Да, сны... Сны - важный элемент жизни, не правда ли? Особенно жизни тех, кто вынужден скрывать свою истинную сущность...Сны... Они бывают светлыми и счастливыми, как тот, что рассказала Чертенок... Они бывают мрачными и зловещими...
Я расскажу вам свой давний-давний сон, странный и страшный...
Не слишком юные посетители этого форума должны помнить фильм "Три шага в бреду" - вышедщую в конце 60-х годов ленту, в которой были объединены три киноновеллы трех мастеров уже уходившей в историю эпохи неореалистического кино. Помню, что одна была снята Роже Вадимом, вторая - Федерико Феллини, а третьего режиссера не помню. У нас этот фильм, как тогда было принято, прошел намного позже, чем на Западе, и очень узким экраном. Я видела его в середине 70-х в московском к/т "Иллюзион". В этом фильме растерявшиеся под напором "Новой волны" и других новых направлений, как-то внезапно пришедших на смену созданному ими стилю, знаменитые мастера в поисках себя обратились к мрачной фантастике Эдгара По: в основе каждой новеллы лежал один из рассказов последнего гения готики, и вся лента была отчетливо пропитана духом садомазохизма...
После просмотра этого фильма мне не раз снился один и тот же - с небольшими вариациями - сон, жуткий, неправдоподобный, и - постыдный. Я всегда понимала, что в этом сне переплелись все три новеллы "Трех шагов...", но со стыдом понимала и то, что гнусная роль, которую играла в нем я, не была навеяна фильмом, а была порождением моих собственных подсознательных устремлений, вызывавших во мне самой ужас и отвращение...
-----------------------------------------
...Мы ехали в автомобиле по какому-то пустынному шоссе. За рулем был Он, а мы с Его маленькой дочкой сидели на заднем сиденьи...
Смеркалось. Унылый и однообразный пейзаж, проносившийся мимо, навевал угрюмую скуку. Я чувствовала утомленность от долгой однообразной дороги и хотела спать. Но девочка не давала мне уснуть. Она все время вертелась, то порывалась высунуться в окошко, то шумно разговаривала с куклой, то, несмотря на тесноту в салоне, играла с мячиком (этот мячик, как и автомобиль, был навеян феллиниевской новеллой).
Я любила эту девочку... Мне хотелось обнять ее, прижать к себе и тихо заснуть, чувствуя на плече тяжесть ее хорошенькой головки. Но стоило мне протянуть к ней руку, как она выворачивалась и начинала вертеться еще сильней, давая понять, что не хочет моих ласк. Я злилась и то и дело говорила девочке:
"Когда мы приедем, тебе будет порка".
Каждый раз после такой фразы она вскидывала на меня свои печальные черные глазищи и тихо отвечала: "Я знаю", а потом опять принималась шалить...
"Суровая порка!" - говорила я с гадким наслаждением. И снова она печально смотрела и тихо шептала "Я знаю"...
Время от времени ее мячик закатывался под переднее кресло, и она лезла за ним, а ее юбочка задиралась, открывая округлую попку, обтянутую полупрозрачными трусиками... Это меня злило особенно сильно, и я снова говорила ей что-нибудь вроде:
"Мы вдвоем с папой будем сечь тебя розгами... Очень больно... нестерпимо больно..."
"Я знаю" - опять повторяла она свою печальную реплику, и в глазах ее сверкали слезинки. Но стоило мне протянуть руки, чтобы обнять ее и утешить, как она снова упрямо ускользала...
Вдруг что-то произошло вокруг нас... Я никогда не могла вспомнить, как это началось, просто я вдруг видела, что машина, продолжавшая мчаться по шоссе, оказывалась окруженной какими-то всадниками. Это были рыцари со старинного гобелена, странно застывшие, отстраненные... Только ноги их коней мелькали в бешеной скачке, так что они держались вровень с несущейся машиной. (Потом я видела похожий кадр в фильме "Покаяние"). Странность была в том, что Он никак не реагировал на появление этих рыцарей. Все так же вдавившись в спинку кресла, не оборачиваясь, твердо удерживая руль чуть согнутыми в локтях руками, Он уверенно и невозмутимо вел машину.
Но вот рыцари, не сходя с коней, на ходу открывали обе задние дверцы и начинали тащить из машины меня и его дочь...
"Помоги нам! Спаси нас!" - кричала я Ему, задыхаясь от страха, но Он по-прежнему не оборачивался - напряженно глядя на дорогу, втиснув в пол педаль газа, он все гнал и гнал автомобиль вперед...
Потом мы оказывались в каком-то большом помещении. Я почему-то знала, что это зал в башне старинного рыцарского замка. Время не текло, за стрельчатыми окнами попрежнему колыхался серый вечерний сумрак. Мы обе были полностью обнажены. Рыцари, все с теми же неподвижными лицами фигур с гобелена, толпились вокруг нас, то и дело дотрагиваясь до нагого тела холодной рукой в боевой кожаной перчатке с металлическими пластинами с тыльной стороны...
И вот начиналось самое страшное и гнусное... Эти рыцари с мертвыми лицами набрасывались на девочку. Они грубо насиловали ее то поодиночке, то вдвоем или даже втроем, и при этом (это как-то совмещалось во времени) они подвергали ее разнообразным, чудовищно жестоким и мерзким истязаниям.
Я не хочу описывать подробности этой жуткой сцены, хотя они до сих пор не изгладились из моей памяти. Но весь ужас (впрочем, я осознавала это как ужас, лишь проснувшись) был в том, что я помогала им в их гнусной оргии... В одних вариантах сна я делала это под угрозой таких же пыток, в других - вообще добровольно... Но в любом варианте я ощущала постыдно-радостное удовлетворение... нет - наслаждение!... от происходящего. (Проснувшись, я опять и опять вспоминала эпизоды сна, и, дойдя до этого места, била кулаком по подушке и кричала "Нет! Нет!", но сон повторялся и повторялся...)
Потом вдруг все прекращалось. В зале появлялся Он, и рыцари как-то исчезали, растворялись в воздухе, становились всего лишь фигурами гобеленов...
Он шел к нам, мрачный и властный, и мы, попрежнему обнаженные, стояли перед ним, охваченные чувством вины и страха перед неминуемым наказанием... Почему-то на теле девочки не было никаких следов только что перенесенных мучений, она снова была свежей и пленительной...
"Тебе сегодня будет жесточайшая порка!" - шептала я ей все с той же гнусной радостью, и все так же печально она шептала в ответ:
"Я знаю..."