Я вчера пришел домой

    пьяный .

Я вчера пришел домой

    поздно .

Потому , что водку пил

    рьяно.

С космонавтами гудел

    в «Звездном».

Открывает дверь жена,

    выдра.

«Добрый вечер», – говорит

    сухо,

что бы сняв с меня штаны ,

    выдрать

выбивалкой для ковров.

    Сука.

Зря с Титовым водку я

    лопал...

Но зачем же так лупить

    крепко?

Пощади жена – болит

    попа!

Я ж не овощ, например,

    репка!

Не возьму я бюллетень,

    братцы.

Не покину я, друзья,

    строя.

А продолжит коль жена

    драться,

научусь писать стихи

    стоя.

Я розгою б высек капитализм.

К туристам почтения нету !

Любишь кататься – люби и катись

Любая мадама !! … Но эту …

По длинному фронту купе и кают

Баронеса фон Зайдниц движется .

Ищет, плюя на комфорт и уют,

Где б прописали ей ижицу.

Одним господам – лыбит уста.

К другим – с недоверием – «Ну-те-ка!»

С почтением съела горячих полста

Двухъярдным английским прутиком .

Глазами доброго дядю выев,

Не переставая кланяться ,

Вкушала по заду , спине и по вые

«весло» американца .

Не повернув головы кочан

И задницей чувств не изведав,

Считала сотнями розги датчан

И разных прочих шведов.

От польских плетей ревела, коза.

От боли выпячивала глаза

И мчалась на Карловы Вары

Втирать в ягодицы отвары .

И вот – приперлася в Ес-Се-Се-Сер,

Зенок раззявивши шторки.

Желают отведать оне на десерт

Рабоче-крестьянской порки.

Лежит, словно палец лежит на курке,

Сжав полушария зада.

Да может газетка в моей руке

Кошмарнее «Замка» де Сада .

Я достаю из широких штанин

Ремень пролетарского гнева .

А если устанет рука, гражданин,

Буду хлестать ее левой !!

Евгений Евтушенко

Переврал на русский Стив.

В Париже, летом, споря о кино

С Бриджит Бардо и не сойдясь во мненьях,

Я разложив актрису на коленях,

Напомнил ремешком Бородино.

Потом, в Берлине, был я даже рад,

Когда наследница империй Круппа

О Гете дискутировала. Глупо.

Достал ремень. Устроил Сталинград.

На Окинаве (отдыхал от дел)

Мне что-то возразила гейша Сима.

Потом была такая Хиросима,

Что сам бы мистер Трумэн обалдел.

Не зря исколесил я белый свет,

Поднаторев в нелегком этом спорте.

Что не согласны ? Ну давайте, спорьте.

А у меня всегда готов ответ.

Наша Таня громко плачет –

Ремешок по попе скачет.

Тут Танюша плачь – не плачь

Выйдет попа, как кумач.

Прогуляемся лесами.

Лозанов нарежем сами.

Сами мы теперь с усами

Мы теперь покажем маме.

Уронили Мишку на пол.

Он за грудь девчонок лапал.

Друга я в беде не брошу –

Дам еще ремней хороших.

Промозглым сентябрьским вечером я сидел у камина и вспоминал славные дела раскрытые моим другом Шерлоком Холмсом. Я уже начал клевать носом, когда в дверь моего кабинета настойчиво постучали и звонкий женский голос , срываясь от плача , попросил о немедленном приеме. Не в силах отказать даме, я впустил позднюю продрогшую пациентку и буквально силой усадил в кресло у камина, где так любил сиживать с трубкой в зубах мой гениальный друг. Наливая даме изрядную порцию джина, я услышал стон и глухой стук падающего тела.

О Боже, моя пациентка лежала в глубоком обмороке. Дав даме нашатыря , я снова усадил ее в кресло, где она незамедлительно потеряла сознание . Эта загадка явно выходила за рамки медицины и была по плечу только Шерлоку Холмсу .Со свойственной мне решительностью , я ринулся к мистеру Холмсу и уже через минуту он склонился над бесчувственным телом .

«Старая знакомая – мисс Спанкинг», – мой друг, похоже, был удивлен, – «Известная в клубах Сохо и северного Лондона мазохистка. Что она здесь делает, Ватсон?»

Я рассказал то немногое, что видел и Холмс решительно вскинул голову:

«Дело не стоит выеденного яйца . Мисс Спанкинг, явно получила изрядную порку .Это немудрено при ее наклонностях .Поэтому наша подопечная и не может сидеть .Зато мой новейший дедуктивный метод помогает определить портрет джентльмена, так лихо ее обработавшего . Он, несомненно, высок ,не ниже шести футов, худощав, увлекается спортом и музыкой, курит трубку и водит дружбу с врачом».

Я был просто ошеломлен: «Холмс это невероятно, Вы превзошли самого себя. Но, ради всего святого , как Вы все это узнали?»

«Это элементарно, Ватсон. Этим джентльменом был ваш покорный слуга Шерлок Холмс!» – ответил сыщик, поглаживая свой знаменитый хлыст.

Не сижу я, не пишу, а плачу.

Все прошло, как с белых яблонь дым .

Ездил я весной в село, на дачу,

Там, где был когда-то молодым .

Помню, как весенней синей ранью

Я скакал на вороном коне.

Девки мылись в деревенской бане

И на сердце легче стало мне.

Всей душою я прильнул к окошку,

Замер, будто цапля у реки.

Полюбуюсь на красу немножко,

Оглянулся . Сзади мужики.

Ну зачем снимать костюм английский,

И не надо за руки держать,

И с березки тоненькой российской

Плачущие ветки обрывать.

И пока они меня пороли,

Причиняя подлинную боль.

Я кричал , что очень-очень болен

И мозги осыпал алкоголь.

А потом сверкая задом голым,

Вдоль реки , ломая камыши,

Мчусь, задрав штаны, за дексомолом

Для моей исхлестанной души.

Не жалею о костюме, братцы.

И о том , так досталось мне

И пришлось в столицу добираться

В старомодном ветхом шушуне.

Плоды любви даны Творцом в подарок,

А без полива горек плод и жалок.

Не приготовив ни чурек, ни плов –

Визжит жена иных отведав палок.

В полночной неге караван-сарай,

Вот спит купец , а вот почтенный бай.

Стащу я пояс у него и плетку,

Пойду пороть красотку Гюльчатай.

Мир черно-бел, как зебра полосат.

Когда ты мудр всему ты будешь рад:

Сегодня нежно шлепаешь красотку,

А завтра плеткой выдерут твой зад.