“Мисс Ньеучик! — выпалил я, — Я делаю вам серьёзное замечание, вы меня поняли?... Я жду вас сразу после уроков.”

Красная от стыда старшеклассница поморщилась и повернулась на стуле лицом в обратную сторону. Другие ученики тихонько зажужжали — как всегда, когда знали, что кому-то после школы придётся возобновить знакомство с моей розгой. Нэнси поёрзала в явном трауре местом, отчётливо осведомлённом о будущей боли. Я ничего не сказал, угрозы не повторил — и спокойно продолжал мой урок.

Когда прозвонил звонок, Нэнси встала из-за своего стола — медленно, пока прочие ученики выходили. Наблюдение за ней повергло в дрожь моё сердце. Я был захвачен этим зрелищем. Её кожа была великолепной, чистой, как горное озеро. Сине-зелёные глаза излучали энергию и страсть. Вид пухлых грудей мучил меня, выпирая из-под такой консервативной школьной блузы. Мои руки, желавшие поскорее проскользнуть под её платья на эти прелестные бугорки. Я вспоминал прошлый раз, который не забыл. Я не мог забыть изгиба её бедра, взмаха её ягодиц при наказании.

О, это была лисичка, ангел, богиня-подросток! Я любил её мощной страстью, глубоко неучительским чувством. Я едва мог дождаться, пока уроки не закончатся.

День был невыносимо длинным, но наконец три часа прошло. Последний звонок прозвонил — и за десять минут школа опустела, стихла. Я услышал мягкий стук в мою дверь.

“Войдите”, — сказал я.

Нэнси Ньеучик вошла. Она была одета, как перед тем: светлая синяя блузка и обтягивающая джинсовая юбка. Она выглядела великолепно. Мои глаза широко раскрылись, когда она заперла изнутри дверь и затем медленно пошла на меня...

“Вы хотели увидеть меня, мистер Бенсен?”

“О, да!” — я едва не плакал от счастья. Наш поцелуй был сладким и всеобъемлющим, он продолжался очень долго. Мы были оба чуть не задохнулись от него.

“Я чуть не упустил тебя”, — признался я Нэнси.

“Я умирала от страха, верите? На всех этих уроках...”

“Я тебя понимаю. На других уроках ты, говорят, чаще получаешь плохие оценки, а на моих... Я так долго хотел поиметь тебя, а ты так долго меня игнорировала...”

“В следующей четверти буду провиняться у вас почаще, я обещаю, — засмеялась Нэнси. — Я и вправду могу быть очень непослушной”.

Я тоже рассмеялся и поцеловал её снова; на этот раз мои руки потянулись к ней, лаская блузу снаружи. Она не надела накакого бюстгальтера, маленькая негодяйка, так что соски, как ниппели, были твёрже скалы. Я ущипнул их в знак симпатии, и это сделало девочку-подростка красной, заставило застонать. Через минуту её грудь была полуобнаженной, я присосался к ней, а руками заскользил по её гладкой ноге. Я проскользнул до промежности и почувствовал влажность. Она была готова.

“Эй, ты же провинилась, — обрёл я дар речи. — Думаю, есть нечто, что мы должны сделать сначала...”

“O-о-о, — раздался недовольный стон Нэнси. — Пожалуйста, мистер Бенсен, проявите милосердие...”

“А ты хотела прийти и остаться нетронутой? Ты не подумала, что это может привлечь чьё-то внимание?”

После короткой паузы и затем длинного вздоха она согласилась: “Хорошо. Но пожалуйста, сделайте это не очень больно”.

Я подошёл к шкафу и взял оттуда заготовленную розгу — толстый, хлёсткий прут берёзы. Он жалил, как дьявол, и двоечница Нэнси знала такой прут слишком хорошо.

Нэнси ждала около моего стола, задирая юбку. Я указал ей, чтобы она нагнулась. Приказание было исполнено, но было очевидно, что девчонка не слишком счастлива от этого.

Для наслаждения её нервозностью я немного погладил промежность в течение нескольких секунд прежде, чем начать её драть. Там всё было влажно и будило дрожь с благоговением.

Вжик! Острый первый укус розги был очень сильным. Нэнси завизжала и завиляла попой, как не может вилять человек. “Ooуууу! Пожалуйста... не так больно!”

“Я должен сечь тебя так, чтобы это было похоже на реальную порку, — сказал я самым прозаичным своим голосом. — Несомненно, твои подруги захотят увидеть следы у тебя на твоём заду”.

“Это вы, чтобы я была погорячей! Я знаю, — со слезами на глазах сказала она, — Но мне же правда больно! Я хочу не так, а как-нибудь по- друго-о-ому...”

“Молчи и терпи!” Вжик! “Оооо-о-о-ох!” — Нэнси подпрыгнула с моего стола, дёрнула вниз юбку и заревела. Я быстро поймал её и целуя бегущие по щекам слёзы, зашептал в мягкое ушко, чтобы она потрогала свои трусики — она потрогала, улыбнулась и скоро застонала от удовольствия. Я снова положил её зад на мой стол.

“Положенное наказание я прерываю, — продолжал шептать я. — Сейчас мы погреемся по-другому...”

Прежде, чем она смогла протестовать, я сдёрнул с неё трусики и положил тело девчонки, перекинув через моё колено. Голый зад завилял передо мной, и я звонко шлёпнул его. Она вскрикнула, но потом тихо захихикала от этого сюрприза. Я пошлёпывал всё сильнее, постепенно поднимая её. Тело Нэнси дрожало и тряслось, почти танцевало на моём колене — так она извивалась под моими ладонями.

“Теперь придётся потерпеть ещё, мисс Ньеучек, — прорычал я самым твердым голосом, на всякий случай, чтобы было слышно за дверью. — Вы же знаете, что заслужили это...”

“О-ооо-ох!” — застонала она, виляя бедрами, хотя я уже не трогал её. Она приняла игру. — “Пожалуйста, остановитесь!”

Вместо ответа я снова её шлепнул, стараясь, чтобы получилось громко. Моя рука “смазала”, а покручивание ягодиц, ставших розовыми и очень тёплыми, сводило с ума. Кожа была мягкой, задик — круглым. Я мог бы шлёпать её целую ночь, но ладонь уже заболела. Между тем моим ногам было не очень приятно — штаны сопротивлялись желанию. Я остановил экзекуцию, поднял Нэнси на ноги. Она мягко приникла ко мне на секунду, а потом запустила руку между своими ногами.

Трусики Нэнси спустились к щиколоткам, так что она просто перешагнула их. Я сделал вид, что опять хочу согнуть её и протянул руку к розге... В глазах истекающей желанием девчонки появился ужас. Вжик! Я свистнул розгой по воздуху, а она по инерции вскрикнула. Две пурпурных полоски уже украшали её ягодицы, и видно было, как ей не хочется получать прутом ещё.

В этот день я чувствовал себя жестоким и готовым на солидную порцию розги этой ученице, постоянно гуляющей где-то вместо того, чтобы учить уроки. Впрочем, я примерно догадывался, на что уходит у негодяйки время, отведённое на домашние задания — вот и сейчас она на моих глазах грациозно расстегнула юбку, оставшись в блузке. Нэнси снова потерла себя, выгнула спину дугой и сама двинула задом в сторону моей розги. Кремово- белые ягодицы были немного красными и накрест пересечёными красными следами. Я больше не мог терпеть, я сопереживал ей, совершенно забыв о положенных ей за двойку двенадцати ударах. Я расстегнул брюки. Стоя, я приник к выгнутой около стола горячей попке Нэнси и отбросил розгу на пол. Прошло совсем немного времени, как я снова пришёл в себя, удачно кончив. Она благодарно стонала, и я погладил её повлажневшие ягодицы.

Несколько секунд визга Нэнси, а также свой последующий оргазм я воспринял так, как будто не было подготовки к этому длиной в полдня. Впрочем, довольно скоро я захотел её снова, и Нэнси снова закрутила частью, к которой я прижался так, что невозможно было оторвать. Выпоротые ягодицы подмахивали и колыхались под моим весом и чувствовалось, что Нэнси захотела так, что всё готова сделать для меня...

Мы лежали, соприкасаясь нашими телами, восстанавливая дыхание. Нэнси была в полном беспорядке — волосы растрёпанные, обвитые вокруг шеи, грудь вылезла из-под задранной блузки и изящно болталась. Я надеялся, что я выгляжу всё же ближе к уставу школы, но не был тоже в этом уверен.

Наконец, Нэнси поднялась на ноги и начала одеваться. Я наблюдал за ней, не двигаясь. Когда она была готова, я медленно последовал за ней. Мы помогли друг другу принять презентабельный вид, ликвидировав все следы нашей небольшой деятельности. Затем Нэнси сделала шаг к двери, чтобы уйти.

“На следующей неделе?” — прошептал я. Она глотнула и поглядела на меня смущённо, но ответила:

“Когда моя задница заживёт. И не так больно в следующий раз, o’key, мистер учитель?”

“Я боюсь, что вы будете чаще повторять свои правонарушения, — усмехнулся я, — чем ваша задница будет заживать, мисс Ньеучек. Каждая следующая розга должна быть больнее, чем в последний раз. Вы же знаете школьные правила!”

Она кивнула, наклонив голову, чтобы поклониться на прощание. Когда её взгляд снова упал на меня, то улыбка была мягкой и интимной. “Это действительно не такая большая цена, чтобы заплатить за такой кайф, — сказала девчонка, глубоко и с удовольствием вздохнув. — Я никогда не чувствовала себя так здорово.” Её рука потёрла болезненный зад...

“До следующей недели”, — попрощался я шёпотом, целуя её.

“До следующей недели”, — ответила она, сияя глазами.

Она закрыла дверь за собой, а я устало рухнул за стол. Впереди была целая неделя без любимой, хотя и крайне неприлежной ученицы.