– Оля! Иди-ка сюда!

Она, не зная, зачем я ее зову, вбежала в комнату.

– Что тебе?

Я спокойно посмотрел на нее, на ее халатик и спросил:

– Ну так что? Ты наезжаешь на меня, что я тебе не звоню, а сама тут с друзьями развлекаешься? Где вы были?

– Да мы нигде не были... – начала оправдываться она.

– Я спрашиваю: где вы были, что делали? – повысил голос я.

Ольга опустила глаза.

– Да мы ничего...

– Как обычно?

Она кивнула. Я тебе тихим спокойным голосом скомандовал:

– Дай мне сюда мою сумку.

Она ее подала. Я открыл замок и из огромной сумки вытащил порядочный пучок длинных прутьев. Ольга удивленными глазами уставилась на них.

– А это что такое?

– Розги. Сейчас тебя ими пороть буду, – спокойно и буднично сказал я.

– А за что меня пороть-то? – завозмущалась Ольга. – Я и так тут одна сидела.

– Одна ты не сидела, – жестко заявил я. – Ты тут развлекалась в свое удовольствие. Сейчас за это рассчитаешься.

– Игорь, прости, я не хотела...

– Если бы не хотела, сидела бы дома.

– Нет, я больше так делать не буду. Я буду тебя всегда дома ждать, – немного подумав, Ольга добавила: – я постараюсь никуда не ходить.

– Опять постараешься, – вздохнул я. – Что-то стараешься-стараешься, а толку никакого. – И чуть потише, но более властным голосом я ей приказал:

– Снимай халат!

– Игореш, ну прости меня, – жалобно сказала Оля.

– Выпорю – прощу, – сказал я и добавил: – Прощения попросить не можешь как следует. Кто же таким приказным тоном прощения просит?!

– Каким приказным? – она не знала, что делать. – Я ничего не приказываю, я просто прощения прошу.

– Еще бы ты мне что-то приказывала. Не умеешь совсем прощения просить. Кто ж так просит?

– А как надо?

– Искренне... Чтобы сразу было видно, что раскаиваешься.

– Я раскаиваюсь...

– Когда раскаиваются, на коленки встают...

Она опустилась на колени, но не встала на них, а села на пятки.

– Я сказал: встают, а не садятся, – нравоучительным тоном сказал я.

Оля поднялась с пяток и стояла, уперев руки в бока.

– Ну? – бросив на нее взгляд, сказал я.

– Прости... Я постараюсь в следующий раз вести себя хорошо...

– Одного старания мало.

– Ну... я БУДУ вести себя хорошо.

– Конечно, будешь. Стоишь как попало, прощения не просишь... Снимай халат!

Ольга вытянула руки по швам.

– Я сказал: снимай халат, – повторил я.

Она нехотя начала расстегиваться, потом распахнула халат и, немного помедлив, сняла его и бросила на диван.

– Снимай все! – приказал я.

Она завела руки за спину, расстегнула застежку лифчика и сняла его. Я не смотрел на нее, перебирая розги и откладывая их по одной в сторону. Оля взялась руками за трусики и остановилась.

– Чего ждешь? – спросил я.

Она начала медленно стягивать их с себя, приподнимая колени и проводя трусики назад. Потом она опять села на колени, закрывая грудь руками.

– Ну, так, – я встал с дивана и подошел к ней. Сейчас я тебя накажу розгами. Будет очень больно. Если ты этого не хочешь, можешь отказаться, но тогда я тебе не друг. Тогда точно – развод и девичья фамилия. Если хочешь, чтобы мы были вместе – соглашайся. Потерпеть тебе, в принципе, нужно немного, зато потом все будет нормально. Минута тебе на размышления.

– Я согласна, – немного охрипшим голосом сразу ответила мне жена.

– Минута тебе все равно предоставляется. Посиди и помолчи. Может быть передумаешь, – я стал смотреть на часы. Она молча сидела на пятках.

– Минута истекла, – объявил я, – теперь запомни: я тебе назначаю 50 розог, но ты можешь прервать наказание, если скажешь слово «космос». Все остальные слова типа «не надо», «стой» сигналами остановки не являются. Скажешь «космос» – я сразу остановлюсь.

– Почему космос? – удивилась Оля.

– Ну так... Слово в данной обстановке неприменимое, поэтому. Можем и что-нибудь другое придумать, разницы нет. Ну что ж, начнем... Ложись на диван!

Оля поднялась с пола и подошла к дивану. Оглянувшись на меня, она медленно легла на живот, вытянув руки вдоль тела. Я взял ее за запястья и переложил твои руки, вытянув их вперед. Потом я немного полюбовался на ее голое тело, на выпяченную попку, взял розгу и, взмахнул ею. Раздался короткий свист рассекаемого воздуха. Оля поежилась.

Я сделал шаг к дивану, взмахнул розгой самой ее тонкой верхушкой хлестнул ее по попе. Она не успела еще вздрогнуть, а поперек ее ягодиц засияла красная полоска. Я стегнул ее еще раз. Теперь ее тело колыхнулось и на попе загорелась еще одна полоска. Я стал наносить удары один за одним, почти без интервалов между ними, стараясь только, чтобы кончик розги отмечался на той и другой половинке попы примерно одинаковое число раз, потому что именно он бьет больнее всего. На шестом ударе Оля не выдержала:

– Ой, больно! – простонала она.

Я молча продолжал пороть, но уже через два удара от казавшейся на вид крепкой розги отлетел кусок вершинки сантиметров в пять. Я продолжал.

– Ай, не надо! – вскрикнула Ольга. – Я постараюсь исправиться, ой... ай...

На двенадцатом ударе от розги отлетел еще больший кусок и она заметно укоротилась. Я отбросил ее в сторону и взял другую. Случайно выдавшийся перерыв Ольга постаралась использовать в полную меру.

– Игорек, ну не надо, ну не бей. Мы хоть и ходили с друзьями, но мы ничего не делали такого... Я больше не буду, честно...

Она закрыла попу руками. Я спокойно взялся за них и положил на прежнее место.

Ее попа была исчерчена широкими багровыми полосами. Мне стало жаль жену, но назначенные 50 «горячих» она должна была получить. Я опять начал стегать ее ягодицы, стараясь попадать по еще не покрасневшим местам, но такие места было очень трудно найти. Я считал про себя: «Тринадцать, четырнадуать, пятнадцать», а Оля в это время голосила:

– Айй... ойй... Мммм... ааа...

Ее тело дергалось и извивалось, попа то отодвигалась от меня, то опять придвигалась ближе. Мне стало все труднее попадать на нужные места и я свободной рукой шлепнул Ольгу по красной горячей ягодице:

– Не вертись! – потом опять стал считать про себя: «Девятнадцать, двадцать...»

Опять не выдержала розга. Отломившийся кончик повис на кусочке коры. Я отбросил эту розгу и взял третью.

– Игореш, пожалуйста, не надо, все... – умоляющим голосом стонала Оля.

Я продолжал наказание. Но тут Ольга вновь, на этот раз одной рукой, попыталась закрыться от моих ударов. Я слабее, чем по попе, стегнул ее по руке, но видимо, попал по очень больному месту – она резко отдернула руку. «Двадцать пять, двадцать шесть...»

– Аа, ооой, не надо! Перестань! – визжала Ольга, но я не обращал на эти крики никакого внимания. На попе уже появились расположенные хаотически вспухшие рубцы и я стал опасаться, что набухшая кожа может лопнуть. Железное правило, которое я установил для себя – никакой крови! Поэтому я чуть уменьшил силу ударов и стал наносить их пореже – с интервалом секунд в 20 – 30, а не один за другим, как вначале. Пользуясь этими короткими передышками, Ольга стала орать:

– Ненавижу тебя!.. Гад!.. Перестань!.. Хватит меня бить!..

Я подумал, что она вполне уже могла забыть о нашем уговоре и, меняя после 31-го удара розгу, сказал:

– «Космос» не забыла?

– А если я скажу «космос», что будет? – сквозь слезы простонала Оля.

– Пороть перестану, а поставлю в угол. За каждый неполученный удар – 10 минут. – Сразу же я прикинул в уме, что это будет более 2-х часов.

Ольга молчала, поэтому я опять пустил в ход розгу. Оставалось совсем маленько, поэтому сейчас я решил ее не жалеть и стал выдавать удары по полной программе. Она опять заорала:

– Аааай... ооойй... аааа...

Я считал уже «Сорок два, сорок три...», когда она вдруг вместо очередного «ааай» крикнула:

– Космос!

Я сразу же бросил измочаленную розгу и перевел дух. Ольге оставалось получить всего 7 «горячих», но видно, терпения уже не было. Неудивительно – розга бьет намного больнее ремня, хотя звук от нее не такой смачный. «Жалко Ольгу», – подумал я. – «Всего семь ударов оставалось, а теперь 70 минут в углу стоять» и поэтому я свое решение изменил:

– Так... За хорошее поведение во время порки за каждый оставшийся удар – 5 минут в углу на коленях. Ударов тебе оставалось семь, поэтому – 35 минут. Быстро вставай и марш в угол!

Оля, выпячивая испоротую попу, поднялась и, хлюпая носом, отправилась в угол, в который я обычно ставил тебя, когда мы играли. Ее лицо покраснело, волосы растрепались и прилипли к мокрым от слез щекам. В углу она осторожно опустилась на коленки, повернувшись лицом к стене и замерла в такой позе. Только вздохи и всхлипывания выдавали твое присутствие в комнате. В это время в прихожей раздался звонок. Я пошел открывать.

Оказалось, пришел Витя-художник, который опять не уложился в сумму и опять явился за деньгами. Денег я ему, конечно, дал и хотел уже выпроводить восвояси, но он спросил:

– А где Ольга?

– Наказана она, – коротко ответил я.

– Ааа, – протянул Витя, но в подробности вдаваться не стал. Он опять стал заводить какой-то свой тягомотный разговор, а я поминутно смотрел на часы, чтобы не просрочить Ольгины 35 минут. Но вот, наконец, мне удалось отвязаться от Вити и выпроводить его.

– Ну так... – сказал я, входя в комнату, где Ольга уже не стояла, а полусидела в углу. – Время твое кончилось, вставай.

Она поднялась и, блестя масляными глазами, направилась ко мне. Перенесенная боль и отдых после нее, видимо, сделали свое дело. Во всем ее обнаженном теле читалось только одно желание. Я тоже сделал шаг ей навстречу...