– Господи, как хорошо! – сказала я, удобно устраиваясь на его плече.

По телу разливалась приятная истома, которая бывает только после мощного оргазма. Сил почти не было, но я оторвалась от теплой руки своего любовника и залюбовалась им.

Он лежал в позе отдыхающего охотника: спина опиралась на твердый диванный валик, рука свободно покоилась на полусогнутом колене, некоторое время назад мощное орудие наслаждения сморщилось до члеников греческих скульптур с классическими пропорциями.

Подняв руку, вдруг налившуюся тяжестью, я осторожно провела пальцем по его носу с легкой горбинкой, дотронулась до ямочки на подбородке, а потом взъерошила вьющиеся волосы. Мой любимый был красив, как полубог! Более того, он моложе меня, и что самое главное, то, что рвало мне душу, он женат, имеет детей и не собирается разводиться с их матерью.

Мы познакомились по интернету. Эта вселенская сваха давно уже соединяла сердца, а если не сердца, то другие части тела, готовые слиться воедино. Он никогда не скрывал, что женат, и предложил мне легкую связь, так как жены ему не хватало, или она не хотела, или... В общем, меня это тогда мало интересовало.

Женщина я свободная, обеспечиваю себя сама, работаю в программистской фирме, где полно приятных мужчин, но свои ночи часто провожу с Господином Вибратором. И любовника своего выбрала исключительно из любопытства – он писал очень интересные постинги, полные юмора и самоиронии.

Набравшись храбрости, я написала ему на электронную почту, и на мое удивление, тут же получила ответ. Письмо было выдержано в мягком интеллигентном духе, сквозь который я почувствовала некую недосказанность и грусть. Это так не вязалось с его форумным обликом, что я, заинтригованная, назначила ему встречу.

Мы сидели на набережной в кафе, ветер трепал пряди моих волос, и я инстинктом понимала, что вот-вот и моя жизнь круто изменится. Когда наша встреча подошла к концу, он проводил меня до моей машины, и исчез.

А потом мы перезванивались и переписывались, и, наконец, однажды утром, он пришел ко мне домой.

К тому времени мы успели расставить все точки над «i». Обоим не хватало секса, душевного и физического общения, и мы договорились не изменять существующее на сегодня «статус-кво». Он не оставит жену, мы будем скрывать наши отношения, и не влюбляться друг в друга.

Мне подходили такие условия. Дело в том, что я часто навещала свою тяжело больную мать, находящуюся в специализированной лечебнице (из-за этого, или почти из-за этого, я развелась с мужем, так как не могла совмещать функции работающей женщины, заботливой дочери и любящей жены). Но наш брак уже давно трещал по швам, и моя больная мама стала лишь поводом к окончательному разрыву.

Шло время, мы встречались у меня, реже, чем нам хотелось бы. Иногда выбирались в уютные ресторанчики. Часто свидания отменялись из-за болезни его детей, или моей мамы. Или срочная работа мешала нашим встречам, или мои женские недомогания...

Когда произошло изменение в моей душе, я не помню. Оказалось, что мне плохо, когда его нет, что я постоянно думаю о нем, а мое сердце сжимает холодные ладони. Я оттаивала только в его объятьях, а когда он уходил, то муки становились еще сильнее – ведь начинался новый отсчет до следующей встречи.

В один прекрасный день я рассказала ему о том, что творится со мной. Он помрачнел, но быстро справился с собой, и стал мягко меня успокаивать. Он вновь и вновь напоминал мне о том, что не может бросить жену, что мы договаривались, но я от свидания к свиданию упорно возвращалась к этой теме. В общем, вела себя как последняя дура!

Вот и сейчас, любуясь своим ненаглядным принцем, я тяжело вздохнула, и на мои глаза навернулись слезы.

Он повернул голову и внимательно посмотрел на меня:

– Опять, – это был не вопрос, а констатация факта.

– Да, опять, – с откуда-то взявшейся дерзостью, ответила я.

– Это уже становится интересным, – протянул он. – Ну, что ж, раз консервативное лечение не подходит, попробуем хирургическим методом...

– Интересно, и в чем же заключается твой хирургический метод? – передразнила я его.

– Увидишь, – ответил мой ненаглядный, и резким движением вытащил из-под спины диванный валик.

Диван у меня остался от бабушки. Это было роскошное ложе, шириной в двуспальную кровать. На спинке умещались три тугих валика, похожих на гиганткую столичную колбасу. На диван я купила отличный ортопедический матрац, так что теперь это неподъемное чудо мебельного искусства 19 века с полным основанием считалось удобным и уютным. Подлокотники дивана были вырезаны из массивного красного дерева, и темный лак пошел мелкими трещинками от старости. В детстве я любила проводить пальчиком по трещинкам, следя, куда они меня заведут.

Но я отвлеклась. Любимый положил валик поперек матраса и широким движением предложил:

– Прошу!

– Что прошу? – не поняла я.

– Ложись. Попой кверху.

– Зачем? – я недоумевала совершенно чистосердечно.

– Выпорю...

– Что? Да как ты...

Но он не дал мне докончить фразу. Перевернув меня ничком так, что мой нос уткнулся в матрац, а под нижней частью живота оказался этот пресловутый валик, мой нежный друг откинул в сторону покрывало, которое я тщетно пыталась натянуть на себя и звонко шлепнул меня по ягодице.

– Ты с ума сошел! – взбрыкнула я. – Что ты себе позволяешь?

Но он как-то умудрился правой рукой прихватить мне шею так, что голова моя оказалась прижатой к простыне, а левой принялся методично обрабатывать обе мои половинки.

– Изверг! Урод! – орала я придушенным голосом. – Прекрати немедленно, я не знаю, что с тобой сделаю.

Левой ногой я сумела отпихнуть его занесенную ладонь, повернулась и шлепнулась прямо на пылающую в огне попу.

– Ох-х! – поморщилась я, потирая свое надранное место.

Мой друг уже отошел от дивана и уселся в кресло напротив. Меня всегда восхищало, какие спокойные позы он всегда принимал. А ведь только пару мгновений назад был напряжен и активен.

– Послушай, моя дорогая, я долго терпел эту ситуацию, но сейчас настало время объясниться, – его голос был мягок, но в нем чувствовалась незнакомая нота. – Ты нарушаешь условие наших соглашений. Помнишь, о чем мы договаривались, когда только познакомились?

– Помню, – с вызовом кивнула я. – Но времена меняются! И мы меняемся вместе с ними.

Наверное, я жутко смешно выглядела с растрепанными волосами и перекошенным от злости лицом. Но он даже не улыбнулся.

– Мне было с тобой хорошо, – сказал он каким-то потусторонним голосом. – Ты дарила мне то, что я никогда не получал ни от одной женщины! У тебя великолепное зрелое тело. Ты жадна до наслаждений и не боишься отдавать себя целиком. Мне будет жаль расстаться с тобой...

Его слова повергли меня в шок. Ведь это было то, чего я боялась всеми фибрами своей души, хотя и не знала, где эти самые фибры находятся.

– Но, подожди... Я же не хотела...

– Ты не хотела того, что у тебя есть? Тебе надоели наши отношения, и тебе показалось, что ты в силах что-либо изменить? Нет, дорогая, этого нет и не будет. Потому что я так сказал!

Он сделал попытку встать с кресла, но я бросилась наперерез и насильно усадила его назад.

– Нет, не надо, я пошутила... Пусть все останется так как есть... Не уходи, не покидай меня! Господи, какая же я дура!

С видимым усилием отстранив от себя мои руки, мой любовник встал с кресла, а я осталась сидеть на ковре возле его ног.

– Ты углубляла трещину, которую сама же и создала. И теперь ты полагаешь, что вот так можно все забыть и закрыть? Знаешь, моя милая, за грехи отвечают...

– Хорошо! – замотала я головой, будто стряхивая с себя наваждение. – Буду молчать и ни словом не обмолвлюсь о том, что говорила...

Мне стало страшно. Лишиться того, что наполняло мою жизнь смыслом было для меня настолько кошмарным, что я попросту онемела. Мое молчаливое шоковое состояние он принял за знак согласия.

– Хорошо, – сказал мой почти бывший любовник, возвышаясь надо мной, – тогда я предлагаю тебе сделку: если ты по-настоящему готова принять мои требования и вернуться к тому, с чего мы начали, то ты должна будешь вытерпеть порку. И не шлепки по попе, а ремнем или розгами.

Я не знала, на каком я свете. Все плыло вокруг, в голове играла тягучая заунывная музыка, и я монотонно покачивалась ей в такт.

– Поверь мне, – он наклонился надо мной и, обняв за плечи, поднял с ковра, – я знаю, что ты не мазохистка, что тебе это не доставит никакого сексуального наслаждения. Да и мне тоже... Но без ощущения реальной физической боли, ты не поймешь, как было плохо мне, когда я слушал тебя и понимал, что ты, в сущности, права...

И он мягко уложил меня снова на диван, на котором по прежнему валялся жесткий диванный валик.

– Послушай, моя девочка, – нежно сказал он, – для тебя это нешуточное испытание. Поэтому я помогу тебе. Ты будешь считать удары сама, так тебе будет легче морально. Выберешь тот ритм, что надо. И если выдержишь порку, я снова буду с тобой, и все опять станет хорошо. Не буду тебя привязывать, ты умница, и поймешь, что это делается для твоего же блага. Договорились?

Я кивнула и уткнулась носом в матрац, только бы не смотреть на обнаженного полубога, выпрастывающего ремень из своих брюк.

– Ты готова? – вдруг отрывисто спросил он.

Дрожащими губами я произнесла «раз» и свист ремня слился с обжигающим бедра огнем.

Это же так больно! Как же я выдержу еще... А сколько еще? Он же ничего не сказал о количестве ударов! А вдруг их будет сто? Или двести? Я что-то подобное читала в «Хижине дяди Тома»...

– Не спи! Считай! – окрикнул меня мой мучитель.

– Два... – и я явственно почувствовала, как на попке вздувается широкая полоса.

– Три, четыре, пять... – счет продолжался помимо моего сознания.

– Не уворачивайся! А то добавочных всыплю! – «Господи, – подумалось мне сквозь пелену боли, – о каких добавочных идет речь, если число ударов бесконечно? Бесконечность плюс три дополнительных равняется бесконечности».

Нет, я не могла больше этого вынести. Черт с ним, пусть уйдет, пусть исчезнет из моей жизни, но я не Зоя Космодемьянская, я бормашины боюсь, всю жизнь я...

И тут как будто кто-то там, сверху, коснулся моего лба прохладной ладонью. Слезы брызнули из глаз, и я зашлась в истошном вопле. Никогда не верила выражению «слезы ручьем», но именно так сейчас это и происходило. Меня сотрясали рыдания, плечи ходили ходуном, и я отдалась на волю выплеснувшимся чувствам.

Он отбросил ремень и наклонился ко мне, заглядывая мне в лицо.

– Девочка, моя девочка, успокойся, все прошло, ты выдержала испытание, было всего восемь ударов! Я с тобой, я тебя не брошу и никуда от тебя не уйду. Все хорошо...

– Да как же так? – рыдала я, заливая соленой водой его ладони, обхватившие мое лицо. – Я же всю жизнь одна. Мама заболела, когда мне было одиннадцать. Отец ушел. Все, что ты видишь здесь, и квартира, и вещи, все же сама, никто не помогал... Мне ничего ни от кого не надо. Так хотелось немного любви, нежности, ласки... А ты!.. Пришел и выпорол! Зачем?

– Уже все прошло, – шептал он, нежно касаясь моей израненной попки. – Все уже позади, я с тобой, нам хорошо вместе, правда, милая?

Он выкинул валик и примостился рядом.

– Господи, как хорошо! – сказала я, удобно устраиваясь на его плече.