ОЧЕНЬ СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ СКАЗКИ

«Ты сплел из жизни сказку,
А мы из сказки – быль»
Е. Бачурин, "Баллада о гордом рыцаре"

    Тема и сказка… сказочная тема… тематическая сказка... Хорошие вещи, согласитесь? В принципе, Тема это и есть сказка – ставшая былью. Чудеса – которые бывают.
    А сказки… сказки всегда – рядом. Даже руку протягивать не надо, сами на голову сваливаются.
    Сказки около темы для больших маленьких...

    Спи-поспи, мое солнышко, спи-поспи, моя заинька. Придет сон, на разных языках говорит. Замурлычет, как кошечка – мяу-у-у-у-мяу-у-у-у, заквохчет, как курочка – ко-к-ко-к-ко, запоет, как соловушка – фюить-фюить, забормочет, как рыбка - …-…-…, а потом увидит, что не кошечка, не курочка, не соловушка, не рыбка – человечек спит. И начнет баюкать человечка, приговаривать, как человечек – ой-ой, больно, ой-ой, не надо… Сладкие сны приснятся. А завтра сбудутся. Тихо надо лежать, глазки закрывать. А то спугнешь сон, не придет он, не замурлычет как кошечка – мяу-у-у-у-мяу-у-у-у, не заквохчет, как курочка – ко-к-ко-к-ко, не запоет, как соловушка – фюить-фюить, не забормочет, как рыбка - …-…-…, не скажет, как человечек – ой-ой, больно, ой-ой, не надо… Не приснится сладких снов. Нечему будет сбываться. Надо тихо лежать, надо глазки закрывать и придет сон. Замурлычет, как кошечка – мяу-у-у-у-мяу-у-у-у, заквохчет, как курочка – ко-к-ко-к-ко, запоет, как соловушка – фюить-фюить, забормочет, как рыбка - …-…-…, а потом увидит, что не кошечка, не курочка, не соловушка, не рыбка – человечек спит. И начнет баюкать человечка, приговаривать, как человечек – ой-ой, больно, ой-ой, не надо… Хороший сон, вещий сон…
 

    Как известно, каждая ветка мечтает стать прутиком. И быть измочаленной и разломанной о чьей-то задик. Каждая веточка хочет, чтоб ее любили и боялись одновременно. Но эта веточка не хотела. Ей нравилось расти и тянуться к солнцу, гнуться под ветром или дождем и каждой своей древесной клеточкой ощущать упругость и силу дерева. Веточка очень любила, когда на ней распускались листья. Вначале под корой чувствовался легкий зуд, постепенно становясь все сильнее и сильнее, потом на свободу вырывалась почка и начинала набухать. Она росла, толстела, веточка усердно подкармливала ее соком, и когда почку просто распирало от внутренней силы – происходило рождение. Листик высовывал наружу маленькую верхушку, принюхивался к теплому ветерку и начинал трепетать от желания высвободиться. Вылезти, развернуться, запрокинуть свои зеленые устьица под ветер. Он трепетал, щекотал веточку и лез, лез, лез наружу... Раскрывшись всей своей молочной, младенческой, восковой поверхностью дождям и ветру, он дышал. И с каждым пятипалым листком дышала веточка. А вокруг переговаривались другие ветки:
    – Ты тоже ждешь? Я просто специально собрала столько сока, я такая гибкая, а они меня не замечают...
    – А мою соседку забрали. Я в два раза гибче, а у нее одни сучки!
    – И у меня сучок... Девочки, никто не знает, как от сучков избавляться?
    – Вы видели, какой измочаленной стала наша соседка? И не сломалась! Мы     здесь, с этой стороны все такие.
    – А вы видели, какие они хорошие?
    – Да-да, я просто жду – не дождусь их.
    - А их много?
    – Ну-у-у-у... пока подходило только три пары. Они позже подтягиваются.
    – А почему они ходят парами?
    – Потому что в одиночку ветки только хулиганье ломает!
    – Не надо так. Вот моя соседка рассказывала, что ее соседку сорвал одиночка. И ничего, не хуже других оказался. С понятием.
    – Сказки! Все знают, что...
    – Ты посмотри, какой ветер, – говорили люди, – совсем клен разбушевался.
    Наша веточка молчала и соседки думали, что она просто не умеет разговаривать. А ветка тихо надеялась, что ее никто не сорвет. И она вечно будет расти, собирать соки, разворачивать листья... слушать ветер, гнуться под дождем...
    – Ты посмотри, какая хорошенькая! Ровная, гибкая... черт! Не ломается!
    – НЕ НАДО! НЕ НАДО! Не ломайте меня! Я не хочу!!! Оставьте меня!! Посмотрите на мои листья! Я НЕ ХОЧУ!!!
    Но мужчина не слышал. Он гнул, изгибал, тянул ветку...
    – Да не хочет она! Отпустите эту дуру! Возьмите меня! Нет, меня! Я!Я!Я! Меня возьмите меня!! Я хочу!
    Ветки задевали по его лицу, били по рукам, пытаясь обратить на себя внимание...
    – Да отпусти ты ее! Не хочет ломаться и не надо. Жалко ветку. Возьми другую.
    – Ну нет! Она меня достала! Хочу эту.
    – И-И-И-И-И-И!!! – тоненько визжала от ужаса ветка. – ОТПУСТИТЕ!!!
    – Прекрати! Клен сейчас с ума сойдет!
    Мужчина выпустил ветку, чуть задыхаясь, обратился к спутнице:
    – А ты что хочешь? Сама же просила кленовые.
    – Жалко ветку...
    – Чучело ты... себя тебе не жалко?
    – Я – другое дело... Клен, а клен? Поделись парой веточкой д...
    – Троечкой! А еще лучше веток пять.
    – Ну, поделись веточками, а? Нам для хорошего дела надо... Дай несколько веток, вон их у тебя сколько... Мы здесь только две сорвем...
    – Малыш, тебе двух мало будет, учти...
    – Две здесь, две с другого дерева. Нельзя же весь клен обдирать. Он их столько растил... Поделись, деревце... Вот. Теперь он поделится. Ломай.
    Несчастную недооторванную ветку давно уже заслонили соседки. Каждой хотелось стать прутом, свистеть в воздухе, врезаться в тело и снова взмывать вверх, оставляя наливающуюся полосу, чтобы свистеть в унисон с тянущимся стоном-плачем... Человек на удивление легко отломил пару самых ровных и гибких веток, она взяла их у него, начала обдирать листья...
    Как хорошо дышать. Шевелить листами. Растить почки. Собирать сок, заращивать оторванные волокна... И плевать, что соседки с ней не разговаривают, считая полной идиоткой. Не очень-то и хотелось. Скоро она окажется на такой высоте, что ни один человек до нее не дотянется. И она сможет вступить в тайный и немногочисленный Клуб «Сумевших не стать прутьями». Пускай ограниченные нижние ветки считают их извращенцами.
 

    Жила-была девочка, у которой не было попы. Так и росли ноги прямо из спины. Ножки, кстати, были замечательные – длинные, стройные, красивые. Коленочки кругленькие, лодыжки тонкие, подъем большой... И ничего страшного, живут же люди без рук, без ног, а тут такой пустяк – попы нет. Девочка себе, как мама научила, просто маленькую подушечку подкладывала под юбочку, или там под брюки – чтоб косметического дефекта не было, изящное такое решение. И было бы все у нее хорошо и правильно, если бы не одна неприятность. Так получилось, но – то ли в бабушку, то ли в дедушку, то ли в красавца-соседа, а уродилась девочка, страшно сказать, мазохисткой. Папа-мама нормальные, и с попами, заметьте себе, а дочка – хорошенькая такая, маленькая, искренняя и чистая мазочка. И если обычная девушка спокойно может себе позволить без попы ходить, да что там попа – у многих-то и груди нет, и ресницы с бровями себе приклеивают, и парики на лысые головенки напяливают, а ничего – замуж выходят и детей рожают, и счастье свое, женское, полными горстями хапают – не хуже прочих, так что отсутствие попы для них, для обычных-то, просто пустяк, плюнуть и растереть, то для мазочки… Трагедия это для мазочки, одним словом. Из любого положения можно найти выход, конечно – только по спине пороть или бастинадо заняться, такие любители тоже есть, но… Плохо мазе без попы. Неуютно, не по-человечески. Ни тебе прощального шлепка, ни тебе помечтать в свое удовольствие, ни поерзать после порки-то… Став постарше, девочка иногда утешала себя, что это все привычка, инерция стиля, так сказать – пороть по попе, а все прогрессивное садомазохистское человечество давно уже отказалось от таких вещей, но это ей плохо помогало. Не была она по натуре своей первопроходцем и бунтарем, а была она обычной, милой и очень консервативной мазочкой. Ей бы семью, детей воспитывать, самой от мужа получать по… А нету ее, попы! И как быть?!
    Когда девочка была еще маленькой, она все палочки подбирала – а вдруг волшебная найдется? Из тех, что неряшливые цветочные феи обронили... Но волшебные все не попадались, а время шло... Девочка плакала, сердилась, с родителями скандалила, учителям грубила… Все говорили – переходный возраст, переходный возраст и только одна старая, вредная математичка, вобла сушеная, дева старая, твердила без конца:
    – Драть тебя, Смирнова, некому. Ой, некому!
    Но одноклассники Олины, физматовские вундеркинды, выпускной класс, вольница школьная, запросто побивали старорежимную математичку длинными цитатами из Ушинского, Макаренко, Песталлоци и Монтессори. Нехорошо детей бить, нельзя, унижает, свободы воли и достоинства лишает, так-то, Варвара Сергеевна. Не сталинские времена нынче, даешь свободу слова!
    Никто и не спорит, свобода слова – вещь замечательная, но иногда кажется, что лучше бы ее и вовсе не было. В Интернете чего только по нынешним временам не найдешь, там и про садомазохизм написано, и про флагелляцию, и рассказы, и картинки, и фотографии…
    У монитора о чем только не перемечтается, о чем только не передумается… Вот он, принц ненаглядный – сильный, умный, строгий, понимающий; вот тебе и ремешок – точь-в-точь такой, как на картинке, только вот здесь слегка поуже, а здесь подлиннее, и скамеечка заветная с ремешками, и она сама на этой скамеечке, кверху… Черно на душе было у девочки, только хуже стало, когда поняла она, что не избавится ей от этого до самого конца жизни, не пройдет это, не отвалится. И не сбудется. Несколько лет страдала, женихам потенциальным отказывала, в резкой форме, да учебой и работой пыталась несбыточные мечты заглушить. А когда ей двадцать четыре года исполнилось, сказала себе:
    – Хватит. Так жить нельзя.
    Допекло, то есть.
    И занялась она делом. Целеустремленно по врачам ходила вначале – медицина далеко вперед ушла с того времени, как ее, младенцем, мать лучшим хирургам показывала, да и за рубеж теперь съездить можно, хоть в Израиль, хоть в Америку. Но не проникались врачи тяжелым Олиным положением – только охали, ахали, восторженно губами чмокали, разглядывая рентгеновские снимки и предлагали по ней диссертации писать. Даже в «Ланцете» статья про нее была. Случай с больной О. В Америке благотворительный фонд появился, психологической помощи больным с синдромом Smirnoff-Martufel (Мартуфелем того врача звали, который в «Ланцет» статейку тиснул, на английском языке). А Оленьке от этого не жарко, не холодно – все в один голос, и у нас, и в Германии, и частники, и государственные, как сговорились:
    – Пластика невозможна. Только покалечим. Уникальный случай, полная компенсация...
    И дальше шли такие ученые слова, что доктора уже сами друг друга не понимали.
    Один врач, предложил, правда, соблазненный большим гонораром в случае успеха, силиконовую попу сделать. Как грудь у Памелы Андерсон. Но девушка не согласилась – ей настоящая нужна. Не для красоты ведь, для дела!
    Разуверившись в возможностях науки, пошла она в церковь. Там хоть денег тянуть не стали, а сразу сказали, правда, не без некоторого злорадства:
    – Бог терпел и нам велел. За грехи родителей тебя наказали, не иначе.
    И в монастырь предложили уйти. Грехи замаливать. Отказалась Оля. И опять в грубой форме, права была математичка, драть ее некому!
    Куда человек от церкви уходит? Вот и пошла девочка по бабушкам-ведуньям. Курская область, Тверская, Иркутск, Валаам, Урал… Всю Россию исколесила, деньги на исходе, а результата нет. И травками ее поили, и молитвы-заклинания над ней читали, бабка-колдунья из-под Читы всю поясницу оплевала – ничего! Пришлось в Москву возвращаться, несолоно хлебавши.
    Как погасла она. Ходит, глаз не поднимает, что-то под нос бурчит и о самоубийстве думает. А зачем жить, если самая главная, самая заветная мечта, то, на чем весь мир, вся душа держится – несбыточна, невыполнима?! Жить не получается, выживать – не хочется.
    Купила она снотворного в аптеке и полезла в Интернет. В последний раз, значит, на счастливых людей посмотреть... ну, и почту проверить. Так, на всякий случай. А в почте – письмо. Очередная спамерская рассылка – купите нашу волшебную палочку и она за две недели выполнит любое Ваше желание. И банковские реквизиты. Сумму, кстати, юморные мошенники запрашивали немаленькую – 534 евро. Обещались, правда, вернуть все в тройном размере, если желание не сбудется. Хмыкнула девочка, стерла глупое письмо и пошла уже было таблетки пить, но... но даже очень умные люди иногда делают глупости. Например, вместо запланированного самоубийства заказывают волшебные палочки за 534 евро. А потом загадывают желание и, как сказано, две недели ждут, что оно сбудется. Когда же оно, что вполне логично – не в сказке живем! – не сбывается, то вместо того, чтобы раскаяться в собственной глупости, садятся такие люди за компьютер и с маниакальным упорством начинают разыскивать злостных мошенников – верните деньги.
    Вот и сидела девочка в Интернете – инстинкт самосохранения порой принимает самые причудливые, просто сказочные формы! День, второй, третий... не вставая, не отрываясь... не ела, не пила, спала прямо за компьютером... нет обманщиков, не находятся. Пять дней, неделя... Она бы и дольше сидела, да трафик вышел.
    Встала из-за стола, слезы от обиды на жизнь градом катятся, да и болит что-то. Что болит?! Смотрит – от сидения непрерывного какая-то не то мозоль, не то припухлость появилась… Мысли дурные из головы как ветром сдуло! Только и знала, что перед зеркалом крутиться. По три-четыре раза на дню измеряла – не уменьшилась ли, не начала ли пропадать... Не-е-е, росла как по часам и болела с каждым днем все сильнее и сильнее. Через какое-то время рост остановился, началось шелушение – кожа ороговелая целыми листами слетала, а под ней… Она, она, долгожданная!!! И плевать, что маленькая и весьма плоская – она!!! Попа…
    А потом все было хорошо. Мечты сбылись и не раз, друг нашелся подходящий – такой, какого хотела – умный, добрый и справедливый, девочке их сейчас года три, не меньше. Одна только странность осталась. Занимается она теперь только сидячей работой. На всякий случай.
 

    Жило-было солнышко. И было оно очень любопытное. Оно было похоже на то солнышко, которое каждое утро к нам в окна заглядывает. И щекочет у тебя в носу. Оно такое любопытное, что ему даже самые маленькие козявки, из тех, что живут в твоем носу, интересны. И то солнышко, про которое сказка, тоже было такое же любопытное. И утром, и днем, и даже вечером оно заглядывало в окна, залезало во все щелочки и дырочки, совало нос к самым наимельчайшим пылинкам – и смотрело. Больше всех возмущались пылинки. Они громко кричали и топали ногами по длинному – от любопытства – солнечному лучу. А солнышко думало, что они так танцуют и протягивало к ним еще больше лучей. Оно ведь не жадное – солнышко. Только любопытное очень. Хорошо жилось солнышку. Одно мешало – шторы. Плотные, темные... через них и не разглядишь, что в комнате делается. И зачем только люди такое придумали?! Что они от солнышка прячут? И один раз солнышко не выдержало. Проковыряло ма-а-а-аленьким лучиком ма-а-а-аленькую дырочку. Ведь если о-о-о-о-очень ма–а-а-а-аленький лучик, то можно? Интересно же...
    Но вначале ничего интересного не было. Все это солнышко уже много раз видело. И как целуются, и как гладят, и как волосы пальцами перебирают. Солнышко даже рассердилось немного – зачем такие красивые рыжие волосы от него спрятали?! – и тоже пробежалось лучиком по волосам. А потом снова на пол спряталось. Чтоб не заметили.
    – Какие у тебя волосы красивые... Просто солнышко!
    «И вовсе это не волосы! Это я! Я – солнышко!», – подумало солнышко. И стряхнуло несколько пылинок, чтоб смотреть дальше не мешали.
    Солнышко смотрело во все глаза и не понимало – зачем от него спрятались? Это ведь так красиво – запрокинутая голова с взлетающими кудрями... розовая спина на кресле... кожаный ремень, ровными полосами окрашивающий попку... Картина в розово-рыже-коричневых тонах так понравилась солнышку, что оно, забывшись, отдернуло занавеску и стало поглаживать девушку. Блеснуло в волосах, погладило самую красную полоску, подсветило розовую спинку, бликом отразилось от коричневой поверхности ремня... Красиво, хорошо!
    – Ой, задерни штору! Солнце в глаза бьет!
    – Ну, ты даешь! У меня уже рука болит, а тебе больше всего солнце мешает?!
    – Задерни...
    Солнышко испугалось, что его сейчас выгонят и спряталось. Мужчина подошел к шторе, пошевелил ею и снова вернулся к девушке. Выждав, ради безопасности, минут десять, солнышко снова запустило лучик в комнату... Ой, самое интересное пропустило! Люди уже стояли обнявшись, и за мужскими руками не было видно ни одной, ну ни одной полоски! Лучик скользил и так, и эдак, но ничего видно не было. А потом девушка подняла голову и солнышко сразу забыло про все глупые полосы и полоски... В карих девушкиных глазах горело свое, яркое, ослепляющее Солнце! Оно поздоровалось с солнышком, обласкало комнату и отразилось в глазах мужчины. Выбилось краской на его щеках, согрело и наполнило легким, искрящимся, Солнечным счастьем...
    Солнышко опрометью кинулось домой. А люди в комнате даже не заметили, что стало темнее – у них было свое Солнце. Что им до солнышка…
    – Что же это?! – растеряно спрашивало солнышко.
    – Человеческое солнце, малыш.
    – А я?! Я тоже хочу быть человеческим! У меня никогда не получалось быть таким... таким... таким... ярким, настоящим, солнечным!!!
    – Ты еще маленькое. Ты еще растешь. Ты еще солнышко.
    – Хочу быть большим!! Почему я солнышко?! Хочу быть Солнцем! Сколько мне еще ждать?! Когда я вырасту-у-у-у?
    – Не плачь.. Солнышки растут, когда улыбаются. Улыбнись. Когда ты плачешь, по всей Земле идет дождь. Честно-честно.
    Солнышко улыбнулось сквозь слезы. Дождик стал грибным. А на носу у кареглазой Катюши выскочили три больших веснушки.
 

    Чудо – это серый лобастый котенок. Его нашли на улице в новогоднюю ночь, в сугробе. Непонятно было откуда он там взялся и как сумел выжить в двадцатиградусный мороз. Хозяйка – тогда она еще не была хозяйкой – сказала: «Типичное новогоднее чудо» и напоила котенка теплым молоком с сахаром. Так хозяйка стала хозяйкой, а котенок – Чудом.
    Чудо лежала на подоконнике и думала. Основной своей задачей она считала охоту за мышами, но в доме их не было. А теперь, уже второй месяц, хозяйка прячет у себя на столе мышь. И не дает Чуду за ней охотиться. Мышь была серая, периодически мигала оранжевым светом и издавала странные, совсем не мышиные звуки. Кот хозяйки, теплый мягкий Сергей, называл эту мышь – сотовый. У мышей всегда дурацкие имена. Ни одну мышь не зовут Чудо. Всех мышей надо ловить. А сегодня Чудо придумала, как до этой Сотовой добраться. Надо вспрыгнуть на тумбочку, оттуда перемахнуть на шкаф, а со шкафа – уже на стол. Тумбочку вчера принес Сергей. Чудо давно поняла, что Сергей – самый подходящий кот для хозяйки. И котята – они называются детьми – у них должны быть хорошие. Кошки всегда это знают раньше всех. Чудо довольно помыла лапки и уснула. Перед хорошей охотой надо выспаться. И дождаться, когда хозяйка уйдет.
    Чуду снились чудеса на букву "М" – молоко, мыши и Мелкий. Мелкий – кот, живущий по соседству. У них тоже должны быть хорошие котята.
    Когда хозяйка ушла, Чудо проснулась – кошки всегда встают вовремя. Как проснулись – так и вовремя.
    Допрыгнуть с тумбочки до шкафа было делом пустяковым, а уж перелететь оттуда на стол – совсем просто. Это даже хозяйка могла бы сделать, если бы у нее хвост был. Хвостом удобно балансировать в полете. Чтобы приземлиться прямо на мышь. Сотовый и не пыталась убежать, только жалобно пищала на разные голоса и светилась оранжевым светом. Чудо долго тыкала ее лапой, прикусывала, переворачивала и пыталась заставить бегать, но мышь мелко тряслась, пищала, пыталась говорить басом, а потом умерла. Видно, с перепугу. Погасла, не тряслась, не пищала... И правильно. Мышь должна жить в лесу. Ей не место в доме.
    Придя домой, хозяйка нашла разряженный и не включающийся телефон у себя на подушке. Ругать Чудо было совершенно бесполезно. Попробуй объяснить кошке разницу между маленьким сотовым телефоном и мышью... кошки всегда себе на уме.
    Но она все же попробовала.
    Взяла кошку себе на колени и начала выговаривать:
    – Ты нехорошая, Чудо. Зачем ты телефон испортила? Что я теперь Сергею скажу? Вот накажу тебя сейчас... хм-м-м... накажу... Вот он – шанс! Сейчас или никогда! Чудо – ты чудо! Ты мое маленькое чудо! Спасибо!
    Поцеловала кошку в лоб и кинулась в ванну.
    Вечером Чуду дали столько вкусностей, что ей даже нехорошо стало. А хозяйка и Сергей сидели дово-о-о-ольные... почти как Чудо с Мелким. И чего хозяйка ждала столько времени?
    Люди – что с них взять... Чудо с самого начала знала, что Сергей – самый подходящий кот. Мягкий, ласковый и с когтями...