«Королёв» прибыл на станцию 15Y местным вечером, когда огромное красное солнце висело над горизонтом градусах в десяти. Учитывая широту данного места и скорость движения солнца по эклиптике, можно было предположить, что до заката осталось около одного земного часа. Сутки на Кодре длиннее земных, и поэтому колония землян жила по своему привычному времени, дежуря на вахте по четыре часа. За счет несовпадения земного и местного времени день и ночь для колонистов периодически менялись местами. В остальном Кодр был похож на Землю. Размер планеты и связанная с ним сила тяжести были для землян привычными.

На Кодре жили люди. Немного крупнее землян, но с идентичным анатомическим строением, с отлично развитой мускулатурой и наличием разума. Нашлась-таки во Вселенной планета, повторяющая путь старушки Земли с отставанием на смехотворно короткий по космическим меркам срок — около десяти тысяч земных лет.

Хотя руководство Директории не одобряло использование межпланетных кораблей для внутренних перелетов, на сей раз было сделано исключение — корабль уходил на орбитальную станцию с посадкой в глубине Малого материка. Нужно было доставить на станцию 15Y инспектора отдела социализации Амалию Форд. До Директории дошли слухи о кое-каких неблаговидных делишках, которыми занимался командир станции Эрик Зонтаг. Из разных источников стало известно, что процесс социализации на Малом материке заходит слишком далеко. Во всем этом надо было разобраться.

Огромный «Королёв» причалил к шлюзу станции и после высадки пассажирки отошел на вспомогательных двигателях в облаке пыли и дыма на требуемые триста метров. После этого он осветился ярким светом и, расточая огромное количество энергии, за считанные секунды набрал высоту, превратившись в новую звезду на начинающем темнеть небосводе.

За иллюминаторами станции расстилалась бескрайняя степь. В пяти километрах отсюда находилось поселение аборигенов. Другое — в пятнадцати градусах к югу и сорока километрах. К сожалению, аборигены никак не могли ужиться мирно между собой. Очевидно, и в этом они повторяли путь, пройденный в свое время землянами.

Старший офицер станции Рик Эммет лично встречал Амалию. Он проводил ее в отдельную каюту.

— Желаем приятно провести у нас время, Амалия, — сказал он, внимательно глядя на инспектора, миловидную двадцатисемилетнюю женщину, одетую, как и все земные колонисты, в белый спецкостюм.

— Спасибо, Рик, — ответила Амалия. — Завтра в шесть ноль-ноль я хотела бы встретиться с командиром.

— Конечно, я доложу Эрику. Не нужно ли вам чего-нибудь?

— Нет, спасибо. Спокойной ночи, Рик.

— Спокойной ночи, Амалия.

Встреча с командиром станции на другой день также была дежурно-приветливой. Ослепительно-белый спецкостюм Эрика контрастировал с его черной бородой. По требованию Амалии к ней в каюту были доставлены все видеокапсулы станции, и Амалия приступила к их проверке. После нескольких часов работы она поняла, что документы на станции в полном порядке. Ее персонал неплохо знал свое дело. Но как разглядеть истину в скупых строчках отчетов? Амалия не могла ничего придумать.

Через несколько вахт бесполезного сидения перед монитором к ней в каюту вошел Эрик.

— Ну что, наш уважаемый инспектор? — немного насмешливо сказал он. — Каковы предварительные результаты проверки?

— Давайте начистоту, Эрик… — начала было Амалия, но Эрик поднял руку, прося тишины.

— Я понимаю, что, может быть, делаю не то, что нужно, — заговорил он. — Но вы должны все увидеть своими глазами. Напиши я статью в научный журнал с данными исследований, со всеми выкладками, меня никто не поймет. Это нужно прочувствовать самому. Вы готовы? — спросил он Амалию.

— Готова? К чему?

— К тому, чтобы отправиться на праздник посвящения девушек. Праздник посвящения юношей вы уже пропустили, — он загадочно покачал головой, — теперь его придется ждать четырнадцать земных месяцев. А праздник девушек состоится прямо на наших глазах, если мы поторопимся. Так вы готовы? — повторил он.

— Готова! — Амалия поднялась из-за монитора.

«Летающая лодка», в которую они сели вдвоем, поднялась в воздух. Она была похожа на обычное самолетное крыло с расположенным внутри кокпитом. Эрик ввел в бортовой компьютер известные ему координаты и лодка полетела не спеша, чтобы Амалия успела полюбоваться поверхностью Малого материка. Хотя любоваться, собственно говоря, было нечем — выжженная бурая степь с невысокими холмами и ничего больше.

Вдруг впереди показалось селение аборигенов. Селения эти уже были знакомы Амалии. Каждое из них отличалось своими привычками, обычаями, традициями. В каждом были свои, присущие только этому селению божества и «национальные» украшения. «Летающая лодка» начала снижаться и вскоре плавно опустилась в степи в доброй сотне метров от жителей, толпящихся на окраине селения. Земляне вышли наружу, и Амалия увидела, что почти все жители одеты в черные и серые овечьи шкуры, образующие род капюшона на голове и закрывающие лицо так, что были видны только глаза. Также на них были овчинные широкие набедренные повязки, похожие на юбки. Жители селения, как и жители земных степей, промышляли скотоводством.

— Как называется это селение? — почему-то шепотом спросила Амалия своего спутника.

— Маркотан, — ответил Эрик.

От толпы отделился абориген невысокого роста и бегом направился к землянам. Приблизившись, он, судя по голосу, совсем еще молодой человек, что-то сказал на своем языке, глядя на Эрика. Командир станции вставил в левое ухо наушник автопереводчика и кивнул посланцу.

— Вождь зовет нас, — сказал он Амалии, и они двинулись к селению.

— А что здесь происходит? — спросила Амалия.

— Сейчас начнется завершение обряда посвящения девушек. Прежде чем стать женщинами, они проходят этот обряд. Это нечто вроде экзамена по испытанию некоторых качеств, которые весьма нужны в жизни, — Эрик взглянул на Амалию. — После этого обряда они могут выходить замуж и иметь детей.

— А что будет с теми, кто не сдаст экзамен? — спросила Амалия.

— Кто не сдаст экзамен, тот просто умрет, — спокойно ответил Эрик. — Но такие случаи крайне редки. Народ здесь выносливый.

Вождь был огромным мужчиной, одетым в такую же одежду, как и все, но на его голове красовались рога какого-то животного, укрепленные на овчинном шлеме, а в руке был обычный символ власти многих народов — жезл, обвитый шкурами животных.

Амалия с удивлением отметила, что, хоть Эрик и пользуется автопереводчиком, все-таки он немного знает язык аборигенов, может объясняться с вождем на его родном языке. После короткой беседы с ним Эрика земляне заняли места рядом с вождем на невысоком валу, покрытом шкурами.

В центре круга, образованного аборигенами, где стояло несколько вкопанных деревянных столбов, появилась нестройная колонна молоденьких девушек, человек около десяти. Амалии было трудно определить их возраст, поскольку они были немного крупнее и сильнее своих земных сверстниц. Прозвучал гортанный крик высокого седовласого аборигена, амфитеатр зрителей нестройным хором ответил ему. Амалии стало немного жутковато от их громогласных криков. Девушки же без тени смущения сбросили свои нехитрые одежды. Все они имели черные смоляные волосы, раскосые глаза, приплюснутые носы и весьма смуглую кожу.

— Начинается! — сказал Эрик. — По сути, то, что мы сейчас увидим, — уже завершение длинного ритуала. Начался он несколько дней назад далеко отсюда. Девушек отвели на большое расстояние, в лес, там они построили себе хижины и под руководством нескольких женщин племени жили там. Они запасали продукты, шили себе вот эти одежды, но их не кормили и не давали спать несколько суток. Перед тем, как привести их обратно, им прокололи носы и уши. Видите эти маленькие колечки?

— Да, вижу, — ответила Амалия. — А их разное количество, наверно, означает разный социальный статус девушек?

— Совершенно верно. Вон та, видите? Это дочь вождя. У нее колечек больше всех, у других меньше. У большинства вообще по одному в каждом ухе и носовой перегородке. Видите?

Тем временем девушки подошли к столбам и остановились возле них в ожидании. Две женщины стали подходить поочередно к каждой из них. Девушек с меньшим количеством колец они ставили лицом к столбу, заставляли обнять его руками и связывали запястья короткими сыромятными ремешками. При помощи таких же ремешков к столбу притягивали туловища и колени девушек. Тех, у кого колечек было больше, ставили к столбу спиной и заводили руки далеко назад, также не забывая о закреплении бедер и ног. Дочь вождя ожидала самая тяжелая участь — ее уложили лицом на землю (на грунт, точнее сказать, ведь дело происходит не на Земле), согнули ноги в коленях, пропустив под ними длинный шест, ремешками привязали запястья к щиколоткам, затем двое сильных мужчин подняли шест с повисшей на нем вниз головой девушкой и уложили его на вершины двух расположенных рядом столбов.

— А почему такое обращение именно с дочерью вождя? — недоумевающе спросила Амалия.

— Будущее высокое социальное положение, — ответил Эрик. — За все на свете надо платить, — улыбнулся он. — Поэтому для дочери вождя самый трудный ритуал посвящения.

Несколько мужчин в белых овечьих шкурах подошли к месту совершения ритуала, держа в руках горшки странной формы, из которых курился дым. Один из них, видимо, главный шаман, затянул заунывное пение, поддерживаемое всеми окружающими. Амалии вновь стало не по себе.

— А разве… посторонним можно присутствовать при обряде?

— Я для них не посторонний, хотя и чужак, — загадочно улыбаясь, ответил Эрик, — а для вас сделано исключение.

Тем временем к привязанным девушкам направились несколько мужчин. У них в руках также были сыромятные ремни и Амалия подумала, что сейчас девушек привяжут еще крепче, но она ошиблась.

Рослый здоровяк с косматыми волосами подошел к девушке, привязанной животом к столбу и вдруг, взмахнув ремнем, с силой ударил им по спине девушки. Она вскрикнула.

Пение соплеменников стало еще громче, и тут град ударов длинными узкими ремнями обрушился на тела всех привязанных девушек. Ремни вразнобой начали подниматься и резко опускаться, стегая беззащитные жертвы по спинам, ягодицам, ногам, грудям, животам… Место совершения жестокого обряда наполнилось криками истязаемых. Девушки кричали, визжали, некоторые начали громко рыдать, торопливо произнося какие-то фразы на непонятном Амалии языке. Она заметила, что на смуглых телах девушек начали появляться багровые полосы. Ей никогда раньше не приходилось наблюдать такую картину. Она, конечно, знала из курса истории, что в прошлых веках на Земле существовала система физических наказаний, но постепенно она сошла на нет, вначале сохраняясь только для воспитания непослушных детей, а потом человечество смогло совсем отказаться от этого варварского метода.

Привязанные девушки извивались, стараясь освободиться от врезавшихся в их тела ремней. Амалия отметила, что привязанные к столбам спиной мучались больше, нежели те, которые спинами воспринимали удары. Она вглядывалась в их лица, искаженные гримасами боли, ей самой хотелось закричать, чтобы вся эта ужасающая сцена немедленно прекратилась, но, естественно, она молчала, к тому же для девушек, на телах которых начала появляться кровь, порка заканчивалась.

Постепенно свист и шлепание ремней затихли. Обрядовая песня аборигенов также прекратилась. Некоторые девушки продолжали громко рыдать, некоторые молчали. И вот настало время висевшей на шесте вниз головой дочери вождя. Вновь зазвучало негромкое заунывное пение и теперь каждый мужчина селения, вооружившись ремнем, проходил мимо девушки и наносил ей удар. Удары ложились куда придется, каждый раз девушка вздрагивала и негромко вскрикивала. Но мужчин в селении было довольно много, причем они, «угостив» ремнем дочь своего вождя, возвращались снова в конец очереди и подходили к ней во второй и третий раз. Удары становились все более хлесткими и девушка вскрикивала все громче и громче. Но вот и на ее коже появились вишневые бусинки. Она в очередной раз вскрикнула и замолчала. Вождь стоял с каменным лицом, не выражавшем никаких чувств. Обряд закончился.

Пока аборигены отвязывали от столбов своих истерзанных соплеменниц, Амалия пыталась осмыслить увиденное.

— Насколько бесчеловечна эта процедура! — задумчиво произнесла она. — Как много предстоит нам работать, чтобы помочь людям Кодра преодолеть эти пережитки!..

Эрик, хитро улыбаясь, взглянул на нее.

— А почему вы считаете, что это нужно преодолевать?

— Но ведь… Человеку вообще свойственно избегать боли, и человек не должен причинять боль другому человеку. Какое моральное право он имеет на это, если даже медицина сейчас пользуется лазерными анальгаторами и безыгольными инъекторами, отказавшись от использования шприцев?

— А причинение боли в качестве наказания за преступление?

— Тяга к совершению преступлений, как известно, относится к психическим заболеваниям, и девиантное поведение подлежит коррекции в клинике. Само причинение боли является преступлением.

Эрик усмехнулся.

— А здесь общество приемлет вот такой способ инициации, значит, для них это норма и мы не должны лезть в их жизнь со своими советами.

— Боль не может быть нормой даже с чисто физиологической точки зрения, — твердо ответила Амалия. — Вы же видели — девушек привязали, иначе они не стали бы терпеть эту процедуру. Их вынудили… И будут всю жизнь вынуждать терпеть моральные и физические страдания. Впрочем, давайте прекратим этот бесполезный разговор.

Земляне вернулись на станцию.

Амалия по результатам проверки подготовила отчет, в котором было сказано, что никаких нарушений выявлено не было и на станции 15Y все идет нормально. Она чувствовала, что здесь есть какая-то тайна, но подступиться к ней не могла. Из документов следовало, что ничего предосудительного не происходит, а полномочий на допросы сотрудников станции у нее не было.

Амалия вызвала корабль, который должен был забрать ее через 15 часов.

Она вышла из каюты и остановилась у большого иллюминатора, за которым простиралась бесконечная степь. Багрово-красный закат выкрасил ее всю в зловещий цвет, его блики тускло светились и на внутренних стенах станции. Мимо Амалии прошли две молодые сотрудницы в обычных белых спецкостюмах. Несмотря на буйство багрового цвета, Амалия заметила, что одна из них выглядела слишком бледной и испуганной. Блуждающим взглядом она скользнула по Амалии, но тут же ее глаза устремились куда-то в пространство. Другая, — Амалия знала, что это была врач станции, Сюзанна, — поддерживала ее под руку. Несколько заинтригованная, Амалия двинулась за ними.

После недолгого странствия по коридорам девушки вошли в одну из кают-компаний. Амалия успела заметить взгляд, искоса брошенный на нее Сюзанной, и дверь за девушками бесшумно закрылась. Амалия быстро подошла к двери, но на расположенном рядом с ней мониторе горела красная, напоминавшая закат на Кодре, надпись: «Временно доступа нет». Амалия рассердилась. Как раз здесь, за этой дверью, происходило то, ради чего она прибыла сюда, но проникнуть внутрь она не могла. Она уже отошла от двери, чтобы направиться на поиски командира, как вдруг дверь раскрылась и он сам появился на пороге.

— Входите, Амалия! — пригласил он. — Входите, и ничему не удивляйтесь!

Амалия вошла. В кают-компании стояло несколько несколько кресел, некоторые были заняты сотрудниками станции. Всего здесь было человек десять, мужчины и женщины. Посреди помещения был укреплен точно такой же деревянный столб, какие Амалия видела во время обряда посвящения девушек.

— Прошу, — сказал ей командир Эрик, указав на кресло.

Амалия села.

Эрик вышел на середину, к столбу.

— Господа, — начал он, обращаясь к присутствующим, — от наших сотрудников Мари и Алекса поступили просьбы, чтобы мы, руководство станции, применили к ним наш экспериментальный способ стимуляции. Способ этот применяется нами уже не впервые, — Эрик говорил это специально для Амалии, — все, кто с ним ознакомился, отмечают его благотворное влияние на организм. Повышается работоспособность, снимается утомление, улучшается психическое состояние. Однообразная жизнь на чужой планете в течение многих лет способна, на наш взгляд, приводить к легким сенсорным депривациям, применение же нашего метода привносит новые ощущения, призванные обогатить эмоциональную сферу психики. Разумеется, — после небольшой паузы добавил Эрик, — эти просьбы задокументированы, чтобы избежать лишних неприятностей со стороны руководства Директории. Отдел социализации неоднократно направлял мне «угрозки», — употребив это жаргонное словечко административных органов, Эрик ухмыльнулся, — чтобы я немедленно сообщил о нарушениях процесса социализации. Я, естественно, этого не делал, поскольку в этих экспериментах проявляется влияние культуры чужой планеты на сотрудников станции и процесс социализации идет как бы наоборот. Руководству это не понравилось бы. Но мне уже надоело таить все эти вещи и хорошо, что здесь присутствует наш уважаемый инспектор, — Эрик сделал небольшой поклон в сторону Амалии, — пусть она все увидит своими глазами, нежели это будет переврано в документах.

Он достал из кармана спецкостюма два небольших черных цилиндра видеокапсул и направил один из них на ближайший монитор. На мониторе появилось изображение — крепкий молодой человек в спецкостюме.

— Я, Алекс Лесковски, прошу разрешения участвовать в испытаниях экспериментального способа стимуляции на станции 15Y, — произнес он.

Присутствующие заулыбались, обратив взгляды в сторону Алекса, сидящего в одном из кресел.

Эрик направил на монитор второй черный цилиндр.

— Я, Мари Арсани, заявляю о своем желании участвовать в испытаниях экспериментального способа стимуляции, — сказала появившаяся на экране монитора девушка, та самая, которую, побледневшую, видела Амалия в коридоре. Сейчас она также сидела в одном из кресел. Теперь взгляды и улыбки присутствующие обратили к ней.

— Ну что ж, ребята, — тепло, «по-домашнему», произнес командир. — Начинайте!

Алекс и Мари поднялись с кресел. Расстегнув свой спецкостюм, Мари бестрепетно сбросила его, полностью обнажившись. (Надо сказать, что нагота в описываемые времена не является чем-то постыдным и скрываемым, в противоположность минувшей эпохе ханжества и ложной стыдливости.) В руках у Алекса появились заранее приготовленные ремни — точь-в-точь, как те, которые Амалия видела у аборигенов. Обнаженная Мари подошла к деревянному столбу и обняла его руками. Алекс коротким ремешком ловко связал ей кисти рук, другим ремнем он притянул к столбу тонкую талию Мари, а третий ремень опоясал ее ноги под коленями.

Зад девушки оказался немного выпяченным в сторону зрителей.

— Не увлекайтесь, ребята, — негромко напутствовал командир. — Как говорил великий Парацельс, главное отличие лекарства от яда — это доза.

Алекс сбросил с себя верхнюю часть спецкостюма и оказался обнаженным по пояс. Затем он намотал на кисть руки часть длинного узкого ремня грязно-коричневого цвета, издающего какой-то специфический запах, отвел руку назад. Потом, совершив какое-то немыслимое движение, отчего свободный конец ремня описал в воздухе круг, с силой опустил свое орудие на беззащитные ягодицы девушки, тронутые легким загаром. Раздался громкий шлепок, Мари вздрогнула всем телом, среди зрителей пронесся легкий шорох. Тогда Алекс размахнулся и ударил Мари еще раз. Теперь она вздрогнула сильнее, и на ее белой коже начала проступать красная полоска. Алекс ударил девушку в третий раз, и она быстро и нервно глубоко вздохнула.

— Смелее, Алекс, — раздался подбадривающий голос. Амалия взглянула на говорившего. Им оказался старший офицер Рик.

Алекс вновь описал в воздухе концом ремня круг и хлестнул ягодицы Мари с двумя багровыми полосками на них. Девушка вновь дернулась, на этот раз движение ее тела было похоже на движение не то змеи, не то кошки, но ремни держали ее крепко. Еще удар — и девушка издала короткий вскрик. Это нисколько не смутило ни Алекса, ни зрителей. Новый удар — и снова вскрик. Новый удар — и визг девушки…

Не выдержав, Амалия вскочила с кресла.

— Прекратите!!! Прекратите немедленно! Вы совершаете преступление! Я доложу об этом руководству Директории!

— Успокойтесь, Амалия! — командир двинулся было к ней, но она предостерегающе выставила вперед руку.

— Не подходите ко мне! А вы, — она повернулась к Сюзанне, — вы, врач, тоже принимаете участие в этом?! Я видела, как вы вели сюда Мари. Вы вели ее силой!

Сюзанна пожала плечами.

— Мари сама попросила об этом, вы же видели запись… Да, девушки обычно испытывают страх перед проведением эксперимента, но мы полагаем, что дозированные страх и боль нужны человеку для нормального развития его психики и повышения устойчивости к стрессам.

— О чем вы говорите? — Амалия задохнулась от негодования и тут вмешался старший офицер.

— Действительно, не послушать ли нам саму Мари? Мари, — обратился он к привязанной девушке, — что вы сами думаете по этому поводу?

Она повернула к собравшимся свое орошенное слезами лицо.

— Я думаю, что мы должны прекратить эти препирательства и продолжить эксперимент, — неожиданно твердо заявила она.

Амалия, будто натолкнувшаяся на невидимую преграду, опустилась обратно в кресло, то и дело переводя взгляд то на лицо девушки, то на ее ягодицы.

Мало-помалу присутствующие в кают-компании успокоились, и Эрик сказал:

— Можешь продолжать, Алекс.

Алекс вновь размахнулся и нанес удар. Но, будучи буквально выбитым из колеи, он не смог нанести удар так же ловко, как прежде, и Мари, обернувшись, подарила Амалии короткий колкий взгляд.

Примерно после пяти новых ударов смущение у Алекса прошло, добавилось и красных полос на ягодицах Мари, причем полосы, прочерченные ремнем прежде, стали приобретать синюшный оттенок из-за превращения гемоглобина.

Внутри Амалия по-прежнему вся кипела от негодования, но когда взвизгивания и вихляния тела Мари достигли более значительной величины, она вдруг почувствовала, что наслаждается этим зрелищем. Ей стало неудобно самой себя, но ничего поделать со своими чувствами она не могла.

Удар… визг… удар… визг… и чудесный изгиб обнаженного тела. Вдруг Мари, задыхаясь, с искаженным от боли лицом, выкрикнула:

— Стоп!

И сразу же воцарилась тишина.

Алекс отвязал от столба свою пленницу. Когда Амалия увидела ее лицо, она поразилась происшедшим с ним переменами по сравнению с тем, каким оно было в коридоре. Черные глаза Мари блестели из-за расширения зрачков и выделения слез, щеки окрасились в пунцовый цвет от прилившей к ним крови, губы приоткрылись, помогая раздувавшимся ноздрям закачивать в легкие больший объем воздуха, чем обычно.

Мари и Алекс облачились в свои спецкостюмы и, сопровождаемые добродушными улыбками остальных, первыми покинули кают-компанию.

Вслед за ними вышла Амалия и направилась в свою каюту. Она думала о том, что прежний ее отчет никуда не годится, а полученная ею информация произведет эффект взрыва сверхновой звезды.

Через некоторое время в каюту постучали и на пороге появился несколько смущенный командир станции.

— Что вы еще хотите мне сказать? Какие доводы вы можете привести в защиту своего способа стимуляции? — негодующе спросила Амалия.

— У нас есть данные обследований, они вот здесь, — Эрик подал ей цилиндр видеокапсулы. — А вот здесь, — он протянул Амалии другую капсулу, — запись нашего предыдущего эксперимента. Результаты сегодняшнего могут быть искажены, вы сами понимаете, по какой причине. Включите монитор, просмотрите изображение, а потом воспользуйтесь программой экстраполяции. Таким образом вы узнаете, что было скрыто от наших глаз, — улыбнулся Эрик.

Когда он ушел, Амалия включила монитор. На экране она увидела привязанную к столбу обнаженную Сюзанну и старшего офицера с ремнем в руке. Он довольно долго порол молодую женщину по ягодицам, иногда нанося удары по всей длине ее стройных ног. Крики Сюзанны леденили душу Амалии, но любопытство женщины и исследователя брали верх над неприязнью. Наконец порка на экране закончилась и двое ее участников вышли из кают-компании. Постучав по клавишам квантового компьютера, Амалия запустила программу экстраполяции, выбрав экстраполяцию сознания и действий и вдруг… На экране возникло то, чего она никак не могла ожидать. Мужчина и женщина… занимались любовью.

Вряд ли существует возможность описать всю ту страсть, с какой эти люди, изображение которых было сгенерировано компьютером, отдавались друг другу. Через некоторое время потрясенная Амалия вдруг ощутила, что и у нее начали отмечаться некоторые генитальные и экстрагенитальные реакции, вызванные визуальным и аудиальным воздействием, и она начавшими подрагивать пальцами завершила работу программы.

«Странно», — думала она. — Просто немыслимо, как люди могут добровольно согласиться переносить эти страдания. И еще странно то, что все эти вызывает у них столь сильное половое влечение. Любовная страсть должна сопровождаться ласками, а здесь… нет, они определенно больны. Хотя, с другой стороны, на станции подобные эксперименты проводятся уже довольно давно, в них явно приняло участие большое количество сотрудников. Не может ведь заболеть вся станция. А может быть, это действие какого-то местного вируса? Но ни на Большом материке, ни на островах ничего подобного не отмечается. В высшей степени странно…»

Опять пришел Эрик.

— Каково ваше мнение об увиденном, уважаемый инспектор?

— Я не могу понять, — начала было Амалия, и вдруг ее сознание озарила страшная мысль, — так вот в чем дело! — ахнула она. — Вы, лично вы, Эрик, вступали в сексуальные контакты с аборигенами! Вот почему они вас считают своим!

Эрик засмеялся.

— Нет, Амалия. Может быть, мне будет трудно переубедить вас, но сексуальных контактов не было. Хотя… я считаю, что если бы они и были, в этом не было бы ничего предосудительного. Своим они меня считают потому, что год назад я прошел их обряд посвящения в мужчины, и не только я, а и еще кое-кто из сотрудников станции. Современные люди так мало знают о боли, что впору проводить специальные исследования, что это такое. Вы путем экстраполяции определили, что наши эксперименты возбуждают в людях сексуальное влечение. Это лишь один из вариантов. Боль способна сама по себе, без всякого секса, приносить наслаждение.

— Боль и наслаждение — несовместимые вещи, — твердо сказала Амалия.

— А вы попробуйте сами, — предложил ей Эрик, — у нас накоплен достаточный опыт, существуют стандарты безопасности при проведении подобных экспериментов, так что бояться вам нечего. Попробуйте, Амалия. Ведь вы, в конце концов, ученый!

— Вы предлагаете мне, подобно врачам древности, прививавшим себе смертельные болезни, ощутить все это самой? — усмехнулась Амалия. Поколебавшись несколько секунд, она решительно заявила:

— Что ж, у меня есть несколько часов до прибытия корабля. Я согласна попробовать. Но учтите, — она предостерегающе подняла руку. — Вся ответственность за последствия лежит лично на вас!

— Конечно. Я, как командир, отвечаю за все, происходящее на борту станции, — спокойно ответил Эрик. — Пойдемте!

Эрик и Амалия пошли по пустынным коридорам станции. Закат догорел и теперь за иллюминаторами стояла глухая черная ночь. Увидев свое отражение в стекле, Амалия усмехнулась про себя: «Вот и меня, побледневшую, как Мари, ведут в ту кают-компанию». Ее бросало то в жар, то в холод, но она старалась не подавать вида.

Они вошли в знакомую дверь. Теперь в кают-компании были только Рик и Сюзанна.

— Стойте! — вдруг осенило Амалию. — А почему в ваших экспериментах боль причиняют только мужчины и только женщинам? Почему никогда не наоборот?

— Вообще, как вы понимаете, существует четыре комбинации пар, — ответил командир. — Мы считали, что эта роль вам будет наиболее подходяща. К тому же вкладывать ремень в руки неопытного человека было бы верхом неблагоразумия, поэтому мы вначале предлагаем вам пассивную роль. Мы все прошли через это. Если же вы хотите, чтобы воздействие на вас производила женщина, то пожалуйста, Сюзанна к вашим услугам. Но если вы все-таки не поклонница однополой любви, то вам лучше иметь дело с мужчиной.

Сюзанна заулыбалась.

— Да, я не поклонница однополой любви, — невесело согласилась Амалия.

— Ну что ж, все готово! Раздевайтесь, Амалия! — скомандовал Эрик. Амалия оглянулась на старшего офицера Рика — он стоял с ремнями в руках и выжидательно смотрел на нее.

Амалии стало страшно, но она, собрав волю в кулак, сбросила с себя спецкостюм.

— Не надо! — жестом остановила она подошедшего к ней с ремнями Рика.

— Нужно, Амалия! — мягко сказал командир. — Так вам будет легче. Если захотите прервать эксперимент, просто скажите: «Стоп!» и мы вас отвяжем.

— А… до какого момента должен продолжаться… эксперимент? — чуть заплетающимся языком проговорила Амалия.

— Вообще-то мы останавливаемся по требованию участника, но теоретически эксперимент может продолжаться либо до пролития так называемой первой крови (вы это видели у аборигенов), либо до потери участником сознания.

— И такие случаи у вас были? — с ужасом спросила Амалия.

— Были, — спокойно подтвердил Эрик. — Если хотите, мы можем сделать вам альгометрию и определить ваши болевые порог и промежуток, но мы сами предпочитаем эмпирический путь. Да вы не бойтесь… обведите руки вокруг столба, пожалуйста.

Амалия прижалась обнаженным телом к столбу из темного дерева. Он был неожиданно теплым и гладким. Амалия обняла его и почувствовала, как на ее запястья лег тонкий ремешок, в мгновение ока грубо и крепко скрепив ее руки. Сердце Амалии заколотилось.

Вторым ремнем Рик по традиции опоясал талию женщины, а третьим — ноги под коленями.

Амалию начало трясти от страха, но она старалась не выдавать волнения. Краем глаза она увидела, как Эрик берет в руки ремень, наматывает его на кисть… Она напряглась всем телом.

— Не бойтесь, Амалия, — раздался сзади нее подбадривающий голос Эрика и в тот же момент жгучая боль опоясала ее ягодицы. Амалия не успела ни вздрогнуть, ни вскрикнуть и на нее обрушился второй удар.

Самое странное было то, что боль в ягодицах не прекращалась сразу после удара. Она чувствовалась по линии соприкосновения ремня с кожей еще некоторое время. Эрик, очевидно, хорошо знал об этом, поскольку он давал Амалии возможность прочувствовать до конца эту остаточную боль и лишь затем наносил новый удар. Амалия чувствовала, что ни один удар не попадал на место, куда был нанесен один из предыдущих ударов. Хотя ей было очень больно, Амалия не кричала. Она просто не знала, что крик помогает терпеть боль и старалась не кричать. Она вздрагивала при ударах, пыталась уклониться куда-либо в сторону, но не кричала. Она еще не исполнила главную женскую обязанность — не родила ребенка, поэтому так новы были для нее все эти ощущения. Впрочем, и боль при родах в то время была уже практически побеждена, поэтому то, что сейчас испытывала Амалия, ощутить иным способом было невозможно.

Амалия прижалась лицом к столбу, с силой сжала зубы. Сейчас она скажет «стоп», сейчас… еще один удар… всё, после следующего… нет, еще один… последний… хотя можно вытерпеть еще один… а-а-а — шепотом… после следующего… нет… о-о-ой, как больно… проклятый Эрик… всё… проклятые эксперименты… никакие это… не эксперименты… больно… не могу… ну, еще один… последний… интересно, до… какого момента… можно терпеть…

Вдруг удары прекратились.

Голая, потная, тяжело дышащая Амалия повернулась, как могла, к Эрику.

— Извините, Амалия, — смущенно сказал он. — Я пробил вашу кожу до крови.

Амалию отвязали. Она сделала шаг назад от столба, но каждое движение рождало новую боль. «Интересно, какова нейрофизиологическая природа этой боли?» — почему-то подумала она. Прикоснуться руками к ягодицам она побоялась — неизвестно, в каком они состоянии.

— Давайте, Амалия, я отведу вас в медпункт, — предложила ей подошедшая Сюзанна. Рик подхватил ее спецкостюм.

— Конечно, пойдемте в медпункт.

Амалия, преодолевая боль при ходьбе, в сопровождении Сюзанны и Рика обнаженной двинулась по коридору станции.

В медпункте Амалия попыталась присесть на застеленную белой простыней кушетку, но резкая боль в ягодицах заставила ее вскочить, смущенно улыбаясь.

— Ложитесь на живот! — также с улыбкой предложила ей Сюзанна.

Вошел Эрик, но Сюзанна сказала:

— Уважаемые мужчины, просьба оставить нас одних.

Отказавшись от применения обычного в таких случаях устройства для нанесения мази, Сюзанна начала руками втирать мазь в израненные ягодицы Амалии. Прикосновение ласковых рук к довольно интимным местам, особенно чувствительным теперь, было настолько приятно и эротично, что Амалия невольно ощутила нарастание некоего весьма определенного чувства. Каким-то образом это передалось и Сюзанне. Ее движения стали еще более мягкими и нежными. Амалии стало легко и приятно, и чем больше ласкала ее Сюзанна, тем легче и приятнее ей становилось, хотя и без этих ласк чувство расслабления после столь сильной боли само по себе приносило удовольствие.

Когда за Амалией пришел корабль (это был небольшой номерной транспортник), она зашла в командирскую каюту.

— До свидания, Эрик. Я вас покидаю.

Командир поднялся ей навстречу.

— До свидания, Амалия. Надеюсь, мы еще встретимся.

— Право, не знаю, как отнесется к моему отчету руководство…

— Как бы оно ни отнеслось — теперь вы знаете о воздействии боли на психику и организм человека несколько больше, чем написано в учебниках, не так ли?

— Да, конечно… Хотя мои познания в этом вопросе еще весьма и весьма поверхностны.

— Я надеюсь, что мы не отбили у вас желание поучаствовать в дальнейших исследованиях? По сути, то, что мы с вами затронули, — только маленькая часть огромной вселенной.

— Может быть… А сейчас мне пора.

Корабль с Амалией на борту отошел на вспомогательных двигателях от станции и стал быстро набирать высоту. Странная станция 15Y осталась позади, не давая о себе забыть не слишком сильной болью в ягодицах, чувствовавшейся даже в очень мягком кресле. Амалии уже не хотелось избежать этой боли. За несколько дней на станции она узнала нечто совсем для себя новое, и теперь ей предстояло еще осознать и понять все это. Хорошо бы, если эксперименты Эрика заинтересовали ученых. Интересно, каковы возможные области прикладного применения дозированного болевого воздействия? Вопросов много… Ох!..

Амалия неловко попыталась повернуться на бок, чтобы сменить площадь опоры своего тела на кресло и сама себе смущенно улыбнулась.