Сырой декабрь за кирпичными стенами стандартной городской многоэтажки… никто из посторонних не видит и не слышит происходящего, а стены умеют хранить молчание… Никто не узнает, никто не догадается…

Мягкий свет настольной лампы, обычно такой уютный, сегодня раздражает. Стоящая на краю стола чашка с остатками кофе на донышке просто бесит. Я злюсь. Я ничего не могу изменить в сегодняшней ночи, и от этого злюсь на себя, и огрызаюсь с каким-то отчаянным остервенением на человека, разговаривающего со мной сейчас…

– Иди сюда...

– Какого черта?!

– Я сказал, подойди...

Я взвилась разъяренной пантерой:

– Ты чего-то не понимаешь?! Я не твоя собственность, я – свободная мазо, у меня нет Хозяина, и слушаться тебя я не собираюсь! Ты кто такой вообще?!.. Кто ты мне, я тебя спрашиваю?! Ты что думаешь, если мы с тобой знакомы чуть более близко, чем обычные друзья-приятели, так ты мной командовать можешь?!

Моему возмущению нет предела. Подумаешь, напилась! Подумаешь, позвонили ему по телефону посреди ночи и попросили приехать забрать подругу... Мог бы и не ехать, между прочим. На фига через весь город перся, если не хотел?!

– Ты меня не слышишь?.. Подойди...

– Да, щас-с-с!!! Не смей мной командовать!!! У меня таких командиров – воз с тележкой на прицепе!

Моя истерика достигла апогея. Мне было банально страшно, в глубине его глаз жило что-то очень нехорошее… что-то совсем древнее, злое... Я стояла у окна, принципиально глядя в ночь. И боялась, боялась, боялась оглянуться, чтобы еще раз не встретиться с ним взглядом.

Он вздохнул.

– Просто подойди... я еще пока ничего не делаю... Оторвись от своего любимого окошка, что ты к нему, как к мужику, прилипла?.. И подойди ко мне...

– Не подойду!

– Я жду, солнце...

Голос даже не напряженный, спокойный такой, размеренный. И от этой размеренности становится еще более жутко.

– Зачем?! За каким чертом мне к тебе сейчас подходить?! Что я там не видела на тебе? Рубашку новую, что ли? Кто тебе вообще сказал, что она тебе идет?! Где ты ее взял? На каком лотке?! Или снова жена подарила?! Да у нее вкус, как у Дуньки со свинофермы, раз она тебе такую дрянь купила!!!

...Ой-й-й... мама... что же я брякнула?!! Что сейчас будет!.. Убьет, факт, убьет. Или уйдет, и я его больше никогда не увижу. Я бы вначале в морду вцепилась, а потом уже ушла, и игноры выставила, где только можно. Язык мой – враг мой...

– Все? Ты все сказала?

– Да!!! Все!!! Не нравится, можешь валить!

– Нет, девочка... валить я не стану... сама ляжешь...

– Да пошел ты!

…Успела в оконном стекле заметить быстрое движение, легкую тень, скользнувшую ко мне за спину... Тяжелая рука на плече... я знаю, что сопротивляться бесполезно. У него сил не просто больше, он меня, как куклу, сломать может, если только захочет.

Развернул рывком к себе.

– Лицо подними...

– Не буду!

Жесткие пальцы за подбородок, голова запрокинута назад.

– В глаза мне посмотри...

– Не буду!!! Н е х о ч у!

– А придется... – усмешка в голосе. – Просто посмотри мне в глаза и повтори... Куда ты меня послала?

Смешно упираться, но я все же уперлась ему кулаками в грудь.

– Отпусти меня! Слышишь?! Сейчас же отпусти меня! Мне больно!

– Больно – это хорошо. Мне тоже больно тебя слушать. Так куда мне надо пойти, а?..

– На хер! В ванную, в туалет, на улицу! Куда хочешь, все пути открыты!!! Только отпусти меня!

– Это идея, малыш... это идея... Пойдем-ка в ванную прогуляемся.

Его рука перехватывает меня за волосы...

– Идем, идем.... что ты, как коза на веревочке, упираешься… все равно же придется…

– Что ты задумал?! Я к тебе обращаюсь!!! Ты меня вымыть хочешь? Я сама умею, не маленькая! И вообще я тебя стесняюсь, выйди отсюда!

Рывком под струю ледяной воды голову... Мать твою!!! Холодно же!

Я завизжала от неожиданности.

– Остынь, солнышко, остынь, лапочка...

– Мне холодно!

– Я знаю...

– Отпусти меня!

– Смывай косметику, стерва! Быстро!

Все... началось... лучше было его не злить, а теперь уже поздно, самое безопасное – полностью подчиниться. Дооралась, дура пьяная...

– Ну, что ты злишься? Я уже смываю, не видишь что ли?

– Вижу, молодец.

Полотенце летит в лицо.

– Вытирайся.

– У меня вещи мокрые теперь. Мне холодно. Зачем ты это сделал?

– Сама виновата.

– Ну и уходил бы... чего слушал?

– Я сам решу, когда мне уходить, ок?

– Хорошо... я пойду, переоденусь?

– Нет, ты пойдешь и сваришь мне кофе.

– Но я же мокрая вся...

– Ничего, не на улице. Быстрее протрезвеешь.

– Не злись... ну, не злись...

– Я не люблю пьяных женщин, я не люблю, когда на меня кричат, я не люблю, когда меня куда-либо посылают! Все ясно?! Иди и вари кофе.

Тепло от газовой конфорки немного согревает покрытые мурашками руки. Он выключил на кухне свет и мне не видно его глаз. Господи, хоть бы перестал злиться... я сделаю сейчас очень вкусный кофе... и, может быть, этот мужчина перестанет быть настолько бешеным...

... Темнота и тишина... запах кофе вперемешку с вишневым дымом его сигареты... лбом в холодное оконное стекло, за которым снег хлопьями в желтом, каком-то леденцовом свете уличных фонарей.

Тик-так… тик-так… часы отсчитывают мою ночь… тик-так… все медленнее и медленнее, уже почти неслышно протекает сквозь меня мелкий песок времени… все тише и тише… песчинка… еще одна… тик-так… тик… так…

– Я замерзла.

....молчание...

– Я пойду в халат переоденусь?

– Нет.

– Я простужусь.

– Потерпи, скоро согреешься.

...Время вздрогнуло и… тик-так… тик-так… отсчитало несколько длинных минут...

– Можно, я у тебя в ногах посижу?

– Ладно... иди...

Щекой прижаться к колену...

– Прости меня, я – хамка...

– Прощу.

– Когда?

– Скоро.

Тик-так... тик-так... мы вне города, вне пространства, вне людей и мира в целом... тик-так…

– Хочешь выпить?

– Что у тебя?

– Водка...

– Водку пей сама.

– Не хочу больше.

– Надо же... она уже водки не хочет...

– Не язви.

– Сиди тихо, малыш...

Тик-так... тик-так... по полу дует из щели под дверью... мокрая ткань джинсов... мокрая рубашка... мокрые волосы... холодно... тик-так...

– Замерзла?

Его пальцы путаются в челке.

– Да...

– Пойдем.

– Куда?

– В комнату пойдем... греть тебя.

Он не включает свет.

– Послушай...

– Я тебя пол ночи слушал... теперь помолчи.

– Тебе на диване постелить или со мной ляжешь?

– Я сказал, заткнись.

Брякнула пряжка ремня...

– Иди сюда.

– Не могу....

– Почему?

– Мне страшно.

– Ты меня боишься?

– Да.

Тяжелый вздох:

– Ну, что ж... может быть это и правильно... Подойди, малыш.

Шаг... еще шаг... еще... трудная дорога сквозь вязкую субстанцию страха... тепло его тела...

– Стой.

– Стою.

Неуловимое движение... он умеет двигаться, как хищный зверь, быстро и легко... огонь пощечины, я не успеваю вскинуть руки, что бы закрыться.

– Не дергайся.

– Не бей меня!

– Буду.

– Мне страшно...

– Я это уже слышал.

Он расстегивает на мне рубашку... эта ненавистная усмешка в голосе:

– А бельишко ты на пьянку не надевала, солнце?

Я молчу, ведь действительно не надевала. Танцевать легче без белья… и интереснее, партнера чувствуешь всем телом.

– Значит, в клуб без белья ходим, а меня в ванной стесняемся... да?

Молчу... как хорошо, что он не видит моих пылающих ушей...

Загрубевшая, сухая ладонь почти невесомым движением проходится по груди.

– Да ты возбуждена, девочка. Смотри, как соски напряглись.

– Это от холода...

– Ой, ли? Сейчас проверим. Трусиков на тебе тоже нет?

– А ты не мог бы без комментариев?

– Нет, не мог бы... Снимай штаны.

С трудом стаскиваю прилипшие мокрые джинсы.

– Выпрямись.

– Ты же все равно ничего не видишь...

– Ничего... мне света хватает...

Пальцы касаются лобка.

– Ноги раздвинь... Хм... а говоришь, от холода...

– Послушай... – собираю воедино остатки гонора, – я не твоя...

– Я разберусь... ложись иди.

– Куда?

– На кровать.

– Трахать будете, а-а-а-аспадин начальник?

Мгновенная пощечина огнем разливается по лицу.

– Не смей... никогда... употреблять... такие слова... при мне... ясно?!

– Да, черт тебя подери!

– Вот и умничка. Люблю хороших девочек... Ложись... лицом вниз ложись...

Шершавое покрывало тревожит кожу...

Тик-так... тик-так... тягучее, приторное, как патока, время... тик-так...

Чем он там занят? Ходит по комнате, шуршит пакетом... звук расстегиваемой молнии на сумке... Молчу... сейчас лучше молчать… не злить... Страх гуляет по телу возбуждающей, ледяной, как северный ветер, волной...

– Дай руки.

– Как?

– Вперед протяни.

Кожа наручей мягко обнимает запястья... щелк... все, рук не расцепить...

– Теперь ноги...

Щелк, щелк... два карабина в сцепку...

– Говоришь, ты – мазо?

– Да.

– Не думаю, что тебе понравится...

– Что ты хочешь сделать?

– То, что хочу, сделаю...

Когда он успел достать все эти девайсы? Где он их взял?! Он что, с собой их вез специально? Знал, что будет?!

– Пугаешь?

– Нет, малыш... предупреждаю...

– Я тебя уже, типа, боюсь….

– Поздно бояться. Бояться надо было тогда, когда ты на кухне выпендривалась... Не кричи сильно, хорошо?.. Соседей перепугаешь.

– Не надо...

– Поздно, сказал же. Лежи, отдыхай пока...

Он ушел на кухню... ушел... в приоткрытую дверь полоса света из коридора... запах его сигареты... тик-так... тик-так... нервная дрожь заставляет стучать зубы, их приходится сжимать... тик-так... Звук льющейся из крана воды, слышу, как он умывается, отфыркиваясь, словно большой кот... шаги...

– Готова?

– А к этому можно быть готовой?

– Верно, малыш... верно... тебе дать что-нибудь в зубы? Ты говорила, что губы кусать любишь?

– Я умею терпеть...

– Не утерпишь...

– Тогда, да... дай.

– Попроси...

– Дай мне, пожалуйста, что-нибудь, что бы я заткнулась.

Свернутое в жгут полотенце касается губ.

– Ну?.. Открой рот... и не смей выплевывать... ясно?

Киваю головой... Господи, как же страшно... страшно и хочется...

Снова шаги... тик-так… спины касается мягкий хвост плети... по позвоночнику... вниз... по ложбинке между ягодиц... по судорожно сжатым бедрам... под коленями...

– Постарайся все же не кричать.

Мягкий голос, вкрадчивый и мягкий... я уже не просто дрожу, меня колотит так, будто через тело пропустили ток...

– Все малыш... начали...

Первые удары ложатся на спину. Еще не сильные, еще только горячо... дверь в коридор открыта настежь, свет режет глаза, уже привыкшие к темноте. Боль катается по телу огненным клубком. Я не буду кричать... ни за что не буду... Свист рассекаемого воздуха за головой... шевелятся волосы на затылке...

– Крепкая девочка... умница... терпеливая… Только ведь я жалеть не стану... заорешь...

Кончик плети впивается в поясницу.

– Любишь спинку?.. Ну, да я не для тебя, я для себя стараюсь...

Звон в ушах... боль потихоньку начинает меня съедать... я не стану орать... я не буду дергаться... назло ему... пусть... я – мазо, и мазо не самая слабая... я выдержу...

Почему он остановился?..

– Мда... сильна. С розгами знакома?

Ай, какой ты умный! У меня же рот заткнут, как я тебе отвечать должна?!..

Поднял за волосы голову, провел ладонью по лицу...

– Не плачешь, не кричишь. Молодец. Мне нравится... Отпусти тряпку!

Ну, черт побери, почему я его слушаюсь??!

– Отвечай...

– Нет, не знакома!

– Ой-ей-ей... откуда столько агрессии в одной маленькой мазе?

Снова его ехидная усмешка... ненавижу!

– Сейчас познакомишься. Многим нравится, но, сдается мне, ты кожу любишь больше... Смотри, какая она длинная... Для тебя специально вез.

Ну, надо же!!! Какой заботливый садист! И с воодушевлением пионерки, рапортующей на утренней линейке:

– Спасибо за заботу, Верхний!

– Ну, ну... поязви пока...

Он рывком опускает мою голову... складка на покрывале впивается в щеку.

– Так… рот затыкать не стану, будешь считать удары. Собьешься, начнем по новой. Для начала 20 горячих, дальше посмотрим.

Да тьфу мне на твои 20 ударов! Малютку-неженку нашел...

Воздух свистит по иному… резко свистит... тонко... плеть поет совсем не так...

Острая, режущая, как будто ножом полоснули, боль.

– Ой!

– Не «ой», а «раз» – считай...

– Раз.

Ощущение, что на ягодицы вылили расплавленный металл... боль растекается по коже, проникает внутрь мышц... Два... три... четыре... лучше бы тикало время... Пять... шесть... семь... ну, куда же ты так торопишься?! Восемь, девять, десять! Что ж ты передышки не даешь?!.. Одиннадцать!!!..

– МНЕ БОЛЬНО!!!

– Я все знаю... я все знаю, малыш...

Двенадцать... тринадцать...

– НЕЕЕТ!!!

– Не ори... еще ничего толком не начиналось...

Четырнадцать... больно... я не держу эту боль... господи, господи, господи...

– Считай! Ты пропустила четыре удара… на чем ты остановилась?

– На четырнадцати…

– Продолжай счет.

Да елки, сколько же будет четырнадцать плюс четыре?!! Что у меня с головой, я разучилась считать в уме...

– Восемнадцать!

– Нет... четырнадцать... а дальше что?

– Пятнадцать…

– Правильно.

Сейчас я начну визжать, мне не нравится то, что он делает, мне больно, я не хочу этого терпеть!!!

Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать... чувствую, как бедра покрываются сетью шрамов... как вспухает, поднимается кожа на местах ударов... как боль живет диким, хищным зверем и жрет меня, рвет на куски мое тело...

– И снова ты пропустила два удара... не зли меня...

– Двадцать!!!

– Не-е-ет... восемнадцать... И имей в виду, я пока тебя жалею.

Я уже не слышу свиста воздуха, но просто чувствую, как прут приближается... звон в ушах все громче... НЕЕЕТ!!! ...Больно... безнадега... как же больно...

– Девятнадцать!!!

– Умница...

– Двадцать!!! Двадцать, все, хватит!!!

Молчание в ответ... ладонь по лицу...

– Не заплакала... значит мало.

Тишина... шаги... тик-так… тик-так… Больно... тик-так… Или просто горячо?.. Тик-так… Или это ледяной ветер бросает на мою кожу колючий снег?..

– Ты живая?

– Да...

– Тебе есть что сказать?

– Что ты хочешь услышать?

– Когда проймет, сама догадаешься.

– Не бей меня больше.

– Я разберусь.

Он садится рядом. Ладонь мягко касается горячей спины.

– Что ж ты дергаешься-то так...

Проводит легким движением руку вниз…

– Больше считать не будем, да, девочка? Плохо у тебя счет идет...

– Да, не будем... – эхом откликнулась.

Знакомое ощущение у губ... шершавое такое...

– Бери свою тряпку в зубы... и можешь кричать...

Мотаю головой... я не хочу больше!!!

– Я все знаю... успокойся... от тебя уже ничего не зависит... успокойся.

Тик-так... больше ничего нет, только боль... живая и злая... тик-так… Мое тело мне не подчиняется и бьется, вьется под ударами... я не знаю, что это – плеть, розга, ремень или что-то еще... На меня выливается расплавленное золото огня... капли его кусают тут и там, расползаются по коже, проникают, рвут мышцы... Я не знаю, куда упадет следующая... я не знаю, когда упадет последняя, та самая, которая, наконец, отпустит меня в забытье... Мне мешает тряпка, и я в отчаянии выплевываю этот кусок мокрой ткани... звук вплетается в мой танец боли... Это я кричу... от восторга ли, от безнадеги, от счастья... или оттого, что моя агония длится вечно, и никогда, никогда уже не прекратится... Золото перед глазами... искрами светится, вспыхивает звездами на черном небе сознания... Приторно-соленый вкус крови с прокушенных губ... Я не могу это выдержать... и я не хочу, что бы это кончалось... Дальше... дальше пойдем... пойдем по той дороге, с которой не возвращаются… Пожалуйста... уведи меня туда... быстрее уведи... Туман заволакивает все... уже нет звезд и золота нет... и нет огня... я не успею дойти... я снова не успеваю... отчаяние…

ВСПЫШКА!

…это взорвался мир...

…меня не стало…

.………………………………………………………………………………………………….....………………………………………тик…………………так………………………………………… ….……вдох…………….. выдох……………………………………………………………

……………………тик-так………………………………………...……вдох…… выдох…….

……………………………………………………………………………………………………..……….……………тик-так ………… вдох……тик-так……………….. выдох……………

…………………………..

Реальность входит в мое сознание нервным ознобом, сквозняком из открытой форточки, лучом света из приоткрытой двери, срывающимся хриплым дыханием… жадно хватаю воздух ртом…

– Иди сюда... иди ко мне... плачь, малыш...

– Ты больше не сердишься?

– Нет...

Слезы благодарности... от боли не было, а вот от счастья, что гладит по голове... легко дотрагивается до воспаленного лба...

– Можно, я поцелую тебя?..

Тепло ладони у щеки... Коснуться губами пахнущих вишневым дымом пальцев...

– Я твоя?

– Да.

– Ты меня не отпустишь?

– Успокойся... спи... успокойся....

Тик-так… тик-так… тик-так… капли времени отсчитывают ночь… мой сон похож на маленькую смерть.… Тик-так.… Умереть сейчас, чтобы через вечность… сварить ему утренний кофе… тик-так.… Спи, малыш…