Нет, нет, нет, – это был не обычный звонок!

Это был самый отвратительный, подлый и громкий звонок, который врезается в мозг тупым буром и проворачивается в нем с маниакальной настойчивостью. До тех пор, пока несчастный обладатель пробуравленного мозга не соизволит привести свое тело в вертикальное положение и переместить его из уютного кресла к двери.

Звонок ворвался в мозг молодого не лишенного приятности человека как раз в тот момент, когда он (человек) досматривал им же заказанный сон о пышногрудой блондинке, чья изящная ручка замерла на бретельке пляжного сарафана. Дело происходило на морском побережье, куда молодой человек безнадежно стремился вот уже третье лето подряд, и логично было бы ожидать, что под сарафаном в худшем случае окажется тонкий купальник, а в лучшем... Сны, особенно сны на заказ, часто выкидывают со своими заказчиками забавные фортели: минуту назад снилась девушка, очаровательная в своей наготе, а в следующий момент вы уже сжимаете в объятиях злобное чудище, от макушки до пят укрытое коростой да иглами. Хотя кто может поручиться, что в жизни бывает иначе?

На сей раз молодому сновидцу так и не посчастливилось узнать, что именно пряталось под сарафаном – звонок вторгся в его замечательный сон, разметав по сторонам романтических чаек и спугнув нимфу вместе с бретелькой, сиськами и морским побережьем впридачу.

– Ох, не завидую я тому, кого увижу за дверью! – в сердцах сказал молодой человек, отодвигая щеколду. Возможно, он сказал немного иначе, – даже совершенно иначе сказал в этот момент молодой человек, но суть произнесенного практически не поменялась. А поменялось лишь выражение лица, когда он настежь распахнул дверь и уже открыл было рот для традиционного в таких случаях «дружеского» приветствия.

За дверью стояло худое улыбающееся создание в огромных очках с запотевшими стеклами, в плаще с капюшоном и в сандалиях на босу ногу. С плаща на сандалии стекали тонкие струйки воды.

– Это ты! – убедительно произнесло создание чуть простуженным голосом и, на секунду запнувшись, добавило: – А это, стало быть, я!

– Гм… – весьма глубокомысленно изрек молодой человек, лихорадочно соображая, как ему следует поступить в такой ситуации.

– Давно ждешь? – наглая девица явно не собиралась ничего объяснять, а вместо того вознамерилась во что бы то ни стало проникнуть в квартиру. – Прости, сам видишь, какая погода… К тому же, я только закончила курс очередной рекреации… Подвинься, пожалуйста, ты не даешь мне пройти… Спасибо. Бытует мнение, что мы не можем влюбляться в клиентов. Ха! Как бы не так! Как любят повторять наши высоколобые умники: «Ничто человеческое нам вовсе не чуждо». Беда в том, что после этого мы уже не можем работать так беспристрастно, как раньше. И рано или поздно все становится слишком заметно. А потом сразу – р-раз! – девушка со всего маху хватила рукой по выключателю, и коридор залился ярким, назойливым светом.

– Нет, пожалуй, не так… – странная гостья вновь занесла руку над клавишей и, прежде чем ее успели остановить, шарахнула с удвоенной силой. В коридор вернулась приятная уставшим глазам полутьма. – Да, именно так! Раз – и все. Туши свет… Ну, и где она у тебя?

– Кто «она»? – переспросил молодой человек, временно отказавшись от попыток самостоятельно во всем разобраться.

– Спальня. В нашем случае работать лучше именно там. Но если ты предпочитаешь письменный стол в кабинете – пожалуйста. Так где?

– Прости, ты милая девушка, и я даже догадываюсь, чья это шутка…

– Девушка? – создание в очках неожиданно развеселилось, обнаруживая безупречно-белые зубки и весьма мелодичный заливистый смех. – Пожалуй, я могла бы принять это за комплимент. Но увы…Внешняя оболочка часто обманчива. Однако пусть это тебя не смущает – я чувствую, что у нас все получится, главное чтобы ты мне доверял и содействовал…

– Ты меня совершенно не слушаешь! – молодой человек явно терял остатки терпения, и был на волосок от решения схватить трещащую без умолку девицу за шиворот и хорошенько встряхнуть, прежде чем выставить ее из квартиры. – Я не заказывал проститутку!

– Договорились – никаких проституток… Проститутку?! – девушка наконец-то замолкла, но лишь за тем, чтобы в следующую секунду расхохотаться еще громче прежнего. – Ты решил что я – проститутка? Такое впечатление, что у тебя это впервые… Неужели впервые? Мне ничего не сказали… Ну хорошо, – посмотри на меня повнимательнее. Как по-твоему, – я похожа на проститутку?

– КТО ТЫ ТАКАЯ, черт тебя побери, и что делаешь в этой квартире?

– Я? Муза… – немного обиженно сказало создание, пожимая тонкими плечиками. – И я здесь только для того, чтобы тебя вдохновлять. Сейчас ты успокоишься, придешь в себя, твое лицо утратит этот забавный багровый оттенок, – кстати, он тебе совсем не идет, – мы пойдем в спальню или в твой кабинет, и ты напишешь свое первое гениальное произведение! Потом ты опубликуешь его на каком-нибудь форуме. Соберешь отзывы, поправишь, распечатаешь и побежишь по издательствам…

– Муза?! Ты – муза? Моя муза?

– Да, муза. Я – муза. Я ТВОЯ ЛИЧНАЯ МУЗА!!! Ну почему, почему мне всегда выпадает работать с зелеными новичками? Ты когда-нибудь слышал о приступе вдохновения? О зуде на кончиках пальцев? О потоке слов, душащих по ночам и разрывающих черепную коробку? О нестерпимом желании тотчас же излиться мыслями на бумагу?

– Зуд, мигрень, асфиксия и что-то там еще в самом конце... похоже на симптомы классической аллергии. Ты не муза – ты ходячий аллерген, и у меня уже начинается приступ! К тому же уважающим себя музам положено залетать через форточку, поскольку банальное появление в дверях выглядит не только не вдохновляющее, но и весьма подозрительно.

Ухватив молодого человека за локоть, гостья бесцеремонно протащила его через всю комнату к большому окну, и укоризненно ткнула пальцем в стекло.

– Как ты думаешь – по такой погоде можно летать от форточки к форточке? Не говоря уже о том, что мало найдется идиотов, оставляющих окна открытыми!

На улице свирепствовала одна из тех гроз, которые очень любил в начале мая известный русский поэт. Сердитые капли тяжело приземлялись на жесть подоконника, задерживались там на мгновение и, стекая тонкой струйкой на край, продолжали отчаянный спуск. Лужи топорщились пузырями ожогов на дряблом асфальте, а ветка разросшейся липы с остервенением лупила соседям в окно, словно молила о защите от назойливых поцелуев дождя…

Молодой человек оторвал взгляд от окна и потряс головой, пытаясь выбросить из нее нелепые строчки о дожде и асфальте. Кто бы ни была эта девица, но в одном она все же права – летать по такой погоде было просто немыслимо.

– И вообще – если хочешь стать хорошим писателем, пора избавляться от стереотипов!

– Ну ладно. Допустим, ты Муза, – но даже в этом невероятном случае, зачем тебе моя спальня?

– Твоя спальня? Ах, спальня! Понимаешь, – Муза сняла очки и принялась оглядываться в поисках пригодной для протирки материи. Не найдя ничего подходящего, она распахнула свой плащ, ухватила подол тонкого ситцевого сарафанчика в мелкий цветочек и, стараясь спрятать смущение, сосредоточенно принялась вытирать запотевшие стекла.

– Дело в том, что… как бы поточнее сказать… жизненное пространство, окружающее каждого индивидуума, пронизано невидимыми глазу силовыми полями. В местах наложения этих полей друг на друга возникает мощный энергетический импульс – нечто наподобие эякуляции освобожденной энергии. Эти периодические всплески у одаренных людей обуславливают небывалый прилив вдохновения. Не всегда, но достаточно часто творческий человек подсознательно располагает свое ложе именно в зоне таких вот пересечений – этим как раз и объясняются все гениальные прозрения, приходящие к людям во сне, – девушка, близоруко сощурившись, посмотрела стекла на свет и, водрузив очки обратно на переносицу, серьезно закончила:

– А в общем-то я – эротическая Муза.

Молодого человека покинули последние крохи сомнения. Поискав глазами телефонную трубку, он стал обдумывать, как бы отвлечь внимание гостьи на то короткое время, за которое он успеет набрать две заветные цифры и вызвать крепких ребят со смирительными рубашками.

«Хорошо еще, что ей не взбрело в голову вдохновить кого-то на триллеры... «Ах, не подскажете, где вы храните ножи?» – передразнивал он про себя, пробираясь бочком к телефону. Но девушка оказалась проворнее:

– Где у тебя телефон? Я отключу его на время, чтобы нам не мешали. Наша работа требует максимальной сосредоточенности. Да сядь, наконец! – Муза капризно притопнула ножкой, пряча телефонную трубку в складках плаща и откидывая с головы капюшон. Ожидавший увидеть волну золотистых волос, укрывающих плечи, молодой человек оказался разочарован – вместо волны на голове девушки обнаружилась короткая стрижка из мокрых и темных кудряшек.

«С психами лучше не спорить», – осторожно решил про себя молодой человек, опускаясь на подлокотник любимого кресла и по-прежнему не сводя глаз с незнакомки.

– Как тебя звать?

– Меня? Александр…

Муза надула губки и всем своим видом продемонстрировала крайнюю скуку и разочарование.

– Очередной Алекс-Юстасу… Или Шура – с ударением на любой части слова. Занято, молодой человек…

– Что занято? – молодой человек демонстрировал удивительную непонятливость.

– Псевдоним, что же еще? Звучный псевдоним – залог любого успешного дела!

– А под собственной фамилией-отчеством я писать не смогу? – приличия ради поинтересовался Александр, слегка задетый такой негативной реакцией.

– Сможешь, конечно. Особенно, если твое отчество Сергеевич. «И будешь только тем любезен ты народу…» А еще лучше, чтоб и фамилии у вас совпадали. Слушай, а это мысль! Нужно попробовать твои силы в поэзии! Псевдоним – дело десятое. Саша Белый, Саша Черный… вот Саши Серого, по-моему, не было… Давай прямо сейчас сочиним что-нибудь очень лирическое? Ямб, хорей, дактиль, амфибрахий?… Сразу предупреждаю – в такую погоду могу только ямбом!

Для начала мы напишем сонет. Классический, итальянский. Две повторяющиеся рифмы в четверостишиях — охватные или перекрёстные; в заключительных трёхстишиях рифмуются либо первая строка со второй, и тогда третья строка в строфе первого терцета рифмуется с третьей строкой второго; либо третья строка первого терцета рифмуется со второй строкой второго, и тогда рифмой связываются первая и третья строки…

– Подруга, что ты куришь? – бесцеремонно перебил Александр.

– Можно еще побаловаться тавтограммами. – Муза пропустила язвительность клиента мимо ушей и явно не собиралась сдаваться. – Помнишь классическое: «Мой милый маг, моя Мария, мечтам мигающий маяк…» Брюсов вообще великолепно владел техникой версификации. Если почитаешь, найдешь множество интересных идей!

– Обязательно почитаю. Потом. А сегодня…

– А сегодня попробуем сочинять о природе. «Весенний джаз». Замечательное название! Подумай, какая она – весна?

– Мокрая.

Муза вздохнула, потом прикрыла глаза и, растягивая слова на манер Ахмадулиной, покачиваясь с пятки на носок, затянула:

– Мокрая девочка, руки вразлет,

Звонкой капелью по лужам идет…

Бродят круги в растревоженной луже….

– Памперс бедняге, наверное, нужен? – В рифму предположил Александр.

– Ты отвратительный поэт! – Муза притопнула ножкой, разбрызгивая остатки дождя, просочившиеся в сандалию.

– Я хороший программист.

– Хотя, если заменить «памперс» на «зонтик»… Бродят круги в растревоженной луже…

Зонтик веселой девчонке не нужен!

– Так и я говорю, что памперс ей гораздо нужнее, чем зонтик!

– Если ты такой же программист, как и поэт, скажу тебе откровенно – ты безнадежен!

– А ты пойдешь сейчас погуляешь по лужам – без зонтика и без памперса!

– Не могу! – Муза притворно вздохнула, и жалобно хныкнула. – Я, кажется, простудилась. И пить хочу. Чаю горячего…

Суровое программистское сердце дрогнуло от нахлынувшей жалости – человек жаждой мучается, к тому же до нитки промок… а то, что не в ладах с головой, так это в последнее время обычное дело, пора бы привыкнуть. Да и согреться бы ей не мешало – дрожит вся, как в лихорадке. Покопавшись в шкафу, молодой человек выудил из него малость пожеванную футболку и, украдкой понюхав «трофей», кинул гостье:

– Чистая вроде… На вот, переоденься, и плащ свой сними – «мокрая девочка, ноги вразлет»… А я пока на кухню пойду, чайник поставлю.

Электрический чайник в присмотре совсем не нуждался – в отличие от сумасшедшей, обосновавшейся в комнате. Однако воспитание не позволяло Саше покинуть кухню быстрее, чем девушка успеет сменить мокрый сарафан на футболку. И время закипания чайника показалось ему вполне достаточным сроком.

– Чай готов! – крикнул он от двери, удерживая в одной руке чашку с чифирем, а в другой – фарфоровую вазочку с сахаром.

– Я тоже готова. Можешь зайти.

Единственное, что помешало Александру выплеснуть кипяток себе на ноги, было его потрясающее самообладание. В работе программиста это один из самых полезных навыков. Второй замечательный навык – умение предельно четко и коротко формулировать мысль.

– ..ять! – сформулировал Саша, споткнувшись о брошенные на полу плащ и сарафан в мелкий цветочек. Рядом валялась невостребованная футболка. Девушка в одних лишь очках и сандалиях возлежала на покрывале, вытянувшись во весь рост и подперев голову кулачком.

– Что ты делаешь в т-таком виде?

– Как что? Вдохновляю, конечно!

– Ну, хорошо – положим, я вдохновился. Даже более чем. А тебе хоть 16 исполнилось? Я, знаешь ли, в тюрьму не хочу!

– Глупости! В первый раз слышу, чтоб за вдохновение сажали в тюрьму. Успокойся и скажи, – что ты видишь?

– Гм…

– Ты опять все неправильно понял! – Муза вздохнула и перекатилась на живот, спрятав изящные грудки и бесстыдно выставив на обозрение голую и весьма аппетитную попку.

Я не спрашиваю тебя, на что ты уставился – я спрашиваю, что именно ты наблюдаешь?

– Я наблюдаю весьма самонадеянную молодую девицу, лежащую голышом на кровати – на МОЕЙ кровати, – и… собираюсь предложить ей одеяло. Раз уж от тебя все равно нет никакого спасения! Может, заснешь и перестанешь, наконец, трещать мне над ухом…

– Начнем с описания ощущений героя. Я всегда предлагаю автору использовать себя в качестве прототипа – безотказное средство! Скажи, каким извращением ты страдаешь?

– Я?! Это ты страдаешь извращением – и я даже знаю, каким. Навязчивый эксгибиционизм в сочетании с нарциссизмом в самой запущенной стадии…

– Грубиян! Вместо того чтобы стоять тут столбом и говорить «комплименты», лучше сядь и опиши все, что сейчас происходит. Это несложно. Важно только выбрать верный подход. Скажем, так:

«Она лежала на кровати…»;

«Она лежала на кровати лицом вниз, абсолютно обнаженная…»;

«Она лежала на широкой кровати, обнаженная, словно нимфа, родившаяся из пены прибоя…»;

«Она лежала на широкой кровати, оформленной в классическом стиле, с высокой спинкой и тумбочками у изголовья…»;

«Она лежала. На кровати. Лицом вниз. Рядом валялась одежда...»;

«По той поспешности, с которой она, сбросив всё, что была надето на ней, легла и вытянулась лицом вниз на широкой, видавшей виды кровати, можно было весьма однозначно судить о принятом ею решении…»;

«Как выброшенная на берег морская звезда, распустившая лучи по жестоким осколкам песка, как осенний лист, упавший на стылую землю, как птица с подбитым крылом – так лежала она, распростертая, на широкой кровати …»

– Хватит. Я выбираю первое.

– И почему я не удивлена твоим выбором? – хмыкнула Муза, садясь и натягивая на плечи тонкое покрывало. – Никакого полета фантазии! Хорошо, пусть будет голая констатация фактов – «что вижу, то и пою». Тоже интересный прием, если его правильно подавать. Погоди, дай мне еще раз подумать… Твой герой…. Обаятельный молодой человек, преуспевающий директор одного из модельных агентств. Работает с красивыми девушками, пользуется их благосклонностью, но сам неизменно остается сдержан и холоден. Потому что он… гей! Страдающий комплексом неполноценности!

– Ну, спасибо! Мой герой – закомплексованый педик… И я должен буду описать его чувства. Опираясь на свои собственные… Замечательно! С чего мне начать?

– Пожалуй, с эротической сцены – они получаются у меня лучше всего.

– С педиками…

– Ну дались тебе эти педики! Лучше сядь и пиши: «Она лежала на кровати. Голая….»

– Реализм, говоришь?

Молодой человек без псевдонима укоризненно покачал головой, подошел к сочинительнице и рывком сбросил с нее покрывало.

– Вот теперь действительно голая. Только еще не лежишь.

Муза опрокинулась навзничь, лукаво глядя из-под локтя на новоиспеченного автора эротической прозы.

– Не так! – Александр аккуратно ухватил девушку за плечи и перевернул на живот.

– «Она лежала на кровати. Лицом вниз. Абсолютно голая. Обе ее руки…» – я сказал, обе! – «…были вытянуты вперед и… крепко… привязаны… к деревянным перекладинам на спинке кровати. Перекладины были прочны, но вырываться она не посмела, боясь нанести материальный ущерб владельцу квартиры, поломав его частную собственность. Ноги ее, широко разведенные в сторону…» – или тебе кажется, что это недостаточно образно? Ах, не очень удобно! Но ты забыла, что для героя твои прелести совершенно неинтересны! Он чертов педик, к тому же еще… извращенец! Итак, «ее широко разведенные в сторону ноги…» – нет, я не понял, ты собираешься меня вдохновлять или как? Ну, хорошо: «…ее плотно сжатые стройные ноги и симпатичная попка не вдохновляли героя, в силу своей профессии повидавшего и не такое. Он хотел видеть ее стыд и раскаяние. Он жаждал мести…»

– Эй! Я не могу вдохновлять со связанными руками!

– Ты еще не знаешь своих возможностей! Будь уверена – у тебя уже получается. А сейчас получится еще вдохновеннее! На чем я остановился? Ах, да! Ремень! «Его старый ремень, висевший в шкафу исключительно как память о дедушке, оказался весьма кстати в сложившейся ситуации. Он был…» – да где ж он был, черт возьми… а, вот! – «…он был достаточно широк, но при этом сохранял изрядную гибкость, а качество кожи отлично выдержало проверку на прочность. Его свист…» – эй, ты еще помнишь о порче чужого имущества? – «…его свист рассек тишину на мгновение раньше, чем она взорвалась ее заливистым воплем. Так безжалостно обойтись с бедной девушкой мог только совершенно бесчувственный гей – ибо ее восхитительные полушария, даже будучи перечеркнуты вспухшей полоской, обладали такой притягательной силой, что любой нормальный мужчина на его месте немедленно бы утратил рассудок и не устоял перед искушением ей обладать. Но он не был нормальным мужчиной…» – не вертись! – «…он был всего лишь рассерженным педиком...» – да не вертись же, тебе говорят! – «и он продолжал ее бить».

Ремень взлетал в такт словам и с мягким хлопком опускался на прыгающую попку, оставляя широкие, быстро краснеющие полоски.

– Нет, стой! Это не реализм! Это садизм! Сейчас же меня отпусти! Это тупиковая ветвь! Подумай, где ты это опубликуешь? Ай! Перестань! Я отказываюсь тебя вдохновлять в таком, – ай!!! – положении! Мама!!!

Телефонный звонок бесцеремонно прервал творческий процесс подающего надежды писателя. Звонила действительно, мама – с трудом отыскав телефон в складках брошенного на пол плаща, молодой человек вышел из комнаты и терпеливо ответил на неизменный список вопросов. В завершении он пожелал маме удачного дня, пообещал плотно поужинать, зайти в гости на выходных и непременно жениться. На богатой воспитанной девушке из приличной семьи. Попрощавшись с родительницей и послушав в трубке гудки, молодой человек в очередной раз задумался о вызове психиатрической помощи, но, вспомнив об оставшихся следах от ремня, благоразумно решил не спешить и не лишать себя удовольствия общения с приятной, хоть и надоедливой гостьей. Однако вернувшись в спальню, тут же пожалел об отмене такого решения. За время его отсутствия гостье удалось развязаться и вдобавок основательно на него разозлиться. Муза отчаянно терла следы от ремня и мрачно смотрела на него исподлобья.

– За что мне такое везение? – накинулась она на него, едва он ступил за порог. – Кругом одни извращенцы! Почему эротический рассказ в последнее время не обходится без сцены насилия? Порку им подавай! Нормальные рассказы писать разучились! И что самое обидное – в редакции эту сцену все равно уберут! В лучшем случае перепишут. Так нет же – всем обязательно пробовать! В прошлый раз я три дня в человеческом теле сесть не могла! Вдохновляла исключительно стоя! К тому же это твой герой – извращенец! Твой, а не мой! И вообще, Муза – существо нежное и крайне ранимое!

– Зато теперь ты со знанием дела вдохновишь меня на описание всех ощущений, – улыбнулся молодой человек, разглядывая ладно скроенную фигурку и в глубине души сетуя, что совершенно не так сдержан и холоден, как его вымышленный герой.

– Нет уж, это должны быть твои ощущения! – не на шутку разозлившись, она потянулась к ремню.

– Знаешь, что-то меня совершенно не тянет писать эту эротику, – Александр перехватил ее руку, отобрал ремень и отнес его в шкаф. – Попробуй вдохновить меня на что-то другое.

– А как ты относишься к фэнтези с эльфами? – голос ее все еще дрожал остывающим гневом, но в распахнутых зеленых глазах вновь разгоралась надежда.

– Это там, где описываются придурки с треугольными ушками, волосатыми пятками и луками за спиной? – уточнил будущий знаменитый писатель …

– Все, можешь не продолжать. Фэнтези отменяется… Попробуем твои силы в романтической прозе.

Муза снова накинула плащ и замерла у окна, уставившись на тонкие струйки, сбегавшие по стеклу.

– Скажи, – девушка зябко поежилась под непросохшей материей, – когда ты смотришь на лужи во время дождя, тебе не хочется сравнить их с осколками зеркала, которое обронила девственница-Природа, прихорашиваясь перед появлением героя-любовника Солнца?

– Не хочется, – буркнул негостеприимный хозяин. – К тому же это чистой воды плагиат. Герой–Солнце и девственницы давно уже заняты.

– А ты не так безнадежен, как кажешься! – радостно всплеснула руками Муза. – Но тут ты не прав! Все новое – это удачно обыгранное старое, и нет в литературе сюжетов, которые бы не повторяли одну и ту же пикантную историю, случившуюся в Эдемском саду. Только на новый лад. Сам посуди – любовь, искушение, соблазн, познание, предательство, боль, измена и наказание… назови мне хоть одну из тем, которая бы не укладывалась в эту историю! Шекспировская Джульетта, Пушкинская «Спящая красавица», легенда о Галатее… Гамлет, говорящий с Отцом, и сумасбродный Ромео, возжелавший запретного!

– Колобок, укатившийся от создателей. Буратино и папа Карло. Фауст Гете и «Практическое садоводство»…

– Решено! Твой удел – стилизация! – Муза, напрочь забыв об исполосованной попе, прыгнула с ногами в мягкое кресло, обхватила колени и на мгновенье задумалась.

– Стилизация не требует от тебя необычных сюжетов или особого вдохновения. Никаких рифм, выкрутасов и «фотографий с натуры». Только знание материала и четкое следование выбранному стилю. Свободное «жонглирование словами» – ни к читателю в душу не лезем, ни к себе не впускаем. Писать нужно с юмором – это оценят. Но тут я в тебе не сомневаюсь – ты сможешь! Рассказ пойдет от лица героини. Она – фотограф. Начинающий. Пытается продать свои услуги рекламным агентствам. В детстве я мечтала быть музой фотохудожников – однако эротическая проза у меня получалась значительно лучше… Но ближе к телу. Она очень стеснительна, но и чрезвычайно талантлива. Знакомится с молодым человеком, который пытается ей помочь стать собой.

Предупреждая вопрос – он не гей. И даже не извращенец. Это ведь стилизация, а не эротика!

Возьмем Антуана де Сент-Экзюпери, «Маленький принц». Весьма узнаваемо, к тому же переводную литературу всегда легче стилизовать – немногие читают оригиналы.

«...Немного поколебавшись, я показала ему фотографию.

– Фотография просто прекрасная. Но мне не нужно изображение руки крупным планом.

Сделай другую!

Делать нечего, я пересняла еще раз.

Мой друг наградил меня доброй снисходительной улыбкой и молвил:

– Ты и сама видишь, что эта фотография немногим удачнее первой. Только тут все закрывает угол стола.

Пришлось фотографировать заново.

Но и эта моя работа была отвергнута, как все предыдущие.

– Она не по заданной теме. Мне нужна фотография, на которой будет именно то, о чем я тебя попросил…

И тогда я пересняла фотографию в последний раз, потому что запас моего терпения совсем истощился. И снабдила ее пояснением:

– Это ночь. Потому что то, о чем ты просил, удобнее делать ночью. Она там, в центре композиции, именно в той позе и тем крупным планом, какой мне никак не удавался на предыдущих трех фотографиях. К тому же очень загорелая, поэтому ты не можешь сразу увидеть ее в темноте. Знаешь, как бывает, когда заходишь со света в темную комнату? Если долго смотреть в темноту, глаза привыкают и различают детали. А если каждый раз смотреть на фотографию мельком – сохраняется недосказанность.

Я изумилась, заметив, как просветлело лицо моего строгого критика.

– Все в точности так, как я и хотел! – воскликнул он, пристально вглядываясь в фотографию…»

– Мокрая девочка, гей, талантливая фото-художница …ты уверена, что ты МОЯ Муза?

– Конечно, уверена! Сам посуди – с какой стати мне было бы тащиться к тебе по дождю, сносить все твои издевательства, и вдобавок позволить себя отхлестать? Но твое вдохновение компенсирует мне все неудобства. И не будь я Муза, если все-таки не вдохновлю!

Чайник вскипел, остыл и еще раз вскипел. Молодой человек приятной наружности сидел в кресле, уперев локти в колени и обхватив ладонями гудящую от напряжения голову. Муза сидела напротив, на полу, скрестив ноги по-турецки и закутавшись в плащ. Секунды стекали по острию стрелки настенных часов и гулко капали в вечность.

– Не вдохновляет, – вздохнул молодой человек на исходе сорок пятой минуты.

– Попробуй сосредоточиться, – устало ответила девушка, ковыряя пальцем прожженную сигаретой дыру в старом ковре.

– Мне работать пора...

– Ему надо работать! А я, по-твоему, что тут уже четвертый час делаю? Дурью маюсь?

– Тебе как ответить – честно, или лестно?

– Лучше молчи... Я пытаюсь определить, в чем наша проблема.

– По-моему, моя проблема сидит сейчас на полу и ковыряет ковер…

– Я поняла!!! – Муза неожиданно вскочила и замельтешила по комнате, – твоя проблема – начало! Запомни, главное – необычное и яркое начало! «Шел дождь…», «Вечерело…», «Маша была скромной, очаровательной девушкой…» Нравится? Нет, нет и нет! А почему? А потому, что это банально! Нужно сразу брать быка за рога и тянуть его прямо в гущу событий. Это должно быть как взрыв литавр в преддверии «Лунной сонаты». Ужасно? Пусть. Зато привлекает внимание!

«Для этого мне потребуется пара роликовых коньков, моток коаксиала и пожарный гидрант… – бросила она через плечо и, хлопнув дверью, покинула помещение…»

Согласись, неожиданно? И сразу вырисовывается портрет героини – молодая, импульсивная, не лишенная обаяния и ума – иначе откуда бы она знала такие слова, как коаксиал и гидрант? Инициативная и сообразительная девушка. А какой простор для воображения открывает список предметов! Только представь, как их можно использовать!

– А как их можно использовать?

– Не знаю. Сам придумай – ты же писатель! Моя задача – тебя вдохновлять. Ты, кстати, не в курсе, как выглядит этот самый пожарный гидрант? Я только помню, что в одном из штатов Америки закон запрещает привязывать к ним крокодилов.

– Зачем предлагать писать о вещах, о которых не имеешь понятия?

– О них должен иметь понятие ты, а не я! Я задаю мелодию произведения, а ты придаешь ему смысл.

– Но какой такой смысл может быть в коаксиале и пожарном гидранте?

– Вот именно! – Муза просияла счастливой улыбкой и плавно переместилась на подоконник. – Именно так и спросит себя озадаченный началом читатель. И уже не выпустит из рук твою книгу до тех пор, пока не узнает, где собака зарыта! А твоя задача сведется к тому, чтобы как можно дольше прятать от него эту собаку!

Неожиданно девушка потянула на себя створку окна, и не успел молодой человек хоть как-то отреагировать, как она вскочила с ногами на шаткий карниз, оказавшись с той стороны, но все еще удерживаясь руками за оконную раму. Солнце, вернувшись на небосклон, пронзило лучами ее тонкую фигурку и окрасило плащ в нежно-кремовый цвет, чудным образом преломившись на складках материи, – на мгновение он показался Саше двумя диковинными полупрозрачными крыльями, сложенными у нее за спиной.

Испарина расшила чело незадачливого писателя крупным бисером пота.

– Отличная идея! – Александр изо всех сил попытался скрыть охватившее его беспокойство, – кажется, я уже знаю, зачем ей ролики и пожарный гидрант! Ну, давай же, сойди с подоконника, и мы вместе набросаем рассказ!

– Извини, мне пора уходить. Моя работа закончилась, – я чувствую, что дальше ты справишься сам. Ты уже светишься тем таинственным светом, которым отмечены все творческие натуры в минуты истинного вдохновения. Я говорила – оно обязательно появляется, как только в нем возникает осознанная необходимость!… К тому же ты показался мне весьма симпатичным… так что не удивляйся, если в следующий раз вместо меня пришлют кого-то другого. Помнишь, я говорила тебе, что, к сожалению, слишком часто влюбляюсь в клиентов?…А этого нам как раз и нельзя! Прощай, и подумай еще раз о коаксиале!

– Нет, не вздумай!… Стой, психованная! Девятый этаж! – молодой человек ринулся было к окну, но, увы, слишком поздно – порыв ветра качнул фигурку на подоконнике, ее нога скользнула с карниза, и, вскрикнув беззвучно, она исчезла из проема окна.

Страх холодными пальцами перебрал все кишки незадачливого писателя, а ноги его вросли в пол, пустили корни и отказались повиноваться хозяину. Да и сам хозяин отнюдь не стремился к окну, чтобы увидеть распростертое далеко внизу тело несчастной. Долгие сорок секунд он прислушивался к тишине в ожидании глухого стука и криков случайных свидетелей. Крик раздался на исходе второй минуты.

– Вот блин! Нет, ну вы только подумайте! Кто так располагает квартиры?!!

Голос был настолько знакомым, что казался просто немыслимым после всего происшедшего. Метнувшись к окну, молодой человек выглянул вниз и буквально нос к носу столкнулся с «самоубийцей». Поблескивая на солнце очками, она висела в полуметре от подоконника, скрестив руки на груди и трепеща парой прозрачных крылышек, возникших на месте плаща.

– Прости, я ошиблась… – Муза сморщила носик и весьма виновато им шмыгнула, – мне нужно в соседний подъезд, к твоему соседу за стенкой. То-то ты мне сразу показался неопытным! К тому же абсолютно нормальным, и еще – неприветливым. А все творческие личности обязательно немного с приветом! Надеюсь, ты на меня не в обиде? Я отвратительно ориентируюсь – поэтому летаю исключительно в открытые форточки, и никогда не захожу через дверь. Этот раз был исключением, – я, как и следовало ожидать, ошиблась в расчетах. Придется теперь вдохновлять сверхурочно!

Муза сердито притопнула, и, потеряв равновесие, заметно качнулась вперед. Затем развернулась и плавно потекла – другого сравнения в этот момент просто и быть не могло, – в направлении соседней распахнутой форточки. Словно вспомнив о чем-то, обернулась и бросила через плечо, не прекращая движения:

– Забудь о гидрантах! Ты действительно замечательный программист! Именно таким ты и нужен вашему обществу!

Компьютер умиротворенно гудел вентилятором. На экране пестрели строчки набившего оскомину кода, сливаясь в неряшливый белый орнамент на синем полотнище FARа.

Молодой человек поднял тяжелую от сна голову, потер вмятинки от клавиатуры на правой щеке, автоматически ухватил чашку с остатками кофе, заглянул в нее и отставил разочарованно в сторону.

– Приснится такое! – сказал скорей безразлично, нежели удивленно. Проведя в неподвижном созерцании кода пару долгих минут, он задумчиво кликнул мышкой на иконке текстового редактора, так же задумчиво переместил кисть правой руки на клавиатуру, и тотчас же на белое поле листа просыпались первые строки:

«Для этого мне потребуется пара роликовых коньков, моток коаксиала и пожарный гидрант…»

– Тебе не кажется, что это слишком банальное окончание для рассказа? – темноволосое создание в ситцевом халатике в мелкий цветочек, доходящем едва ли до середины бедра, сняло очки, отложило их в сторону и повернулось вместе с креслом лицом к благодарному слушателю.

– Не кажется, – заверил тот, не отрываясь от экрана лаптопа. – Хороший рассказ. И окончание тоже хорошее.

– А ты мог бы ответить, о чем этот рассказ?

– О музе, о чем же еще? Или ты опять проверяешь, внимательно ли я тебя слушал? Слушал, не беспокойся. А ты, как всегда, не могла обойтись без описания порки, не так ли?

– Не все вещи, где упоминается порка, следует считать несерьезными и ориентированными только на узкий круг посвященных, – возмутилась она, – к тому же, где бы я все это публиковала?

– Не кипятись. Написала – и написала, бог с ним. Я спать пойду – ты со мной?

– Да, минуточку. Еще раз перечитаю концовку. Знаешь, меня почему-то никак не покидает ощущение, что где-то я уже встречала нечто подобное…