Стоя в углу, Кэтрин трясется в ознобе. И не только потому, что в комнате прохладно. Дрожь вызывают мысли, проносящиеся в ее сознании. Она ждет наказания уже не меньше четверти часа. Мужчина, который будет ее пороть, где-то в доме, но она знает, что лучше не шевелиться, даже если его нет в комнате.

Она думает о предстоящем суровом наказании, о том, как тяжко ей, сорокадвухлетней женщине вновь ощутить себя маленькой девочкой, но знает, что без этого ей не обойтись. Она руководит отделом в большой фирме, под ее началом более 200 человек. Подчиненные за глаза прозвали ее ледяной принцессой, но именно холодный и властный характер помог ей сделать карьеру. Впрочем, она и сама от него страдает. У нее очень мало друзей, и лишь наказание дает ей возможность хотя бы на время почувствовать себя слабой и сбросить груз ответственности. Вот почему раз в месяц она отправляется пешком к этому дому, сжимая в руке свою большую плоскую деревянную щетку для волос и сгорая от стыда при мысли, что соседи догадываются, что ее ждет. Можно было бы положить щетку в сумочку, но тогда эта сумочка будет постоянно напоминать ей о наказании. Сегодня, как и в другие дни, когда Кэтрин бывала здесь, она пришла вовремя: лучше сюда не опаздывать. Из-за двери отозвался знакомый голос. Этот мужчина на пару лет моложе нее. Он, как обычно, спросил, зачем она здесь, и как обычно она ответила: для наказания. Для какого наказания, спросил он. И снова, как и много раз прежде, слезы стыда выступили у нее на глазах, когда она произнесла обычный ответ: для порки по голой заднице. Лишь после этого дверь отворилась, и ее проводили внутрь.

И вот ей велено снять костюм: желтый жакет и короткую желтую юбку. Она знает, что приказы надо выполнять без промедления, ей и так предстоит достаточно крепкая порка и совсем не хочется получать дополнительные удары.

Кэт быстро скидывает жакет, затем юбку, складывает их и вешает на спинку дивана. Ее блузка сзади скрывает трусики, но голые бедра выставлены напоказ. И вот, она стоит в углу и трясется от страха в ожидании порки. Ей велено стоять прямо, руки за спиной. В руках она сжимает щетку. Как же это мучительно – ждать наказания! Долго ли будут ее пороть сегодня? Сильно ли? В любом случае, она снова будет кричать, извиваться от боли, умолять прекратить наказание, обещать исправиться... Да как же она сможет взглянуть в глаза этому мужчине после такого позора! Скорее бы все осталось позади! Но вот уже открывается дверь комнаты. Нет, только не это! Она так боится предстоящей порки! Сейчас все начнется! При этой панической мысли у нее вырывается рыдание. Мужчина стоит некоторое время молча, внимательно разглядывая ее и тем самым заставляя дрожать еще сильнее. Затем подзывает ее.

– Ступай и принеси тот стул, – он указывает на деревянный стул прямо у нее за спиной, стул, на котором он всегда сидит, когда шлепает ее.

Кэтрин оборачивается и смотрит в направлении его вытянутого пальца, хотя и так прекрасно знает, где этот стул. Она изо всех сил тянет время. Но наконец подходит к стулу и вытаскивает его на середину комнаты.

– Ты знаешь, что сейчас будет? – громко спрашивает он.

– Да, – тихо произносит она.

– Скажи мне!

– Меня отшлепают.

– Что? Не слышу.

– Меня отшлепают по голой заднице, – говорит она громче, вспомнив про последнюю часть этой фразы.

– А за что тебя отшлепают? – звучит строгий вопрос.

– За то что я плохо себя веду.

– Например? – нетерпеливо спрашивает он. Как она ненавидит эти вопросы!

– За то что я веду себя не так, как подобает леди, – нет, она никогда не сможет заставить себя сказать то, что он хочет.

– Юная леди, – он повышает голос, – я в последний раз тебя спрашиваю, ответь мне или напоследок ты отведаешь еще и розги.

На глазах у Кэтрин выступают слезы от его резкого тона. Нет, нет, только не розга! Она скажет все, что угодно!

– За то, что я веду себя, как последняя злыдня, – выдавливает она из себя.

– Ты думаешь, это привлекает к тебе людей?

– Нет.

– Думаешь, людям, приятно когда ты так себя ведешь?

– Нет.

– Думаешь, они этого заслуживают? – отчитывает он ее.

– Нет, – она кусает губы.

– Как ты считаешь, заслужила ты наказание за это?

– Да.

– Так попроси меня наказать тебя.

Ох, нелегко самой попросить о порке! Кэтрин молчит.

– СЕЙЧАС ЖЕ! – она вздрагивает от его окрика.

– Накажите меня, пожалуйста, – шепчет она.

– Даю тебе последний шанс, а потом ты попробуешь розги.

– Отшлепайте меня, пожалуйста, – она очень старается говорить громче.

– Так, пять ударов розгой, – мужчина непреклонен.

– Нет, пожалуйста, пожалуйста, отшлепайте меня по голой заднице щеткой, – выдыхает она.

– Крепко?

– Да...

– Так скажи это так, чтобы я услышал.

– Пожалуйста, всыпьте мне хорошенько щеткой по голой заднице за то что я такая злыдня.

– Так-то лучше, а теперь ложись поперек колен.

Он садится и ждет, пока она выполнит приказание. Кэтрин медленно перегибается через его колени, крепко сжимая в руке щетку, по щекам бегут слезы.

Он берется за пояс ее белых трусиков-бикини и медленно спускает их до колен, он знает, что к концу наказания они соскользнут по ее ногам на пол. Он оглядывает женщину, распростертую поперек его колен, ее длинные ноги вытянуты и сжаты так, чтобы как можно лучше скрыть то, что между ними. Носки туфель касаются пола, пятки приподняты. Он задирает ее блузку, чтобы обнажить зад. От холода комнаты на ягодицах выступают мурашки, но они оба знают, что скоро от них не останется и следа на пылающей попе. Он видит опущенную голову Кэтрин, ее черные волосы подметают пол, одна ее рука нервно стискивает и отпускает ковер, в другой крепко зажата щетка.

– Дай-ка мне щетку, – приказывает он.

Она заводит правую руку за спину и подает ему орудие наказания, он берет его, перехватывает ее кисть и прижимает к пояснице.

– Столько раз я тебя уже драл, а ты все никак не научишься вести себя как следует!

– Мне очень жаль, простите меня, – всхлипывает она.

– Тебе жаль только, что тебя отшлепают, но скоро ты пожалеешь об этом еще больше, уж поверь мне.

Затем, без дальнейших церемоний, он поднимает щетку и с силой опускает ее на голую попку Кэтрин. Раздается звонкий шлепок, дернувшись у него на коленях, женщина тщетно пытается освободить руку. ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! – снова и снова падает щетка. Сначала полушария поочередно получают шлепки, потом щетка начинает приземляться на одно и то же место по нескольку раз. Кэтрин выбрасывает ноги то вверх, то вниз, скрещивает их и вопит от боли.

– Пожалуйста, пожалуйста, я буду хорошей!

Он принимается нашлепывать нижнюю часть ягодиц, то место, на котором она сидит. Попа покрывается ярко-красными пятнами и начинает вспухать. Трусики постепенно соскальзывают по икрам к лодыжкам. Слезы струятся по щекам и капают на пол, из носа течет. Щетка вновь и вновь впечатывается в попку Кэтрин, некоторые удары достаются верхней части бедер, и это заставляет женщину брыкаться особенно сильно.

«Теперь... ШЛЕП! ты... ШЛЕП! сможешь... ШЛЕП! вести... ШЛЕП! себя... ШЛЕП! как... ШЛЕП! леди... ШЛЕП! а... ШЛЕП! не... ШЛЕП! как... ШЛЕП! злыдня? ШЛЕП!

– Да, да! Да!

Наконец, он останавливается, а Кэтрин лежит, рыдая, пока он не приказывает ей встать. Поднявшись, она тут же хватается обеими руками за попу. Одна туфля свалилась с ноги во время порки. Кэтрин приплясывает от боли и трет зад, пока мужчина не отсылает ее обратно в угол.

– Задери блузку, задница должна быть открыта.

Женщина торопливо выполняет приказ. Он оставляет ее одну, чтобы дать ей время прийти в себя, но дверь открыта, и он может наблюдать за своей жертвой. Кэтрин стоит лицом к стене, сгорбившись, дрожа и плача. Примерно через полчаса хозяин дома возвращается. К этому времени Кэтрин уже успокоилась и только изредка всхлипывает. На ее красной попке выделяются отдельные более яркие пятна. Мужчина подходит к стулу и кладет на сиденье вишневую трость. Затем берет женщину за ухо, как маленькую девочку, и выводит из угла. Слезы появляются снова, она знает, что наказание еще не закончено.

– Ну что, гордишься собой, взрослая женщина, а приходится обходиться с тобой, как с ребенком?

Она отрицательно качает головой.

– Не слышу!

– Нет, сэр.

Он подводит ее к стулу и велит перегнуться через спинку. Она вцепляется руками в сиденье, спинка стула впивается ей в живот. Он замечает туфлю, сброшенную во время порки, и приказывает надеть ее. И опять уходит, предоставив ей стоять наклонившись и любоваться тростью, предназначенной для ее и без того уже хорошо напоротой попы. Кэтрин чувствует себя совершенно беззащитной в этой позе, с выставленной вверх попкой и старательно сжатыми бедрами, и слезы капают прямо на ненавистную трость. «Сколько же ударов я сейчас получу?» – с ужасом думает она. Она хорошо помнит, как больно жалит попку эта трость, и как она, Кэтрин всегда визжит под этими ударами.

– Раздевайся, – Кэтрин вздрагивает при звуке голоса, она так глубоко ушла в свои мысли, что не слышала, как мужчина вернулся.

– Раздевайся! – повторяет он.

Кэтрин выпрямляется, медленно расстегивает блузку и дает ей соскользнуть на пол, потом, заведя руки за спину и расстегнув лифчик, освобождает грудь.

– Подними свои вещи и положи к юбке, да подбери по дороге трусы. Ты так дрыгала ногами, что они пролетели полкомнаты.

Женщина делает, что велено. Но даже когда она наклоняется, чтобы поднять упавшие во время порки трусики, ее бедра по-прежнему плотно сжаты. Она складывает все свои вещи вместе, возвращается к стулу и, не дожидаясь приказа, вновь наклоняется над ним.

– Ты получишь двадцать ударов тростью, и не меняй положения, а не то я начну сначала.

ЧМОК! – опускается трость. Крепко вцепившись в стул, Кэтрин изо всех сил старается удержаться в требуемой позе. ЧМОК! ЧМОК! – два удара поперек ягодиц, снизу вверх, так что обе половинки подпрыгивают. ЧМОК! ЧМОК! – трость продолжает впиваться, и Кэтрин воет под этими ударами. Она дергает ногами, ей нестерпимо хочется прикрыть попку руками, вскочить, увернуться от трости. ЧМОК! ЧМОК! ЧМОК! ЧМОК! – порка продолжается, пока не получены все двадцать ударов.

На сей раз мужчина не позволяет ей потереть больное место. Он снова берет ее за ухо и подводит к углу. Прихватив по пути ее трусики, он заставляет ее прижать их носом к стене, а руки держать за головой. Кэтрин по-прежнему громко рыдает от боли и унижения. Теперь ей хочется лишь одного: чтобы все было уже позади, и она смогла бы одеться, вернуться домой и намазать попку лосьоном, но ей еще полагается пять розог – и зачем она только не сказала ему то, что он хотел услышать! Наконец мужчина возвращается, чтобы завершить наказание. Он приказывает Кэтрин нагнуться и схватиться руками за лодыжки.

– Ты будешь громко считать удары.

Тонкий прут, только что срезанный с дерева, свистит в воздухе над беззащитной попкой женщины, но это еще только проба. – И не вздумай шевелиться!

ВЖИК!

– Раз! – взвизгивает она.

ВЖИК!

– Два!

ВЖИК!

– Три!

«Еще только два», – думает Кэтрин.

ВЖИК!

– Четыре!

Еще немного, и она не выдержит!

ВЖИК!

– Пять! – она вскакивает и, пританцовывая от боли, хватается за попку.

Он бросает розгу, подходит к женщине, притягивает ее к себе и поцелуями осушает слезы. Когда она успокаивается, он разрешает ей одеться.

На обратном пути Кэтрин думает, что никогда больше сюда не вернется, но знает, что этого не избежать.