Все так обычно – и необычно в то же время. Я просыпаюсь рядом с тобой. Ты такая мягкая и теплая, а я такой горячий и твердый... Будь это другой день или другая жизнь...

Я сержусь на тебя только за то, что не могу приласкать тебя прямо сейчас. За то, что перед этим я должен провести тебя через боль и унижение.

Я треплю тебя за ухо: нежно, но упорно.

– Вставай. Вставай родимая, и не забудь – суббота. Я хочу, чтобы это было сразу. Не мешкая.

Едва пробудившись, ты уже все понимаешь... и становишься грустной.

– Я сначала в душ, хорошо?

– Да, конечно, – поцелуй, – но потом сразу на кухню. И с розгами.

– Да, конечно... – как эхом.

Я стою перед пустующей скамьей. Входишь ты, нагая, с пучком прутьев в руках.

– Ты не сердишься, милый, правда?

– Да, конечно, милая. Но я накажу тебя. И ты сама накажешь себя...

– Пожалуйста, поцелуй меня, – тихо просишь ты, – а то я очень боюсь так...

– Главное, не держи в себе все это, – говорю я после поцелуя, – не бойся кричать. И не бойся просить... особенно меня. Ложись.

Ты протягиваешься на скамье... Мне было бы легче привязать тебя, да и тебе, наверное, тоже. Но я оставляю тебя лежать свободно. Ты связана только одним – своей виной. Не передо мной... И именно поэтому тебе так нужно мое прощение – чтобы я простил не за себя...

Свист прута, судорога боли, стон... Мне почти так же больно, но приятно. Я буду сечь тебя сильно, больно, внимая твоим страданиям. Еще. И еще. Ты стонешь все громче – это уже не стон, а вопль. Но все еще не крик, не просьба, не мольба...

– Ааааааай!!! – Вырывается из тебя... ты мечешься на скамье, но, как заколдованная, не можешь с нее сойти.

– Милый! Не надо!!! Больно! Ааааааа!..

Еще и еще опускается прут на твою исстрадавшуюся попу...

– Прости, родной! Не надо больше!.. Простииииии!..

Твои крики проходят в меня... Но я жду, когда они уйдут дальше, и неведомая сила мягко отведет мою руку...

– Миленький!! Аааоооууу!! НЕ БУДУ!!! – И ты веришь уже, что действительно не будешь, что станешь чище, добрее и терпимее...

– Максимушкааааа!!! ПРОСТИ! Прости, пожалуйста... – И этот почти шепот что-то поворачивает во мне.

– Любимая, солнце мое, лапушка, все, ну успокойся, я же знаю – ты хорошая девочка... Больно? Все-все, все уже позади...

И ты доверчиво обнимаешь меня, как будто это и не я терзал твое бедное тело жестокими ударами.

А может и не я...