Её муж, мелкий предприниматель, практически разорился после этой жуткой девальвации. Остатки бытовой техники пришлось продать практически по «докризисным», а деньги пошли на покрытие четырёхтысячедолларового кредита. Самое противное было в том, что за какие-то семьсот баксов пришлось продать компьютер.

— Вовчик, я хочу поиграть, — сказала Наташка не оставляющим места для возражений тоном, — а из всех моих знакомых «Pentium» только у тебя.

— Да, но у меня там и игрушек-то нет, одни картинки, Corel, и так далее, — оправдывался я.

— Ну хоть что-то есть?

— Ну... наверное, какой-нибудь старый dots.

— Ладно. Хотя бы в dots. Ты когда будешь дома?

— Чёрт его знает, — я не был очень расположен возиться с ней у себя дома, — по ночам, наверное. Ах, нет, вот в эту субботу я всю ночь буду на рок-фестивале... И вообще, у нас в газете перед Новым годом масса рекламы, я так занят, так занят...

— Ну, на сам Новый год-то ты не занят!

— Ну...

— Отлично! Вот в новогоднюю ночь я и приду играть. Ты сиди со своими гостями, если они будут, а я в твоей комнате играть буду!

Перспектива была, конечно, не очень радужной, поскольку часов с двух-трёх должны были начать приходить всякие приятели и приятельницы, встретившие Новый год у себя дома. К тому же интересно всё-таки, что скажет её муж об уходе жены из дома перед самым важным празднованием года.

— Э-э... А твой?

— А ничего.

— Как ничего?

— Так. Замучил он меня. Ходит по знакомым и пьёт. Иногда домой приходит, тоже пьёт. Меня сукой обозвал — по-настоящему, не в шутку... Погоди, а ты думаешь, что я к тебе от мужа сбежать собралась? Ошибаешься! Я просто в эту... в dots поиграть хотела. У нас же теперь компьютера нет. Так я твой обчищу.

«Так-так, ясно. Хорошо, — подумал я, — мы тебе устроим dots».

Я не умею программировать, я просто опытный пользователь. А здесь был нужен специалист. На следующий день, тридцатого декабря, я пошёл к Иринке, с которой, в отличие от Наташки, мы учились не в институте, а в школе.

— Извини, — спросил я, — это ведь ты у нас программистка?

— Я.

— Слушай, а игрушку под Windows 3.X легко переписать?

— Ну... а за каким тебе это нужно?

— Ну, сделать вместо одиночных игр что-то типа campaigne и добавить всякие там указания. В общем, игру на раздевание сделать.

— Ты кого раздевать собираешься, Вовчик? — с укоризной спросила Иринка. — Тебе что, пятнадцать лет?

— Слушай, Ирин, я думаю, ей самой это будет приятно.

— Ну да, приятно будет, если она выиграет.

— Нет, надо ещё что-то типа... ну, поставь там всегда самый большой уровень сложности, чтобы он не переключался на лёгкий.

— Ладно, давай неси игрушку на 3,5-дюймовом диске, после Нового года будет тебе твои Windows 3.X.

— Погоди, мне до Нового года надо.

— Ты что? Остался один день. А кто еду будет готовить?

— Вовчик и будет готовить, — отозвался из другой комнаты старший брат Иринки, тоже учившийся с нами в школе, но двумя классами старше.

— Да я в общем-то... не повар... но я тебе любых салатов наделаю, только игру напиши. И приходи ко мне в гости, когда Новый год встретишь. Посмотреть на последствия. Ладно?

— Ну, чего с тебя взять, давай диск. Ты так всё и не женился?

— Нет.

— И мы с братом тоже...

Наташка села за компьютер и поёрзала попой на моём деревянном с кожаным сиденьем стуле. Она пробежалась по всплывающей менюшке, извлечённой из экранной кнопки «Пуск»:

— Ты чего меня обманывал? У самого вон «Цивилизация» стоит, «Them Hospital» стоит. А ты — «игр нет, игр нет»...

— Ага, разумеется, умная моя, да разве будешь ты по шесть часов в «Цивилизацию» играть?... Запусти dots и успокойся.

В школе и я, и Наташка играли в эту игру: на листе бумаги в клеточку ставятся точки. Играющие по очереди проводят между соседними точками чёрточки. Окружив последним клеточку, ставят в ней свой знак. Выигрывают по числу «занятых» таким образом клеточек.

— Ну-ну, — сказала с улыбкой она, прочитав перед началом игры надпись, вылезшую в красном квадратике. — Не на деньги играет, а на раздевание...

Я поглядел на экран и подумал, что Иринка слишком топорно сделала свою работу: красные окошки диссонировали с довольно красивой, хотя и простой (1993 год создания) графикой игры.

— А чего ты уровень такой слабый поставила? — спросил я.

— Ну, чтобы побыстрее твоего... ну, твоего друга раздеть.

— Раздевай! — сказал я тоном игрока из «Угадай мелодию».

Через минуту Наташка возмутилась, что самый лёгкий уровень сложности оказался не очень лёгким. Красный квадратик сообщил: «Извините меня. Снимите первую деталь вашей одежды».

— Думаешь, я тебя сейчас соблазню? — спросила однокурсница, обернувшись ко мне. — А вот и нет, — и она сняла с себя... часы.

За часами последовали одна за другой серёжки.

— Дурак твой компьютер, — Наташка начинала злиться, — не понимает, что сейчас в квартирах топят плохо, так что встречать Новый год голой неудобно.

Следующий тур она, впрочем, выиграла.

— Ага! — сказала она, надевая одну серёжку. — Человек всё-таки умнее.

— Конечно, умнее, — подтвердил я, но имел в виду Иринку. Этот тур dots проиграли как-то очень легко. Наверное, одноклассница-программистка сделала перескоки на более лёгкие уровни...

Через минуту серёжка опять вернулась на стол. За ней последовал шейный платок. За платком — заколка. Наташкин аккуратный «хвост» превратился в растрёпанную гриву, спускавшуюся на плечи.

— Нет, я у него ещё выиграю, — разозлилась она.

«Не у него, а у неё», — подумал я, наслаждаясь восхитительным зрелищем.

— У тебя тапочки потеплее есть? — спросила Наташка. — Я теперь носки сниму.

Я подал тапочки с опушкой и войлочными стельками.

Проиграв по очереди носки, Наташка снова выиграла один из них.

— Я поняла,— заявила она. — Надо ему поддаваться и перехватывать ход.

Она поддалась вначале — и снова проиграла. Носок вернулся на кресло. Наташка чувствовала себя, как пойманная на крючок рыба, и это было хорошо заметно по её лицу. Впрочем, она изо всех сил барахталась, и мне это нравилось.

— Всё равно проигрывать, переключу уровень сложности, — сказала она.

Наверное, догадалась, что игру «кракнули», думает, что уровни поменяли местами. Нет, Наточка, те такие же сложные.

Надо было снимать что-то ещё. Она сняла рубашку. Под ней была маечка и виднелись лямки бюстгальтера.

После следующего проигрыша красное окошко вместо обычного приказа снять следующую деталь одежды уже содержало меню из двух пунктов: «Мне нечего больше снять» и «Мне есть, что снять». Наташка выбрала второе, чмокнула от досады и тихонько полезла под юбку. Колготки были сперва спущены до колен, а потом сняты совсем, заняв место рядом с носками.

— Вовчик, а твой компьютер меня, случайно, не трахнуть решил? — попыталась пошутить она.

— По-моему, он тебя уже трахает, — внешне невозмутимо пожал я плечами, но внутренне мне было уже не по себе.

Красное меню появилось снова. Наташка посмотрела на меня и сняла маечку. Бюстгальтер был ослепительно белым. Под ним виднелся голый живот с довольно тонкой талией.

— А ты похудела с института, — тихо сказал я.

— Отстань, — толкнула меня рукой играющая... и выиграла следующую партию.

Маечка была немедленно натянута.

— Посмотрел? —спросила она насмешливо. — Ну вот, посмотрел и хватит.

Я тоже улыбнулся. Она дразнилась, но чувствовалось, что в победу уже не верила. Это было просто исполнение древнего наказа: «Если тебя насилуют, расслабься и попробуй получить удовольствие».

Ещё два проигрыша — и Наташка осталась в бюстгальтере и трусиках. Dots обманывали её, как хотели.

— А можно, я сейчас снимать ничего не буду, а уж потом, если опять проиграю, останусь голой? — поинтересовалась она.

— А ты у неё спроси, — кивнул я на машину.

— Ну, она пишет: «Вам есть, что снять?»... Конечно, есть. Так.. Пишет: «Снимайте».

— Ну, снимайте, — сказал я.

Совершенно неожиданно она приподняла попку, стянула с себя трусики, сжала ноги и поудобнее уселась на моём стуле. Меня что-то кольнуло, ведь я ожидал, что первым на кресло полетит бюстгальтер. За прошедшие годы Наташка, может быть, не стала красивее, но женственности было хоть отбавляй.

Бюстгальтер полетел последним.

— Ну голая я, голая, — сказала Наташка, — и что дальше? На что теперь играть? Вовчик, он что, отыгрываться даёт?

«Play again?» — спрашивали dots.

— Играй, играй, — еле сдержался я от активных действий.

— Вот ещё, а если он и правда скажет мне с ним трахаться?

Она нагнулась над клавиатурой, прикрыла грудь левой рукой, а правой опять начала тыкать в левую клавишу мышки. Разумеется, умная программа снова закидала её крестиками.

«Мне больше нечего снять». Курсор стоял на этой строчке меню. Наташка слегка порозовела, украдкой взглянула на меня, закинула ногу за ногу и ткнулась в эти слова.

«Пойдите под новогоднюю ёлку и просидите там до того времени, когда Дед Мороз и Снегурочка вернут вам вашу одежду».

Да, это было великолепно!

Наташка взглянула на часы в правом нижнем углу экрана. Они показывали 23: 13. До Нового года оставалось не так много.

— Может быть, я лучше пойду приготовлю что-нибудь к столу? — просящим тоном произнесла она. Я восхищался тем, как естественно она себя вела, как даже не пыталась сопротивляться указаниям игры, как послушно спросила меня в последний раз.

— Не надо, я сам пойду готовить, — улыбнулся я. — А ты бери покрывало, закутывайся в него и садись под ёлку. Пошли.

— А-а-а, — кивнула Наташка на монитор, — а он не против, что я буду сидеть под ёлкой не голая, а в покрывале?

— Как Дед Мороз со Снегурочкой придут, так и снимешь, — довольно потёр я руки.

Без пяти двенадцать я уселся за стол, уставленный нехитрым угощением: всякими там заранее заготовленными салатиками, нарезанными кусочками чего-нибудь, и с бутылочками посередине. Один бокал я взял сам, а второй протянул Наташке.

Она сидела под моей искусственной, «ростом» в 1 м 10 см ёлкой, молча. Сидела, ничего не говоря и лишь смотря в телевизор. Уже появилась физиономия президента, решившего нас поздравить. Когда физиономия исчезла, стали бить часы.

— С Новым годом, — сказали мы, чокаясь друг с другом. Я сказал это как-то самоуверенно (потом немного стыдно стало), а она как-то нетерпеливо. Нетерпение было объяснимо.

— А эти... Дед Мороз со своей любовницей, — попыталась пошутить Наташка, — разве не в двенадцать приходят?

— Кто их знает, — ответил я, — какие мы у них запланированы по счёту. Придут, куда они денутся.

— Говорят, что как Новый год встретишь... — задумчиво сказала Наташка, кутаясь в покрывало.

— Правильно, — поддакнул я, — весь год, наверно, будешь с этими dots играть, да?... Ты подожди, сейчас узнаешь, с кем ты на самом деле играла. Ведь не сама же машина тебе приказы отдавала, правильно? Ты об этом уже догадалась?

— Догадалась.

— Тогда я тебе водки налью. Чтобы не стеснялась.

— Нет, что ты!

Она немного поломалась, но грамм семьдесят влить мне в неё удалось. Наташка порозовела на лицо и уткнулась в телевизор, перестав дрожать под своим покрывалом.

В 0:45 в дверь позвонили. Иринка была в белой шубке и действительно напоминала Снегурочку. Её брат был с женой Леной. Где он её такую, ростом в 148 сантиметров, «откопал», было для меня теперь до конца жизни вечной загадкой.

— Как успехи программы? — осведомилась одноклассница.

— Иди в зал, смотри, — пригласил я. И неожиданно громко, как только мог, приказал Наташке: — Снять покрывало!

Моя однокурсница покраснела, как помидор, губы её задёргались. Она подоткнула покрывало под попу, сжавшись в комочек и закрывая коленками грудь, а ладони засунув между ногами.

— О, какая красивая! — сказала Иринка. — Будем знакомиться? Меня Ира зовут.

— Меня Наташа зовут, — тихо сказал «подарок» под ёлкой.

Программистка подошла и вытянула руку к Наташкиному лицу.

— Целуй, — пояснил я.

В принципе, Наташка всем своим поведением сегодняшним вечером была готова к этому, но сейчас заколебалась. Ойкнула, увидев входящего Алёшку с женой. Мне пришлось подать голос:

— Наташ, Ира как раз тот человек, который тебя в dots обставил... В смысле, программу-то она писала.

— И сюда меня загнала, — не вопросительно, а констатирующе добавила сама жертва, немножко оправляясь от стеснения.

— Ну да, моя работа, — улыбнулась Иринка, — за это стоит выпить. С Новым годом!

Во всех влетело по бокалу шампанского. Я его не пил, опасаясь неблагоприятного действия газированного напитка на не слишком здоровый желудок. А гости прикончили бутылку быстро и за милую душу.

— Наташка, — сказала Ирина, — подползай к моим ногам.

«Подарок», уже немного пьяненький, выполз из-под ёлки и послушно занял место под ногами победительницы.

— Никогда больше не играй против меня, — продолжила программистка, — это для тебя добром не кончится.

— А чем... чем кончится?

— Будешь у меня голой на поводке ходить, — засмеялась Иринка. — Ясно?... Да ладно, шучу. Но я так понимаю, эта ночь тебя кое-чему научит... Вовчик! — окликнула она меня. — Где её муж?

— Дома, наверное, — сказал я. — Или ушёл Новый год праздновать?

— Вызови его сюда, — сказала гостья, — давай сдадим её мужу на руки. Под расписку.

— Э-э-э, — привстала от Иринкиных ног Наташка, — какой муж? Вы что, с ума сошли? Куда вызывать?

— Вовчик, — сказала программистка, поставив ногу в тапочке на шею Наташки, — у тебя плётка есть?

— Нет.

— Ну, ремень тащи.

— Зачем?

— Наташку стегать будешь. Чтобы не имела привычки препираться.

Я смотрел на препирающихся и переглядывающихся женщин. Одна из них при этом обнимала ноги другой, подняв голый задик и потирая щёку о мой чисто пропылесосенный утром палас.

— Девчонки, давайте не ссориться. Ира, перестань грозиться. А ты, Наташка, закрой ротик, а то и правда сейчас ремень принесу... Ты мужу сказала, где ты?

— Нет, — недовольно ответила однокурсница.

— Тогда и правда придётся позвонить, сказать, что ты у нас.

— Не вздумай! — её голос вдруг стал каким-то сильным.

— А ты не кричи, — парировал я, — если не хочешь оказаться привязанной за руки к вешалке.

— Так её, так её! — подбодрила Иринка и опять потёрла своими голенями по Наташкиной шее. — Что, муж выпорет?

— Да ладно вам, — снова приникла пьяная Наташка к паласу, — говорить больше не о чем, что ли? Разрешите мне одеться, в конце концов!

— Не разрешаем, — подал голос Алёшка.

— Почему? — спросила Иринка. — Пускай одевается. Только в юбку, мацку и бюстгальтер. Трусы с колготками пускай оставит. Как в книжках: чтобы попа голая была... Иди!

Наташку толкнули ногой, она пошла в комнату, где кресло было завалено предметами её туалета. Когда, уже приодетая, она проходила обратно мимо меня, я как ни в чём не бывало, залез ей рукой под юбку.

— Отстань, — тихо сказала она.

— Я проверяю, — тихо ответил я, и громко сказали Ирине: — Трусов действительно нет.

— Хорошо, иди сюда, — показала Ирка на свои колени. — Ложись, я тебе по голой попке нашлёпаю за проигрыш.

— А если не лягу? — спросила проигравшая программе, остановившись перед её создательницей.

— Тогда зовём мужа.

Секунды три длилась пауза.

— Да пошёл он к чёрту, этот муж, — сказала наконец Наташка, задирая юбку и ложась на колени новой подружке...