Лишь только история телесных наказаний коснется рабов и торговли ими, как открываются самые мрачные картины. Особенно возмутительные вещи творятся с рабами в Америке, где господствует специальная точка зрения, в силу которой держать рабов в повиновении возможно только чрезвычайной суровостью, и где рабовладельцам дано законное право применять к своим невольникам телесные наказания. В 1740 году обнародовано было в Америке законоположение, имевшее в виду защитить интересы рабов; в нем, между прочим, говорится следующее: «В том случае, если кто-нибудь отрежет невольнику язык, выколет ему глаза, жестоким образом обварит его кипятком, будет жечь ему тело или лишит какого-нибудь органа, либо наложит на раба тяжелое наказание, за исключением экзекуции плетью или розгами, или будет бить его кнутом, предназначенным для лошади, или дубиной, либо закует его в цепи, – тот подвергается денежному взысканию в сто фунтов стерлингов».

В своде гражданских законов Луизианы мы находим следующее место: «Раб должен вполне и беспрекословно подчиняться воле своего господина. Последнему разрешается наказывать первого, но не применять при этом особых жестокостей; вообще возбраняется причинять невольнику такие повреждения, которые сопряжены с опасностью для жизни, инвалидностью и потерей работоспособности».

Несмотря на подобные ограничения, засекания рабов до смерти являются далеко не редкими фактами. Так, из ежедневной прессы известно, что в 1850 году, например, помещик Симон Сутер был приговорен к пятилетнему заключению в тюрьме именно за то, что после жестокого наказания один из его невольников отправился к праотцам. Экзекуция над этим несчастным негром началась с того, что он был привязан к дереву и получил солидное количество палочных ударов. Когда руки господина устали работать палкой, продолжение истязания было поручено негру и негритянке, также рабам этого не в меру жестокого американца. Затем пошли другие пытки: избитого прижигали железом, смачивали водой и посыпали красным перцем. Далее его привязали веревками к колоде и снова били палкой и каблуками. Истязания продолжались до тех пор, пока несчастный не отдал душу Богу. Привлеченный к суду и приговоренный к тюремному заключению, Сутер остался приговором недоволен и перенес дело в высшую инстанцию, которая, утвердив первоначальное решение суда, пояснила апеллятору, что ему, собственно говоря, полагалось как убийце быть приговоренным к смертной казни.

На полицию в Бостоне была возложена обязанность забирать в кутузку всех «цветных», встреченных на улице в неурочное время, или в так называемые «послеполицейские» часы. Наутро таких заключенных выпускали на свободу, но предварительно отсчитывали им библейские тридцать девять ударов. Низшие полицейские чины за исполнение подобных обязанностей экзекуторов получали особый гонорар. Точно так же в полицейских управлениях производились порки тех невольников, которые являлись сюда для этой цели по приказанию своих господ с особыми препроводительными записками, в которых излагалась воля господина.

В виде доказательства необходимости применения к невольникам телесных наказаний Обенштедт рассказывает следующий анекдот. Некая дама из Нью-Йорка проводила зиму на юге и наняла для услуг невольницу; в одно прекрасное утро, когда госпожа поручила ей какую-то работу, та вздумала уклониться от выполнения. Сколько ни уговаривала ее барыня, она все кричала: «Нет, нет! Я не исполню вашего приказания! Не желаю! Принуждать вы не смеете меня! Я не боюсь даже того, что вы прикажете высечь меня!» Дама оказалась мягкосердечной, не высекла упрямицы и не послала ее для этой цели в полицию.

В Виргинии вместо плети прибегают при телесных наказаниях к кожаному ремню и к особой палке; при этом имеется в виду не обезображивать спины невольника рубцами и таким образом не обесценивать его. Плеть из воловьего хвоста, бывшая прежде сильно в ходу, признана была под конец негодной, ибо она до того сильно исполосовывала кожу и вырывала мясо клочьями, что рыночная цена рабов сильно понижалась, коль скоро где-либо на теле их замечались следы прогулок этого варварского инструмента. Упомянутая выше палка, явившаяся на смену воловьего хвоста, представляет собою длинную тонкую деревянную линейку, снабженную массой маленьких отверстий; американцы говорят, что по своей идее она, в смысле успешности, ничем не отличается от кожаного ремня. Такой линейкой можно избить человека буквально до смерти, и тем не менее на коже решительно никаких следов истязаний заметно не будет.

Зачисление негров в ряды союзников, принимавших участие во время американской войны в сражениях с неприятелями, послужило печальной иллюстрацией тех тяжелых телесных наказаний, каким в тот период подвергались черные невольники. Один из полковых врачей расположенного в Мичигане отряда говорит, что из шестисот черных новобранцев, которым он произвел телесный осмотр, два процента имели на своем теле следы перенесенных ими тяжелых телесных наказаний. «У многих имелись настолько значительные рубцы от бывших рваных ран, что в отверстие углублений свободно можно было вложить два пальца», говорит этот врач. В одном случае он констатировал тысячу рубцов, каждый из которых имкл в длину от шести до восьми дюймов. Другой офицер повествует, что из пятнадцати рекрутов решительно у всех оказались следы ударов плетью и что многих новобранцев пришлось признать для военной службы негодными, вследствие тех недостатков, которые явились следствием либо повторных телесных наказаний, либо укусов собаками, либо ножевых ран, выстрелов и контузий тяжелыми предметами, вроде дубинок, производивших переломы и раздробление костей.

В большинстве случаев экзекуции рабов производились следующим образом.

Невольника клали ничком, руки и ноги его привязывали к специально для этой цели предназначенным железным кольцам, и, придав ему таким образом наиболее «удобное» положение, мучители начинали порку, производя ее с таким усердием, что мышцы обнажались от покрывающей их кожи. Еще более жестокой пыткой было закапывание несчастных в яму, в которой они оставались от трех до четырех недель, если только смерть раньше не избавляла их от нечеловеческих мучений.

Если желательно было усилить наказание, то практиковался следующий способ: в образовавшиеся от ударов плетью раны насыпался перец либо в раны наливался растопленный воск или сургуч, который удалялся оттуда опять-таки с помощью плети. Один из рабовладельцев имел обыкновение в виде наказания черных надрезывать им своим охотничьим ножом пятки, другой самодур вложил негра в пресс, употребляющийся на бумагопрядильных фабриках, и так сжал несчастного, что тот вскоре отдал Богу душу. Как объяснил позднее этот изверг, он имел в виду лишь напугать негра, но в раже завел дело слишком далеко... Один из проповедников, заглянув случайно в сарай своей соседки, увидел там подвешенную к балке за руки женщину; последняя была наполовину обнажена, по спине ее струилась кровь, во рту торчал кляп. Оказалось, что такому наказанию подверг невольницу помещик только временно: он прервал экзекуцию, отправился позавтракать, провел несколько времени среди своей семьи и затем снова возвратился в сарай для продолжения истязания подвешенной невольницы. Мало того, желая научить своих трех сыновей-подростков обращению с неграми, он позволил им поупражняться над бедной женщиной, и в результате несчастная представляла собой ком израненного и изрубленного мяса и производила крайне удручающее впечатление.

Особенно много страдали занятые на плантациях «цветные» женщины и девушки от любви и ревности. Надсмотрщики пользовались над рабочими обоих полов почти неограниченной властью, и та девушка, которая так или иначе уклонялась от нежностей, подводилась обыкновенно надсмотрщиком под какой-нибудь проступок и безжалостно избивалась, нередко даже до полусмерти. Что касается ревности, то на этой почве несчастные невольницы нередко претерпевали адские муки. Само собой разумеется, гордые американки ни за что не хотели мириться с мыслью, что «подлые твари» обращают на себя внимание их мужей. Обыкновенно попавшую под подозрение или уличенную девушку отсылали в официальное «заведение для экзекуции», где боль несчастных в значительной мере увеличивалась доставшимя на их долю, благодаря публичности порки, позором. Очень часто при наказаниях присутствовали сами разгневанные барыни, не гнушавшиеся подходящими словами и примерами подбадривать палачей к применению наибольшей строгости.

Положение невольников в Вест-Индии точно так же заставляет сожалеть о судьбе этих несчастных. Надсмотрщики с точностью выполняют все инструкции своих господ, составленные с жестокостью и изощренностью. Наряду с экзекуциями при помощи плети и розог здесь существуют и другие пытки, как-то: клеймение раскаленным железом, отрезание ушей, вырывание ноздрей, сожжение живьем и т. д. Иногда рабов секут, обмазывают медом, заковывают в цепи и подвешивают под палящими лучами жгучего солнца... Несчастные, вследствие укусов насекомых и хищных птиц, страдают до тех пор, пока смерть не прекращает ужасных мучений. Один из миссионеров, стараясь обратить какого-то негра в христианство, нарисовал ему все ужасы ада, ожидающие тех, кто не принадлежит к церкви. «Нет, отец, неправда! – возразил невольник. – Подобные наказания созданы не для нас, негров, они – для белых, которые беспощадно мучают своих черных братьев». И когда в Вест-Индии произошел известный бунт невольников, негры сильно отомстили своим палачам за все их жестокости.

Не лучше, чем в Вест-Индии, обстояло дело и в других европейских колониях. Испанцы в Южной Америке обходились со своими невольниками сравнительно недурно, но зато французы, португальцы и голландцы обращались с неграми в высшей степени жестоко. Повсюду для европейских дам и креолок плеть, розга и бамбуковая палка играли роль прекрасного средства для приятного препровождения времени. Если же невольницы хотя бы слегка задевали за струны ревности своих повелительниц, то дело принимало крайне тяжелый оборот: либо несчастную забивали до смерти, либо госпожа переставала истязать ее тогда, когда руки ее от усталости отказывались более работать плетью. Некоторые любительницы усаживали провинившихся негритянок в удобное для себя положение и щипали их в одно из наиболее чувствительных мест до тех пор, пока жертва не впадала в обморочное состояние.

Последняя массовая экзекуция, коснувшаяся негров, произошла в 1865 году вследствие невольничьего восстания на Ямайке. Говорят, что первые полученные об этом сведения были преувеличены, но все же путем расспросов специально командированной на Ямайку комиссии удалось констатировать тот факт, что в упомянутый период женщин и мужчин жесточайшим образом секли только за то, что они имели несчастье принадлежать к черной расе. В течение трех недель вся местность была объявлена находящейся на военном положении, а за это время то здесь, то там без всякого суда и следствия, не выслушивая объяснений и возражений, власти производили какую-то бешеную вакханалию; обоего пола и разного возраста негры безжалостно избивались, расстреливались, вешались и прочее. В своем донесении лейтенант Адкок говорит следующее: «Утром приказал высечь четверых и повесить шестерых из взбунтовавшихся негров, в обеденное время, имея при себе тридцать человек команды, произвел рекогносцировку. Возвратился в 4 часа дня с пленными. Девять человек приказал высечь, шесть негритянских хижин сжечь дотла. Относительно группы захваченных в плен – человек 30-60 – созвал военный суд. Некоторых из них еще до разбора дела распорядился высечь. Один из подсудимых, что-то вроде священника или учителя, был приговорен к пятидесяти ударам, другому всыпали сто, остальных восемь частью повесили, частью растреляли».

В Моран-Бее временный генерал-губернатор устроил подлинный ад. Основным правилом у него было: «Сначала избить, а затем только разобрать дело по существу». Один несчастный негр скрежетал во время экзекуции зубами и в наказание за это был... повешен. Некоторых избивали сначала девятихвостой «кошкой», а затем заставляли пробежать сквозь строй (наказание шпицрутенами). Солдаты отпрашивались у офицеров как будто в отпуск, на самом же деле устраивали на несчастных негров настоящие охоты, точно это были не люди, а дикие звери.

Закончим эту главу отчетом о казни, постигшей двух рабовладельцев.

8 мая 1811 года А. В. Лодж, член государственного совета в Тортоле, был приговорен судом под председательством Спенсера Персиваля к смертной казни за то, что он до того сильно избил плетью принадлежавшего ему негра, что тот во время экзекуции испустил дух. Такое жестокое наказание было назначено за кражу одного мангустана*. Считаем нелишним заметить, однако, что подобное обхождение с черным должно быть названо пустяком в сравнении с теми жестокостями, которые позволял себе этот джентльмен по отношению к своим невольникам. Пожалуй, казнь этого господина должна считаться единственным фактом такого рода, происшедшим когда-либо в Вест-Индии. В данном случае преступник действительно заслужил доставшуюся на его долю участь. Во всех остальных примерах привлечения рабовладельцев к суду в огромном большинстве случаев фигурируют оправдательные приговоры, несмотря на то, что сплошь и рядом их уличали весьма веские свидетельские показания.

Подобный же случай имел место в Южной Африке. Мистер Гебгард, сын одного из миссионеров-проповедников, был привлечен к суду. Дело разбиралось в Капштадте 21 февраля 1822 года. Согласно обвинительному акту, Гебгарду вменялось в вину убийство невольника во время наказания его розгами. Судьи вынесли смертный приговор, который был приведен в исполнение 15 ноября того же года. На казни присутствовало невероятное количество публики.