В предыдущих главах рассказывалось как боярский сын Никита по указу государя был отправлен в Москву учиться грамоте. С ним отправили и дворового мальчика Микитку.

Никита приступает к трудному делу.

– Поэтому великий государь приказал боярских малолетних сынков собирать и отдавать ученым доброписцам, чтобы те их обучали книжному чтению и искусному письму...

Филатыч открыт низкую дубовую дверь и сделал знак рукой. В комнату вошли несколько мальчиков девяти-десяти годков в долгополых кафтанчиках. Держа в руках меховые шапки.

– Пусть войдет так же и мастер.

В комнату вошел, откашлявшись, коренастый человек с суровым лицом и длинными, до плеч волосами. Черной до полу одеждой он походил на монаха. На широком кожаном поясе сбоку висела медная чернильница и пучок гусиных перьев, перевязанных красной шерстяной ниткой. По мышкой он держал несколько книг в желтых кожаных переплетах и остроконечную меховую шапку.

Поклонившись сперва хозяину, потом гостям, «мастер» на распев провозгласил:

– Мир дому сему! Много лет здравствовать хозяину Борису Федоровичу и его пресветлой хозяюшке, молодой боярыне Марии Григорьевне! Пришел я по твоему приказу, верный твой слуга, Кузьмишка-грамотей. Скажи, чему могу послужить, милость твою заслужить?

Борис Федорович, внимательно осматривая вошедшего учителя, сказал:

– Искал я дьяка доброго, искусного грамоте, чтению и письму, чтобы от него толк для ребят получился. А то проучится мальчонок год и два и три, а как отойдет от мастера, то еле-еле бредет пальцем только по одной заученно книжице, а другую, незнакомую, и не знает как и прочесть. Указали мне сведущие люди на тебя, Кузьма, как на отменного грамотея и книжника. Возьмешься ли ты ребятишек наших учить?

– Учить бы я рад, да малые дети, особливо боярские, не любят послушания. Коли твоя милость мне разрешит против ленивцев и грубиянов иметь розгу и витень – ремень, плетью закрученный. То я возьмусь ребят учить. Розга здравию не вредит, аще бьет, но не ломает кости, а детишек отставляет от злости. Ремень разум в голову детям вгоняет, а родителям послушны дети сотворяет...

– Хозяин лукавым глазом лениво подмигнул степенно сидевшим родителям и, взглянув на мальчиков, испуганно выстроившихся около стены, сказал:

– Пусть будет так, как ты говоришь! Поучай их всяким добротам и их постарайся приохотить к книжному учению. У меня во дворе есть для тебя изба, в ней уже заготовлены и скамьи, и стол и полки и книжицы. В эту избу идите и с богом начинайте трудное, но светлое дело...

– Слушайтесь вашего нового учителя, мастера Кузьму Демианыча, и не ропщите на его тяжелую руку, если она будет вас стегать! – говорили отцы. – Помните: «корень учения горек. А плоды его сладки!»

Затем. Поклонившись Борису Федоровичу, ребята вышли из избы вместе с новым мастером...

Школьный «Козел»

Рано утром стряпухи накормили Микитку, а затем Филатыч повел его с собой к крыльцу боярского дома.

Сюда же пришли несколько мальчиков, среди них был и Никита. Все пошли гурьбой через двор, держа в руках завернутые в красные платки рукописные книжицы. В тихом морозном воздухе разносились голоса:

– Сердитый наш мастер! Грозится учить нас, сыновей княжеских, как простых поповских сынков, – розгой и ремнем плетеным! Я ему не дамся! И я не позволю ему сечь меня! Пусть сечет холопов!

В глубине двора все остановились перед небольшой избой. Тускло светилось оконце, запорошенное снегом. Ребята вошли на крыльцо, стуча ногами, обивая снег. Но все как-то оробели, голоса стали глуше, говорить начали шепотом. Постучали в дверь. Отворила толстая женщина, выходившая с ведрами.

– Входите, гости долгожданные, голуби желанные! – сказала она певучим голосом. – Сам в избе сидит и новые гусиные перья чинит.

В сенях толкнули низкую скрипучую дверь. Вошли в небольшую комнату и остановились у входа. В красном углу висели три старые иконы, освещенные горящей лампадкой. Длинные скамьи тянулись вдоль стены. Посреди стоял длинный узкий стол в две доски. Слюдяное окно, низкое и широкое пропускало тусклый свет.

К стене была прибита белая полка, где лежали рукописные книги. Под нею висели две ременные плети и связка березовых розог. Сбоку при входе стояла лохань с водой; в ней плавал деревянный ковшик.

Учитель в меховой шапке и бараньем полушубке сидел на скамье в красном углу. Перед ним на столе лежала большая книга в кожаном переплете и много гусиных перьев. Как будто не обращая внимания на вошедших ребят, он поочередно брал перья и наискось срезал их острым ножиком...

Учитель медленно стал поворачивать строгое лицо с жеской прямой бородой и уставился на ребят. Опершись о стол кулаками, он также медленно, не спуская глаз, начал подниматься и вдруг гаркнул:

– Снять шапку, когда входишь к своему учителю!

В его руке мелькнула гибкая трость и быстро ударила по головам и плечам ребят. Все торопливо сдернули шапки и поклонились в пояс.

Учитель достал с полки деревянный подсвечник с сальной свечой , зажег ее и поставил в конце стола:

– Если все вы в приказаниях моих пребудете. То никогда от меня избиенны не будете. Теперь, наставив ко вниманию ухо, тихо слушайте. Начинается первый урок. Сидите смирно, не празднословьте, не смейтесь, глазами не поводите туда-сюда словно зачумленные.

Учитель положил перед собой гладко оструганную дощечку и углем написал на ней большую букву «А».

– Первым начинается вам сей зримый знак «аз». Потом на прочие пойдет вам мой указ. Как зовется сей знак? Скажите!

– Аз! – воскликнули мальчики. Вскоре некоторым мальчикам надоело повторять за учителем его наставления: «веди» «аз» – «ва», «глаголь» и «аз» – «га»! Никита закрыл глаза: дрем одолевала его. Сосед его ущипнул. Никита подскочил и вскрикнул. Трость учителя тот час хлопнула по головам Никиты и его соседа.

Кузьма Демьяныч закричал:

– Слышу я шум не полезный. А за сие будет ваш плач слезный! Кто данного урока не изучит, таковой свободного выхода из школы не получит. А кто упирается во зле – на школьном полежит козле.

– А где он! – спросил Никита.

– Все вы у меня полежите на козле. Одначе, чтобы вы все устрашились, я сперва холопского сына на козла положу.

Учитель отодвинул от стены небольшую скамейку. Свирепо поводя глазами, он схватил за плечо Микитку и толкнул к скамейке:

– Сядь вершиком, спустя ноги по обе стороны. Руки тоже опусти и теперь обхвати скамейку.

Микитка лег на скамью, обхватив ее руками и ногами. Кузьма Демьяныч снял со стены ременную плеть, засучил до локтей широкие рукав и с кряканьем стал стегать по спине Микитку. Тот, испуганный, не смея вскочить, при каждом ударе извивался, наконец закричал:

– Ой, маменька!

А учитель. Ударяя приговаривал:

– Внимайте отроки, как школьный козел блеет. Заблеял раз, заблеял два – просветлела голова. А коли молчит на козле, значит упорствует во зле. И хотя я вас знаю как боярских сынков, а вас я выдеру как щенков. Выдеру ей-ей как этого сидорова козленка, и будете вы тоже блеять и рыдать и маменьку призывать. Старые люди не зря учили: «за одного битого двух небитых дают и то не берут»...

Вдруг Утемиш, стуча кулаком по столу закричал:

– Зачам мальченку биешь? Не надо биешь!

Тогда Никита громко заплакал и. Захлебываясь от слез, тоже закричал:

– Не бей Микитку!

Учитель, удивленный, оставил стеганье; нахмурив брови посмотрел на Утемиша и Никиту и сказал:

– А вы чего раскричались: ты. Благоразумный отроче, и ты, слезоточивый младенц! Вы оба хотите мастера поучать? Будете сами сечены и розгой и бичом. Раны, мною нанесенные не мерзостны, а сладостны, кротости и мудрости вас научая. Вставай, блеющий козел и передохни.

Микитка слез со скамьи и уткнулся в угол около печки.

Кузьма Демьяныч провозгласил:

– Теперь свершите перед святыми образами молитву и идите обедать. Да остерегайтесь дома рассказывать, что вы здесь видели и слышали. Словесного сору из избы не выносите, иначе все на школьном козле полежите. После обеда, как старые люди учили, часок подремлите. А затем приходите сюда опять. Учиться будем до вечера...

Микитка продолжал ходить к мастеру, был там на побегушках, но на школьном «козле» учитель драл не только его, а поочередно всех мальчиков и применял для наказания и плеть и розги.