ЛЕТО. Олегу неполных 13 лет. Он окончил 6 классов. Живёт в посёлке городского типа. Посёлок большой – тысяч на 10 жителей. С одной стороны благоустроенные пятиэтажки, а с другой обыкновенные деревенские дома. Вот в таком доме и живёт бабушка Олега, у которой он проводит все летние каникулы. Заскучает, можно и домой сбегать, недалеко, километра полтора, да и родители наведываются. Дом с хозяйственными постройками огорожен двухметровым забором, глухие ворота, во дворе собака. В сибирских селах усадьбы всегда за высокими заборами. К дому примыкает земельный участок. Ближе к дому участок тоже огорожен забором, здесь садят зелень, помидоры, огурцы. А дальше уже не огороженный участок, там сажают картошку. С двух сторон огорожено двухметровым штакетником, а с третьей – глухой забор из досок, четвёртая сторона примыкает ко двору. Вдоль штакетника идут грядки, а со стороны забора небольшой сад. Ближе к забору кустарник-смородина, крыжовник, малина.

Между кустарников была небольшая полянка, на ней уместилось бы, ну скажем, две большие кровати. Вот там и происходили все игры, нужно было только немного фантазии. Став старше, Олег любил бросить на траву толстенное старое пальто и почитать интересную книгу. А читать Олег любил и лет с 10 начал рыться в домашней библиотеке. Особенно интересно было читать книги, где хоть немножко было о сексе. Или даже не о сексе, а где была сцена с раздеванием, с телесным наказанием, так как при этом тоже необходимо раздеваться. Он рос в семье один. Никогда не видел обнаженных мальчиков, ни тем более девочек. Особенно интересовали девочки, молодые женщины. Он даже теоретически с трудом представлял как они устроены. Он пользовался любой возможностью подсмотреть, но это было очень и очень редко, потому, что у бабушкиных соседей справа вообще не было детей (это были пожилые люди), а у соседей слева был мальчик.

Сам Олег, став старше, наотрез отказался носить шорты. Ему казалось, что он в трусах и все на него смотрят. В любую жару ходил в тренировочных брюках. А выйти в трусах во двор или, тем более, в огород, его не заставили бы и под страхом смерти. Другие мальчики лет до 8 разгуливали по улице в одних трусах, некоторые даже в девчоночьих, а он не мог, не мог и всё.

Все, что касалось девочек, его очень интересовало. Пусть самая малость: ветром юбку приподняло или нагнулась, а если трусики удалось увидеть – это уже большая удача. Олег подолгу мог рассматривать вывешенное для просушки бельё, стараясь, чтобы не заметили его интереса.

И вот в то лето приехали к бабушке ещё две её внучки, двоюродные сестры Олега. Людмила была старше его на 5 лет, Елена на 3,5 года. Старшую он видел почаще, она жила в областном центре, в 100 км, а вот младшую видел всего второй раз в жизни, она жила в столице и приезжали они редко. Вдруг на него свалилось такое изобилие девчонок.

Олег видел их близко, в халатиках, в ночных рубашках, в купальниках, когда они загорали на том самом пальто, на котором он сам любил поваляться и почитать. Когда сестры загорали или ещё что-то делали во дворе или огороде, а бабушка уходила в магазин, Олег шёл в дом, открывал чемодан: сначала один, потом другой и внимательно исследовал бельё.

У Людмилы все трусики оказались белыми, а вот у Лены трусы были разноцветные: белые, жёлтые, голубые, бежевые. А на самом дне чемодана увидел что-то ещё ярко-жёлтое. Вытащил. Это были панталоны с резинками в низу. Пока он их рассматривал и пытался представить их одетыми на хозяйку, у него произошла эрекция. Олег уложил вещи обратно, стараясь положить всё как было. Потом побежал искать укромное место, чтобы заняться онанизмом.

Близкое присутствие двух юных симпатичных девушек возбуждало Олега. Он был то неестественно весел, то мрачен, ему хотелось общаться с ними. Но им, видимо, было с ним не интересно. Они читали, разговаривали между собой или просто загорали. Общались с ним, но ему этого общения не хватало. Он всячески надоедал им, находил предлоги, чтобы подойти к ним, задирал их. В конце концов Олег стал надоедать им.

Чашу терпения переполнило его самодельное ружье, из которого стреляли дикими яблоками диаметром 7-8мм. Тогда у всех мальчишек были такие` ружья. Из доски вырезали ружье, главное, чтобы верхняя часть была ровной и гладкой. На конец прибивали полосу резины от велосипедной камеры. А там. где у ружей затвор, сверху прикреплялась бельевая прищепка, усиленная резиной. В резину, по принципу рогатки, вкладывалось яблоко, резина натягивалась, яблоко зажималось прищепкой. Все, ружье заряжено. Било такое ружье метров на 50-60, всё зависело от длины ствола и силы натяжения резины. Камешками никогда не стреляли, понимая, что это может привести к травме.

Если выстрелить в человека метров с 3-5, то это было очень больно. И вот Олег стал баловаться этим ружьем, пугая сестер. Целился в них, делая вид, что собирается выстрелить. Но стрелял. всегда мимо, куда-нибудь рядом с ними. Они видели, что на заборе остаётся мокрое пятно от расплющенного яблочка, и делали вывод, что если он выстрелит в них, то это будет весьма больно.

Олег дразнил их, целясь им в ноги, в ягодицы, они сначала делали вид, что не обращают внимания, но долго не выдерживали, начинали злиться и гоняться за ним. Но у него в огороде было место, где он чувствовал себя неуязвимым. Это были грядки. Бегая вокруг них и не смея наступать на гряду, его поймать не могли. Но только если за ним гналась одна из сестёр. Как правило это была Лена. Старшую он донимал меньше и она наблюдала с улыбкой, как Лена безрезультатно гоняется за ним среди грядок. Олег быстро сообразил, что если будет их двое, то грядки его не спасут.

И вот однажды, когда они расположились позагорать: одна на раскладушке, другая на пальто, он в очередной раз начал донимать своим ружьем. Целился, целился, а когда целишься, возникает непреодолимое желание выстрелить. Раз выстрелил. Яблочко разбилось о ножку раскладушки в опасной близости от бедра Людмилы. Второй раз выстрелил – попал под раскладушку.

Люда стала заметно нервничать, стараясь не подавать вида. И вот он целясь в горизонтальную трубу раскладушки, попил Людмиле в ногу сантиметров на 30 выше колена. Люда судорожно дернулась, потом охнула ч схватилась за место, в которое так смачно влепилось яблоко. Несколько секунд она шипела, как блин на горячей сковородке. Олег испугался. Он совсем не хотел попадать. Он хотел только попугать, подразнить, пошутить. Конечно, если бы он сразу попросил прощения, то инцидент мог бы быть исчерпан. Но гордость не позволила ему это сделать. Он стоял и молчал. Люда отняла руку от ушибленного места, там расплывалось красное пятно, с заметно припухшим бугорком в центре.

– Нy все, сейчас ты за все рассчитаешься – сказала Люда.

Она рывком поднялась с раскладушки и ринулась к Олегу. Он как всегда, устремился к спасательным грядкам. Это была его ошибка. Если бы он побежал через двор на улицу или в дом, под защиту бабушки, вполне возможно. что всё и обошлось бы. Но Олег побежал к грядкам, надеясь, что там за ним погоняются и не сумев поймать, уйдут. Но на этот раз Люда бежала быстро и Олег решил не крутиться вокруг грядок, а сделав круг по огороду выскочить через двор на улицу. На этот раз у него не было желания еще больше дразнить сестру, хотя он делал вид. что ему весело и убегал со смехом. А пробежать надо было там, где они только что загорали. Елена все ещё сидела на пальто. И как только он поравнялся с ней, она, с удивительной ловкостью, схватила его поперек туловища и они повалились на пальто.

– Держи, – крикнула Люда.

Она быстро схватила поясок от халата, и завернув Олегу за спину руки, крепко связала их. Потом села ему на ноги.

– Можешь отпускать, – сказала она Лене. Олег лежал на животе со связанными за спиной руками, а на ногах сидела Люда, вырваться никакой возможности, хоть он и делал попытки.

– Дай-ка твой пояс, – обратилась она к Лене. Поданным пояском она связала и ноги. Затем встала, перевернула Олега лицом кверху и села на раскладушку отдышаться. Олег лежал молча, сообразив, что попал в серьёзный переплёт.

– Ну, что будем с ним делать? – обратилась Люда к своей сестре.

– Спустить бы штаны с него, да отстегать хорошим прутом по голой заднице, – мрачно произнесла Люда.

– А что, давай, – глаза у Лены загорелись, – сейчас я прут срежу.

Она схватила халат, одела его, не застёгивая, и хотела идти, но Люди остановила её.

– Стой. Не получится. Нельзя бить. Кто мы ему, родители? Поэтому бить не имеем права. А жаль.

Лена погрустнела, но спорить не стала.

– А вот крапивой, пожалуй, можно, – задумчиво протянула Люда.

– Конечно, – снова оживилась Лена, – не можем же мы оставить его проделки безнаказанными. Так он и в глаза нам выстрелит.

– Да, наказать обязательно надо. Решено.

– Я сейчас, – взмахнув полами халата, Лена устремилась в сторону дома.

Через некоторое время она быстро прошла в большой огород, где вдоль забора росла крапива. Олег, приподняв голову, проводил её взглядом. В правой руке у неё были ножницы, она щёлкала ими на ходу, на левую была одета рабочая брезентовая рукавица. Олег задергался, пытаясь освободить руки и ноги, потом попробовал встать, сам не зная зачем, ноги то связаны, не уйдешь. Дождавшись, когда он почти встал, Люда толкнула его рукой и он упал. Вернулась Лена. В подоле халата она принесла большую кучу крапивы, которую вывалила к ногам Олега.

– Два раза обожглась, – пожаловалась она Люде, потёрла рукой, потом облизала красные бугорки на тыльной стороне ладони.

– Ну, что? – ей явно не терпелось скорее приступить к делу, – давай всыпем ему, отобьем охоту стрелять в людей.

– А мы не будем его пороть. Это опять получится избиение. А бить его мы права не имеем, как я уже говорила. Мы сделаем по другому. Всю эту крапиву затолкаем ему в трусы. Да и жаловаться не будешь. Что скажешь? «Девчонки мне в трусы крапивы натолкали. » Смех.

Олег услышав разговор, отчаянно задергался, вновь пытаясь освободиться от пут.

– Смотри, смотри, – ухмыльнулась Лена, – не хочет.

– Еще бы он хотел! Ну что, приступим, – Люда поднялась с раскладушки.

– Давай его поставим, так удобнее будет, – обратилась она к сестре.

Они подняли Олега на ноги. Он стал вырываться, изгибаясь во все стороны, но не смог сделать и шага со связанными ногами и только повторял: «Пустите, пустите». Когда он на миг представил, что они собираются с ним делать, ужас наполнил его. В животе стало пусто и холодно. Но страшила его не крапива (это как-то ещё не дошло до сознания), а то, что им, чтобы осуществить задуманное, надо будет спустить с него штаны, а потом и трусы. Они увидят все его интимные места на теле, а если захотят, то ничто не помешает им и пощупать. Представив это, он вдруг, перестал вырываться и замолчал: он почувствовал, что у него начинается эрекция. Лена держала его сзади за локти, а Люда одним движением спустила с него тренировочные брюки (трико). Олег глянул вниз и увидел, что чёрные сатиновые трусы его уже заметно оттопырились, а Люда уже взялась за них. Он опять задёргался, но несмотря на его отчаянное сопротивление, трусы были спущены. Его писька, получив свободу, распрямилась и приняла горизонтальное положение, нацелившись прямо в лицо, сидевшей на корточках Люде.

– Ишь ты, – только и могла произнести Люда, внимательно рассматривая орудие брата. Елена, изогнувшись и не отпуская рук, тоже уставилась на необычный для ее взора предмет.

– Чего это он? – удивилась она.

– Предвкушает, – ухмыльнулась Людмила. Лена хихикнула.

Олег готов был провалиться сквозь землю от стыда, от того, что его бесцеремонно рассматривают девочки. И в то же время ему было как-то странно приятно. Люда надела на левую руку рукавицу, правой она оттянула резинку трусов, а левой пихнула туда крапиву. Первые иголки коснулись ног повыше колен, и Олег вздрогнул. Затолкав в трусы больше половины принесённой крапивы, Люда сняла рукавицу. Крапива уже вовсю жгла и колола ноги. Член его к тому времени немного обмяк.

– Что не нравится? – спросила Люда, обращаясь к письке.

Она взялась двумя руками за резинку трусов и стала тянуть их кверху. Во время движения множество иголок впивалось в тело. Когда трусы заняли положенное им место. У Ольга перехватило дыхание, он хватал воздух широко раскрытым ртом, глаза округлились. Иголки вонзились в тело со всех сторон: в ягодицы, в ляжки, в живот, в мошонку, в письку. Особенно чувствительной была кожа на внутренней стороне бедер и на животе. Затолкав остатки крапивы в трусы, Люда натянула трико, аккуратно заправила рубашку. Олегу стало невыносимо жарко, его прошиб обильный пот.

– Ну вот, дело сделано, – сказала Люда удовлетворённо, – а теперь выведем его на улицу, пусть погуляет.

И они развязали ему ноги, повели во двор к калитке. Каждый шаг, каждое движение доставляло ему новые страдания. Всё новые и новые иголки втыкались в кожу, незащищенную никакими мозолями. Около калитки они развязали руки и вытолкнули его за ворота. Калитку закрыли на перекладину.

Оказавшись за воротами. Олег остановился. Где же укрыться, чтобы вытряхнуть огненную начинку из штанов? Он медленно пошёл вдоль улицы. Олег посмотрел вниз и увидел, что штаны неестественно раздулись, он хотел было прихлопать, но передумал, благо на улице никого не было. Завернув за угол, он перелез через не очень высокий забор и оказался в общем огороде, где садили картошку.

Притаившись в углу между забором и сараем, в зарослях полыни, Олег убедившись, что его никто не видит, спустил трико ниже колен. Потом, осторожно взялся за трусы. Спустив трусы, стал осторожно вытряхивать из них крапиву. Потом осмотрел себя. Всё тело от колен и до пояса было ярко розовое и усеянное вздувшимися пузырьками. Он растёрся руками, обдуло ветерком, вроде стало полегче. Олег натянул трусы, штаны и перелез через забор обратно на улицу. Сделав несколько шагов, в недоумении остановился: было впечатление, что крапива по-прежнему в трусах. Множество иголок кололо и кололо кожу, нестерпимо жгло. Казалось, что в штаны плеснули кипятку.

Олег медленно побрёл домой. Утихать стало к вечеру. Несколько дней Олег просидел дома. Потом решился и пошёл к бабушке. Сестры не подавали виду. Оставшись же без взрослых, поинтересовались:

– Ну как? Понравилось?

Олег молчал.

– Ещё захочешь скажи, – улыбнулась Люда. Сестры засмеялись. Чёртики прыгали в их глазах.