Максим
  Суббота

	В этот день я просыпаюсь первым. Меня даже не тянет поваляться подольше, и я легко встаю, поцеловав тебя в висок, пока ты сворачиваешься клубочком в опустевшей постели. Жужжит кофемолка, и по квартире разносится запах свежесмолотого кофе. Если уж и это тебя не разбудит - тогда я не знаю...
	На подносе две дымящиеся чашки и два высоких стакана с соком. А ты еще спишь! Я не Станиславский, но - "не верю"! Ну, ладно-ладно... понимаю. Тебе-то это утро сулит далеко не только кофе в постель. "Доброе утро, солнце мое. Пора вставать". Поставив поднос на столик, я целую тебя, глубоко проникая в мягкие губы. Ты приподнимаешься - и в твоих движениях совершенно не заметно заспанности, что еще раз подтверждает мои предположения. Пока мы поочередно прихлебываем то холодный сок, то горячий кофе я треплю тебя за ухом: "Вставайте, графиня, Вас ждут великие дела".
	- Дааа... знаю-знаю, какие такие "дела" меня сейчас дождутся - с вечера замоченные? - Лукаво усмехаясь, тянешь ты.
	- Так ведь суббота, мадам.
	- И кто только эту субботу выдумал! - Возмущаешься ты.
	- Кто, кто - предки выдумали, им и кланяйся. Святой день.
	- Это у кого это он святой? - ты искусно тянешь время.
	- Как это у кого?!! А субботник откуда?
	Но шутки смехом, а я все-таки вытягиваю тебя из постели.
	- Только, чур - в душ вместе! - Кто бы спорил... Рыба, она рыба и есть.
	Ага, а вот провоцировать меня не надо! Время еще не пришло.
	В душ вместе - а вылезать порознь. Пока ты тщательно вытираешься, я приношу из спальни на кухню вазу с торчащими из нее прутиками.
	Ты входишь на кухню. Обнаженная, скромно потупившись. На середине кухни - классическая деревянная скамья, и рядом с ней ваза с розгами. Вздыхаешь.
	- Я готова.
	- Как видишь, я тоже.
	- Только, пожалуйста, не очень... я ведь хорошая девочка, - уговариваешь ты меня, опускаясь на колени.
	- Хорошая, точно. А всю неделю как себя вела?
	- Замечательно! - Возмущенно вскидываешься ты. - Просто как паинька! Как пчёлк-труженик! Да меня, если хочешь знать, вообще пороть не за что!
	Я добросовестно (еще бы!) вспоминаю. Вроде, правда - грехов на тебе как-то не числится...
	- Ну, не за что - вот и замечательно. Сейчас только напомним, как ведет себя хорошая девочка - чтоб еще на недельку хватило. Как ты думаешь, сколько?
	- Нууу... десяточка, наверное, хватит, - задумчиво-просительно произносишь ты.
	- Десяточек... - теперь моя очередь задуматься. - Как-то очень кругло. Юбилейно даже, я бы сказал. Давай дюжину?
	- Ага... - выдыхаешь ты. - Ну, давай.
	Протянув руку, благо ваза недалеко, ты достаешь три прута и протягиваешь мне.
	- Высеки меня, пожалуйста, чтобы я не забывала, как надо себя вести, и всегда-всегда была хорошей девочкой.
	В этот момент, когда тягостные переговоры уже закончены, голос у тебя становится облегченно-звонкий, почти счастливый. Приняв из твоих протянутых ко мне ладоней розги, я помогаю тебе подняться с колен.
	Напутственный поцелуй...
	- Ну, ложись.
	- О-о-а-х! - От первого удара ты охаешь, как будто окунувшись в холодную воду.
	- Больно!! - Это уже третий. Перед вторым ты успеваешь сосредоточиться и перенести его молча.
	- Ну да? - Ехидничаю я. - Только начали, а уже больно?
	- Ааай.
	Пока я перехожу на другую сторону скамьи, ты успеваешь быстро-быстро произнести, как заклинание: "я буду хорошая, (всхлип) я буду слушаться".
	- Это хорошо.
	- Ой!!!
	- Это просто замечательно!
	- Аааай.
	- А вот это - чтобы ты не забыла своих обещаний.
	- Фффффффф..... - шипишь ты, восхитительно дергая ножками. - Забуудешь тут, как же!!!
	- Так на неделю же вперед...
	- Ааау. Ууааау! - И попа крутится. - Ыыыыыы...
	- Ну вот и все, а ты боялась. Даже платье не помялось.
	- Агаааа... - подвываешь ты, - еще было бы, чему мяться...
	М-да. Мятый костюм Евы - это было бы нечто. Хотя выглаживать тебя мне все равно придется. Парадокс?
	Поднимаю свою бедненькую высеченную девочку, сцеловываю слезинки.
	- Ну, вот. А теперь посмакуй. В углу. - Мягко подталкиваю я тебя к месту твоего временного проживания. - А через пять минут - оладьи. С яблоками!
	- Даа... - хнычешь ты из угла, - выдрал, а теперь оладьями подлизываться будешь?
	- Во-первых, мне очень интересно, как это можно "подлизываться оладьями"? А во-вторых... Разговорчики в строю! Точнее - в углу.
	Нет, честное слово, этот колорит добавляет оладьям и вкус и аромат. Ссыпаю со сковородки в тарелку первую порцию, и иду за халатом. Накидываю его на тебя и торжественно вывожу из угла: "Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста".
	Ты аккуратно усаживаешься на деревянный стул. Я улыбаюсь.
	- Ах, ты!.. Всыпал ни в чем не виноватой девушке, да еще издеваешься!!!
	- Не издеваюсь. Извини, но на мягкое тебя посадить не получится - у меня вторая порция оладьев на сковородке.
	- Мммм. Вкусно...
	Пару минут мы уплетаем горячие оладьи с новой порцией свежего кофе. Оладьи тают на глазах. Плохие оладьи - нестойкие.
	Так. Щаас... Снимаю с огня сковородку, сажусь, поглаживаю колени.
	- Можешь пересаживаться на мягкое.
	Ты садишься мне на колени, я залезаю под халатик, и сразу же натыкаюсь на край вспухшего рубца.
	- Бедненькая девочка...
	- Даа-а, бедненькая. Сам же отстегал, и сам же жалеет, - мурлычешь ты мне в ухо, прикусывая его мочку.
	- Тебе оладьев мало?
	- Твое счастье, что я свинятину не ем! - Возмущенно отпускаешь ты мое ухо.
	Я приподнимаю тебя, распахиваю свой халат, и усаживаю обратно - не забыв задрать полы твоего халатика. Горячая кожа твоих напоротых ягодиц касается моих бедер, и этот жар как будто перетекает в меня.
	Кажется, постель мы не убирали?