Мы уже видели, как флагеллянтизм в связи с религией возник сначала среди язычников, а затем был перенят христианами и образовал среди них часть покаяния во славу служения Господу Богу. Сначала применяемый единичными отшельниками, проводившими свое жалкое существование в уединении и умерщвлении плоти, он постепенно все больше и больше распространялся по всему христианскому миру, пока не достиг в середине тринадцатого столетия кульминационного пункта, причем создались особые братства для выполнения регулярных и публичных экзекуций. Впервые подобная секта возникла в 1210 году в Италии. В «Chronicon Urlitius Barsiliensis» монах, святой Иустиниан из Падуи, приводит следующее описание.

«Когда Италия была охвачена различного рода преступлениями, прежде всего появилось до тех пор не известное чувство страха у жителей Перузы, охватившее затем римлян, а с течением времени – и всех итальянцев. Страх этот ближе всего подходил под понятие о суеверии. Люди были преисполнены невероятного ужаса, ожидали чего-то страшного от Бога, и положительно все без исключения, молодые и старые, вельможи и простонародье, расхаживали в обнаженном виде по улицам, не испытывая никакого стыда. Знакомые и незнакомые выстраивались в два ряда и представляли собою нечто вроде процессии. У каждого в руке находилась плеть из кожаного ремня, которой «демонстранты» с особым рвением угощали друг друга. При этом отовсюду раздавались душераздирающие стоны и вопли, все молили Бога и Деву Марию простить их, принять раскаяние и не отказать в покаянии.

Так проводили итальянцы время не только днем, но и ночью; тысячи, десятки тысяч этих кающихся грешников шныряли в зимнюю стужу по улицам и потрясали воплями своими церковные стены. У каждого в руке была зажженная свеча, процессию вел священник, за ним несли крест и хоругви... Вошедши в церковь, все смиренно бросались пред алтарем. Та же комедия наблюдалась в маленьких городах и даже в деревнях. Горы и поля сотрясались от воя человечества, взывавшего к Созидателю. Музыка замолкла, миннезингеры перестали ласкать ухо своими молитвами. Единственная музыка, которая раздавалась повсюду, заключалась в ужасных воплях кающихся, и эти голоса могли тронуть самое зачерствелое, каменное сердце бездушного человека. На глазах даже закоренелого и отъявленного грешника при подобных звуках должны были появиться слезы на глазах...

При этом всеобщем смятении в женщинах тоже недостатка не было, причем среди них находились не только представительницы низших слоев населения, но и знатные дамы и девицы. Разница заключалась только в том, что последние занимались умерщвлением плоти не на глазах у всех, а в собственных своих домах и замках.

Тут происходили удивительные явления: лютые враги становились задушевными друзьями; ростовщики и грабители возвращали нечестным трудом нажитые деньги прежним жертвам своим, многие приносили повинную в совершенных преступлениях и отказывались от светских удовольствий. Двери тюрем открывались, заключенные выпускались на свободу, изгнанным разрешалось вернуться из ссылки. Было проявлено столько христианской сострадательности, что казалось, будто все человечество охвачено неописуемым ужасом и безграничным страхом и всемогущество Божие не в состоянии рассеять эти чувства. Самые мудрейшие из мудрых поражались возникшему внезапно и охватившему поголовно всех движению; они никак не могли отдать себе отчет в том, откуда именно могло обнаружиться подобное лихорадочное благочестие. До этих пор публичные раскаяния в грехах вовсе не практиковались, ни сам папа, ни другой кто-либо из влиятельных духовных особ ни словом не обмолвились о них и не рекомендовали применения их. Происхождение их необходимо было отнести к обыкновенным смертным, к ним прибегала темная масса, равно как и ученый люд».

Впервые подобные процессии флагеллянтов были введены Святым Антонием. Напомнил о них в 1260 году эремит Райнер в Италии, где в скором времени секта флагеллянтов насчитывала в своих рядах около десяти тысяч человек. Отсюда уже она распространилась за Альпы, обнаружилась в Эльзасе, Баварии и в Польше, причем течению ее не могли воспрепятствовать никакие вмешательства и запреты со стороны правительственных властей.

Когда в 1349 году в Германии с ужасающей силой свирепствовала чума, в Спиру из Швабии явились двести флагеллянтов и ознакомили путем описаний все население со своей методой самым подробным и добросовестным образом. Покаяние в грехах производилось два раза в течение дня. Утром и вечером расхаживали флагеллянты по улицам парами, распевали псалмы под звон церковных колоколов и, по достижении назначенного для «покайных упражнений» места, обнажали верхнюю часть туловища – они носили обыкновенно только коротенькую полотняную куртку – и снимали обувь. Затем все укладывались крестообразно на землю, принимая различные положения, в зависимости от рода тех проступков, преступлений и прегрешений, в которых они приносили публичное покаяние. Согрешившие в супружеской жизни лежали лицом вниз, клятвопреступники укладывались на бок и лежали с приподнятыми кверху тремя пальцами и т. д. После этого экзекутор начинал свое дело и угощал каждого по заслугам его, затем заставлял отбывшего наказание подняться с земли, для чего произносил следующие слова:

«Встань, прошедший чрез пытки чести,

И остерегайся от дальнейших грехов».

Затем при пении псалмов раскаивающиеся начинали наказывать плетями друг друга, и только после этого громко взывали о прекращении смертоносной эпидемии чумы. Совершалось еще много церемоний, но все они уже описаны современными авторами, и мы их касаться не будем.

В рядах флагеллянтов можно было встретить, наряду с высокообразованными по тому времени, совершенно безграмотных, все профессии – от пастуха до священника – имели здесь своих представителей. В своих молениях они говорили о письме, которое ангел должен принести в церковь святого Петра в Иерусалиме, и в которых Иисус Христос выражает свои сожаления о главных грехах того времени, особенно об осквернении субботы, о богохульстве, ростовщичестве, распутстве и о несоблюдении установленных постов.

После того, как чрез посредство Девы Марии и всех ангелов они испрашивали прощение у Иисуса Христа, им предписывалось уходить на тридцать четыре дня со своей родины и подвергать себя в течение всего этого времени телесным наказаниям.

Жители Спиры относились к сектам чрезвычайно радушно и гостеприимно, хотя необходимо сказать о последних, что они категорически отказывались от различных даров и приношений и брали деньги исключительно для приобретения свечей и хоругвей. Хоругви эти были изготовлены из пурпурно-красного шелка и постоянно предшествовали процессиям сектантов. Вскорости явились новые приверженцы – из Спиры сто и из Страсбурга около тысячи человек, – пожелавшие подчиниться всем статутам и предписаниям секты. Каждый должен был располагать, по крайней мере, четырьмя пфенигами на ежедневные расходы, иметь разрешение на вступление в ряды фанатиков от своей жены и, кроме того, должен был быть предварительно исповеданным и причащенным.

Эти «братья креста» не смели без приглашения переступить порог чьего-либо дома, они не должны были вступать в разговоры с женщинами. Неподчинявшиеся этим правилам подвергались строжайшему телесному покаянию при помощи плетки, возлагаемому в каждом отдельном случае непосредственным начальником, носившим звание супериора.

Интерес и воодушевление, проявленные по отношению этой секты, были настолько велики, что церковь пришла даже в некоторое смущение: сектанты относились друг к другу очень строго и в своей резкости доходили до того, что один другого изгоняли из своей среды, лишая при этом всех гражданских прав состояния. Флагеллянты распространили постепенно свое чарующее влияние на все церкви, а их новые псалмы и песни, преисполненные глубокой святости, как нельзя более подходили для того, чтобы в сильной степени возбуждать и без того повышенный фанатизм. Временами сектанты делали попытки влиять на массу совершением чудес. Такой случай имел место, например, в Страсбурге, где попытка заключалась в воскрешении умершего ребенка, произведенном в кругу своих же собратьев. Но, вследствие неопытности, неловкости и «нечистой работы», сектанты подобными поступками только вредили себе, ибо ограничивали круг действия лишь изгнанием злых духов с помощью божественного вдохновения.

Либеральная партия церкви относилась к флагеллянтизму с презрением. Папа Клемент VI (занимавший этот пост с 1332 по 1352 г.) обнародовал против секты флагеллянтов особую буллу. Немецкие епископы обнародовали апостольский указ и запрещали сектантам селиться в их епархиях.

Приблизительно в это время доминиканский монах из Бергамо – Вентурин – предпринял новое паломничество, имея в своем отряде около девяти тысяч человек. Они устраивали в церквях экзекуции и столовались на базарных площадях и рынках на общественный счет. В Риме Вентурина подвергли жестокому осмеянию и властью папы сослали в изгнание в горы Рикондона. С течением времени вся секта его вымерла, но в 1414 году стараниями одного немца по имени Конрад снова была возвращена к жизни. Конрад этот всеми силами старался уверить толпу, что на него возложена божественная миссия, причем он и пророк Енох – это одно и то же лицо. Бог, мол, возвеличил флагеллянтов и оттолкнул от себя папу; другого спасения души не существует, как только путем нового крещения крови, а именно одним средством: сечением и бичеванием. На этот раз вмешалась уже сама инквизиция и наложила на предприятие Конрада свое вето. После громкого судебного разбирательства девяносто один человек из конрадовских единомышленников подвергались сожжению на костре только в одном Сангерсгаузене; в других городах сожгли также значительное количество этих фанатиков.

Насколько глубоко пустило корни учение флагеллянтов, видно из того, что в Нордгаузене, например, некая женщина была уверена в том, что, истязуя плетью свое дитя, совершает поистине богоугодное дело. Никакие преследования не могли окончательно рассеять секту флагеллянтов, и на протяжении еще долгого времени мы встречаем ее следы в Испании, Франции и Португалии.

В шестнадцатом столетии во Франции образовалась целая масса сообществ, состоявших из кающихся и флагеллянтов. Члены этих братств подразделялись на белых, черных и серых кающихся. Особенно много их было на юге Франции, хотя и столица государства – Париж – не была избавлена от присутствия и влияния этих фанатиков. В 1574 году во главе черных кающихся стала в Авиньоне королева-мать; она не пропускала ни одной торжественной церемонии, совершавшейся сектантами в Лионе и Тулузе.

В смысле употребления розги Париж также не отставал. Король Генрих III принял секту под свое покровительство и не только считался почетным ее членом, но во время торжественных уличных шествий принимал в них самое живое участие, фигурируя в различных ролях. Первое собрание этих фанатиков состоялось во время грандиозных празднеств 1575 года. На празднества эти были приглашены все придворные, за исключением дам, которым, по приказанию короля, запрещено было являться на сектантские заседания, сборища и процессии. Вследствие этого Екатерина Медичи совершала экзекуцию над своими статс-дамами, фрейлинами и прочими придворными женского пола при закрытых дверях. Парижане посмеивались над всей этой историей и в насмешку прозвали своего короля «Pere conscrit des Blancs battus».

В 1585 году Генрих III учредил новое братство под именем «белые кающиеся провозвестники»; к этому братству примкнули в огромном количестве знатные горожане и придворные. Открытие нового сообщества ознаменовалось великолепной и чрезвычайно торжественной процессией, папа собственноручно соизволил дать согласие на утверждение правил и статутов, которые, кстати сказать, ничем не отличались от введенных у флагеллянтов. Процессия направилась от августинского монастыря к Собору Парижской Богоматери, король все время сопровождал ее, не имея на себе никаких знаков и регалий, присущих его высокому званию, за ним следовали именитые особы, крест находился в руках самого кардинала Гиза. Погода сильно неблагоприятствовала торжественному шествию, дождь лил, буквально, как из ведра. Подобная процессия была повторяема несколько раз, однажды даже с зажженными факелами, причем особые любители до такой степени избивали себя плетьми, что один из них отправился вследствие осложнений от нанесенных себе ран к праотцам... Парижане не переставали сыпать по адресу сектантов насмешками и остротами, а наиболее благоразумные и строгие из духовенства говорили с кафедры проповеди, направленные против отрицания сектантами всего благородного и святого, и довольно прозрачно намекали на то, что кающиеся братья заслужили избиений другого рода!

Тем не менее иезуиты зорко следили за неприкосновенностью секты, вырабатывали свои статуты и влияли на женщин в том смысле, чтобы они собственным примером воодушевляли своих мужей ко вступлению в секту; благодаря этому, в провинции возникло много отделений секты. Для того же, чтобы во время процессии не возбуждалось чувство стыда, участницам шествий было разрешено носить маски.

После одного из торжественных вечеров и последующего ужина прекрасный пол также занялся умерщвленем плоти, производя эту операцию особенно торжественным образом. Женщины превзошли мужчин и ходили по улицам даже босиком, несмотря на то, что процессии нередко продолжались шесть и более часов кряду. Те дамы, которые в силу известных обстоятельств не могли принимать участия в процессии, под влиянием уговоров со стороны иезуитов, производили самоэкзекуции дома. Позднее вошло во всеобщую привычку, что женщины и девушки расхаживали официально по улицам с плетью в руках, и даже дамы высших сословий не стеснялись показываться в публичных местах полуобнаженными и занимались при всем честном народе умерщвлением своей плоти. Считалось, что таким путем они дают всем очень хороший пример. Один период времени был настолько чреват подобными эксцессами, что духовенство стало произносить в церквях соответствующие проповеди, а известный теолог Герзон, ректор парижского университета (канцлер), написал в порицание столь грустного явления крайне желчную статью. Он утверждал, что сделавшийся модным обычай нельзя иначе назвать, как безбожным, ибо он идет вразрез не только со здравым смыслом, но и с благопристойностью. «Если кто-либо так легкомысленно проливает свою собственную кровь, то он поступает так же дурно, как если бы он сознательно себя кастрировал или как-нибудь иначе изувечил. С таким же успехом он мог наносить себе ожоги при помощи раскаленного железа, чего, межде прочим, до сих пор не наблюдалось, и чего никто не находил разумным и желательным, за исключением разве лжехристиан и индийских идолопоклонников, которые считают священной обязанностью крестить себя посредством огня».

В 1601 году парламент Парижа издал особый декрет против всяких братств флагеллянтов в Бурже, носивших имя синих кающихся. Немного погодя приказание, изложенное в упомянутом только что декрете, было распространено на все союзы флагеллянтов, причем пояснялось, что члены этих сообществ будут почитаться не только еретиками, предателями и цареубийцами, но, помимо всего этого, еще и распутниками или распутницами. После этого секта начала распадаться, а затем и вовсе исчезла из Франции.

В семнадцатом столетии наблюдались еще изредка единичные процессии в Италии, Испании и Португалии. Патер Мабиллион рассказывает, что в 1689 году ему пришлось встретиться в Турине с процессией флагеллянтов, дефилировавшей по улицам в Страстную Пятницу. Далее известно, что еще в 1710 году подобные торжественные шествия наблюдались в Италии. В своем сочинении «Испанские и португальские хроники» Кольменар упоминает об аналогичных процессиях, которые, впрочем, – прибавляет он – являли собою смесь галантерейности со святостью и набожностью. «В этих процессиях, – говорит Кольменар, – принимали участие все кающиеся и хлыстуны города. На головах их были надеты высокие, в три фута, конические шапки, напоминающие собою головку сахару; шапки эти были изготовлены из белого полотна, причем с передней части их опускалось нечто вроде вуали, покрывавшей лицо сектанта. Некоторые примыкали к процессиям из побуждений чисто религиозного характера, другие же становились участниками шествия только в угоду своим возлюбленным, а также и потому, что подобный род галантерейности считался совершенно новым и даже неслыханным. Такие сектанты носили перчатки и белые сапоги, имея на манишке, на шапке или на пучке розог ленточные банты того именно цвета, который предпочитался обыкновенно дамами сердца их. Они истязали себя по установленным в братстве правилам, применяя для этой цели чаще всего плеть из веревок, в конце которой были скрыты туго скатанные восковые шары, унизанные осколками стекла. Кто истязает себя наиболее сильно, тот почитается самым мужественным».

В Лиссабоне еще в 1820 году существовали процессии флагеллянтов. Доктор Мадден рассказывает, что в 1847 году ему приходилось встречаться с подобными процессиями, но без публичных истязаний во время торжественного шествия.