В нашем обществе принято, что руку обычно целует даме кавалер. Редко кто задумывается, что из этого правила существует исключение, тем не менее тоже являющееся неким ритуалом. Женщина целует руку своему мужчине, прежде чем получить заслуженную порку.

Раннее воскресное утро. Он только что приехал из Питера. Поджав ноги, сижу за кухонным столом, с наслаждением наблюдаю, как супруг поедает завтрак. Понимаю, как соскучилась по нему за эту неделю, что были в разлуке. На его лице улыбка, мягкий, нежный взгляд немного лукавых зеленоватых глаз. Встаю, чтобы приготовить ему кофе. Я не люблю кофе, и каждый раз нервничаю, когда варю его, потому что совсем не чувствую незначительных вкусовых различий. Вот и в этот раз, наверное, получается через чур крепко.

Отрывает губы от чашечки, сделав лишь глоток, и почти утвердительным, немного игривым тоном говорит: «Наказать?».

Дыхание замирает на вздохе. Я, конечно, скучала по нему, скучала и по этой части наших взаимоотношений. Но каждый раз, когда он говорит эти или подобные слова, дыхание мое перехватывает.

Труднее всего делать первые шаги. Руки немного дрожат, когда расстегиваю пуговки блузки. Замок юбки словно специально застревает. Он, облокотившись о косяк, наблюдает за моими несуразно-трепетными движениями. Особенно трудно снять последнюю защиту – тоненькие полупрозрачные трусики. Попа начинает тихонечко постанывать в ожидании неизбежного.

«Принеси ремень». Без подобных команд, кажется, я не смогла бы сделать и шага.

И прежде, чем лечь животом на диван, я обязательно должна подойти к нему, и очень важно мне услышать его слова: «Мы ведь потерпим, правда, малыш». Я киваю головой, я хочу чувствовать себя героем, способным достойно принять порку. И я даже немножечко хочу ее.

Укладываюсь. Руки вытягиваю вперед. Ощущение сладостной беззащитности.

Подносит руку с ремнем к моим губам. Целую.

Краем глаза вижу, как наматывает на руку ремень, оставляя один конец свободным. «Ну вот, начинается».

Первый удар – всегда неожиданный. «У-у». За ним следуют второй, третий… на шестом начинаю постанывать и отчаянно вертеть попой. На седьмом начинаю визжать. Восьмой – одиннадцатый – визг почти не умолкает. Пятнадцатый – количество боли превышает все допустимые мною пределы.

«Считай вслух. Еще пять». «Раз» – остатки самообладания, «два» – почти захлебываюсь в своем визге, «Три» – выкрикиваю неожиданно резко. «Четыре» – почти проглатываю… Скорее… Пять...

Подносит руку с ремнем к губам. Гамма переполняющих меня чувств… Пересохшими губами обжигаю поцелуями его ладонь. Поцелуи благодарности, любви, признания, мягкости, женственности, поцелуи меня настоящей.

Муж говорит, что после горячей порки мои поцелуи особенно горячи.

Решили принять душ вместе. Настроение отличнейшее, немного язвлю, слегка провоцирую, и, наконец, резко выключаю в его душе горячую воду.

Незамедлительно оказываюсь лицом к стенке, руками упершись в кафель. Звонко шлепает ладонью по попе. 40 раз.

После воспитательных процедур начинаются оздоровительные… Контрастный душ. По мне лучше быть выпоротой еще раз, чем вытерпеть эту процедуру. Особенно когда разрешено стоять только по стойке «смирно». Любые движения – штрафные очки, приравненные к трем ударам розгой. Зарабатываю три штрафных очка. Итого – 9 ударов розгой.

Необходимо доделать отчет. Постоянно отвлекаю его расспросами. Пока терпеливо отвечает.

Через час моих расспросов просит немного помолчать. Через полчаса я молча стою в углу со спущенными трусиками. Он продолжает стучать по клавиатуре. Изредка ловлю на себе его взгляды.

И лишь через полтора часа он подходит ко мне, ласково целует в губы. Отвечаю взаимным поцелуем, нежно обнимаем друг друга.

«Малыш, я очень хочу тебя выпороть» – говорит он мне на ушко. Тембр его голоса прерывистый. Ну, как можно в этом ему отказать? А я слышу в этих словах почти признание в любви. Я безумно хочу его, хочу быть в его руках, хочу быть его девочкой…

Воспоминания о воскресной порке еще долго будут согревать меня во время очередного его отъезда по делам в Питер.

Пройдет несколько недель, прежде чем мы увидимся вновь. Пока же о нем мне будет напоминать ни с чем не сравнимое чувство хорошо выпоротого тела.