Селектор зажужжал. Я поспешила от окна, куда пристально глядела, к столу — и нажала на кнопку.

— Да, Линда?

Голос Линды в селекторе звучал очень громко:

— Мисс Патриция Линдсей хочет увидеть вас, миссис Хэррад.

Ах, мисс Патриция...

— Пожалуйста, проведите ее ко мне, Линда.

Я тонко улыбнулась, раздумывая, что должно произойти. Ни Линда, ни ее сестра, Патриция, не знали причины, по которой я вызвала младшую Линдсей из класса. Это было хорошо.

Дверь открылась. Линда и Патриция Линдсей вошли в мой кабинет. Я все еще удивлялась, даже на этот раз, явному сходству двух сестер. Хотя Линда Линдсей была на десять лет старше ее сестры, в глазах кого-нибудь не знающего они могли выглядеть как близнецы. Я была благодарна судьбе за то, что Линда заняла место моего секретаря два года тому назад. Эта девушка — нет, молодая женщина — имела замечательные способности, особенно проявляющиеся тогда, когда держишь ее в ежовых рукавицах. Я вот уже два года никак не могу позволить ей потратить этот дар не для работы. Как только по школе проходит слух, что у Линды появился друг, как я заваливаю ее работой даже в вечернее время, чтобы она не могла уделить ему много внимания. Иногда я с гордостью думаю, что являюсь причиной того, что она до сих пор не замужем.

— Пожалуйста, сядьте, мисс Патриция. Линда, а вы закройте дверь и останьтесь с нами. Благодарю Вас.

Они так ни о чем и не подозревали. Очень хорошо.

— Мисс Патриция, я получила сообщение от миссис Крэст относительно вашего сочинения на последнем уроке в ее классе.

Это произвело реакцию. Причем вздрогнули обе? Черт возьми!

— Кажется, вы не подозреваете, что в нашу компьютерную эру существует общая практика — каждый учитель копирует сочинения своих учеников и заносит в общую базу. Если в недалеком будущем у него появляется подозрение, что ему сдали плагиат...

Обе опять вздрогнули.

— Плагиат, — продолжала я, — извлеченный из интернета или списанный из старой тетрадки... Учитель может всегда проверить персональные файлы в базе и сравнить подозрительное сочинение с предшествующими. Именно это подозрение возникло относительно вашего последнего сочинения.

Она виновна, как пить дать! Пусть не пытается отвергнуть. Ее лицо сообщает обо всем.

— Мэм?

— Давайте, говорите, мисс Патриция. Я уверена, что вы знаете полную истину, так что я слушаю.

Да, черт возьми. Конечно, сопливая школьница, мы не будем сейчас говорить о том, что ты перемигиваешься с сэром Эндрю, который нравится мне самой, но про сочинение ты все расскажешь. Я буду иметь твой голый зад торчащим вверх в неопределенном положении! Ты хорошенько повизжишь — прямо сейчас, прежде, чем ты оставишь эту комнату.

— Да, мэм.

Почти шепот. Игра, как в школьном театре. Отличная интонация!

— Хорошо, и как вы все это объясните?

— Mэм, у меня не было времени, чтобы переписать соответствующую бумагу... из-за поездки с классом в Лидс... и все такое.

Ах, да. Эта групповая поездка — черт знает что. Причина трех порок за безобразия, которые они натворили в чужом городе. У этого класса никогда не будет больше групповых поездок, если мое слово как директора хоть что-нибудь значит.

— То, что ваш класс был в поездке, не является извинением для списывания. Вы могли сдать недоброкачественную работу, или вообще ее не сдать, получить плохую оценку, но тогда последствия не были бы такими плохими, как теперь.

— Да, мэм.

«Да, мэм?» И это все, что она могла проговорить? Хорошо, ты будешь поразговорчивее, когда гибкая розга пройдется по твоему голому заду.

— Любопытная вещь! — продолжала я. — Кажется, это конкретное сочинение было написано в нашей школе около десяти лет тому назад другими шестнадцатилетними девушками. Вы с ними знакомы?

Линда задрожала. Я подозревала, подозревала... Это она дала своей сестре сочинение какой-то отличницы из своего класса, не иначе.

— Миссис Хэррад, это моя вина, мэм, — проговорила Линда.

Черт возьми, конечно, это ваша вина.

— Я сообщила Патриции, что она могла бы списать со старой тетрадки. Это не ее вина, мэм, а моя.

О-о-о, я вскипела. Глупая девушка! Если управляющий школой обнаружит это, ее выгонят, как миленькую. А у нее нет больше никакой профессии.

— Но вы же не заставляли ее копировать старое сочинение, Линда. Она сама это сделала. А могла бы и отказаться!

Я была удивлена, что Линда бросилась защищать младшую сестру. Меня это должно было восхитить, но не восхитило. Я собиралась сечь Патрицию, секс-бомбу выпускного класса, а не Линду, примерную секретаршу.

— Но, мэм... Я напугала ее, сказав, что если она не сдаст вовремя сочинение, то... Я пугала ее... Я полагаю, вам легче будет наказать меня. Только не выгоняйте ее и не увольняйте меня, пожалуйста!

Я встала со своего стула.

— Я сама лучше знаю, как дисциплинировать своих учениц.

— И персонал... — тихо сказала Линда.

Хорошо, пускай. Провинности моего персонала — тоже мое дело.

— Простите, мэм, — проговорила школьница. — Я сожалею, мэм.

Возможно. Но ты сожалеешь еще не так, как вскоре будешь.

— Нет места для плагиатора в этой школе! Было бы хорошо исключить молодую мисс Патрицию...

Ага! Взгляды ужаса появились на их так похожих лицах.

— Но если бы я сделала это, мне пришлось бы предать огласке ваше участи, Линда. А мне нравится с вами работать и хотелось бы, чтобы вы остались в вашей настоящей должности. Но мне также нужно, чтобы вы получили хороший, ценный урок.

Понимание озарило их лица. Они поняли, что я хотела сказать.

— Я применяю наказание прутом с того самого времени, как была назначена директором этой школы. Одна молодая дама получила у меня восемнадцать ударов прутом, помните? После этого ее учеба так наладилась, что недавно она поступила в университет.

Они обе словно подпрыгнули при этих словах. Хорошо.

— Я уверена, что девочка... или молодая женщина... наиболее полно сожалеет о своем нарушении, когда ей больно ходить и сидеть. Поскольку такой ценный урок пока обходил вас, мисс Патриция, я думаю, пора его получить... Линда, я решила, что это было бы удачным наказанием и для вас.

Я терялась в догадках, о чем они думали, уставившись в пол. Я позволила им остаться одним, а сама прошла в секретарскую налить себе чая. Когда я возвратилась, обе молчали и тихо всхлипывали.

Я улыбалась, глядя, в каком кусачем шерстяном платье стоит Линда. Похоже, она не будет признательна такой одежде после того, как ее голый зад попробует прута.

— Все, что случится здесь, останется между нами. Имя Патриции будет записано в книгу наказаний, но я не хочу, чтобы когда-нибудь кто-то узнал о вашем собственном наказании, Линда. Если люди удивятся, почему вы не садитесь на зад, скажите, что вас выдрал отец.

— Я понимаю, мэм...

По крайней мере она еще способна говорить без рыданий.

— Кроме этого, обе вы останетесь в моем офисе, пока не успокоитесь. Я сообщу, если кто-то позовет вас, что я послала Линду на задание в город.

— Да, мэм.

— Хорошо, — я постаралась вложить в свой голос деловитость и даже игривость. — Ну, кто ложится первой?

— Я, мэм, — быстро сказала Линда. Вероятно, она подумала, что я устану после того, как выпорю ее, и не сделаю так больно ее младшей сестре. Хорошо, они посмотрят!

Я смотрела, как снимается плотное шерстяное платье Линды. Смелая девушка не носила никакого бюстгальтера. Твердые груди. Я видела стыд на ее лице, когда груди прыгнули в то время, как она наклонялась к столу. Да, глядя на эти груди, хочется, чтобы у нее все-таки были семья и дети... А вот и трусики моей секретарши спустились к середине бедра. Ее попа была большой, но плотной. Наверное, у младшей — такая же. Черт возьми, я надеюсь, Патриция Линдсей не видела, как я покраснела от этих мыслей.

Мне нравится наблюдать, как девушки вздрагивают, когда я в первый раз касаюсь прутом их поп. Я еще не секу, а просто вожу концом прута, но они всегда извиваются в ожидание первого удара. А я никогда не даю им предупреждения. Линда знала то, потому что не раз видела, как я порю учениц.

Свист. Удар. Восхитительная смелость! Она даже не шелохнулась. Только мышцы ягодиц самопроизвольно напряглись, приподняв попу. Ну, это допустимо. Я подождала несколько секунд, чтобы понаблюдать, как первый рубец меняет свой цвет от белой полоски к красной.

Свист. Удар. Это уже чуть пониже. Она позволила себе визг, но ее руки остались на столе.

Свист. Удар. Линда подпрыгнула и закричала. Они всегда так делают.

У меня был фирменный метод сечения поп. Одна полоска по верху ягодиц, реже — в центре, потом одна в той части, где бедра встречаются с ягодицами. Все остальные полоски должны вспыхивать между ними. При таком методе, даже если бы девушка осталась на месте во время первых двух ударов, она всегда подпрыгивала от третьего.

Я подождала. Линда, тихо подвывая, вернулась на место после нескольких коротких рывков вправо-влево. Ее груди снова легли на полированную поверхность моего стола. Я почти ревновала, что у нее были такие твердые груди.

Свист. Удар. Кажется, я реализовала свою ревность. Прут ужалил секретаршу в той же точке, что и перед этим. Я наблюдала со скрытой радостью, как она затанцевала, не отрывая грудей от стола. Я опять прервалась. Я не имею привычки сечь вихляющихся девочек. Если забыть об этом, можно попасть прутом куда-нибудь не туда...

Свист. Удар! Хорошее жало между первыми и вторыми рубцами. На этот раз Линда ткнулась лицом в стол, а ее руки оторвались и устремились к попе. Она потрясающе заревела, но дверь заглушила этот звук для всей школы. Впрочем, если кто-то услышит, то подумает, что я секу Патрицию, то есть что кричит она. У них похожие голоса.

Свист. Удар!!! Твердый удар между вторым и третьим рубцами. Бедный зад Линды выглядел похожим на флаг. На колониальный.

Свист. Удар!!! Я почувствовала удовлетворение, видя, как Линда подбросила попу в воздух и снова захватила руками ягодицы. Она терла их, стараясь заглушить боль. Ее рот издавал вопли. Я посмотрела на Патрицию Линдсей и увидела, как бедная девушка дрожала при виде ее старшей сестры, проходящей такую болезненную науку. Хорошо, ее попа должна быть следующей целью. Но сначала надо допороть секретаршу.

У-у-у-у... Вжик! Она опять заревела и подпрыгнула. Семь ударов. Хватит.

— Вы знаете программу, — сказала я, отходя.

Конечно, Линда все знала. Она встала, подвывая, со стола, прошла к стене, абсолютно обнаженная, и встала там носом к настенному календарю, положив руки на голову. Она рыдала. Бедная Линдсей-младшая глядела на нее широкими глазами. Я присела на край своего стола и начала потягивать чай, наблюдая, как зад секретарши вспухает и становится красным. Да, в ближайшие дни она будет встречать моих посетителей стоя.

Я позволяю наказанным стоять в моем кабинете от четверти часа и более. За это время я как раз успею выпороть сестру. Берясь снова за прут, я еще раз взглянула на переминающуюся с ноги на ногу Линду. У нее был сексуальный зад, который несомненно получил бы сейчас солидную порцию скабрезных комментариев от мужчины — если бы он был на моем месте.

— Хорошо, мисс Линдсей, — сказала я младшей сестре, — думаю, теперь настало ваше время. Ложитесь на то же место.

Поскольку юная Патриция носила уставное платье школы, у меня не было проблемы с ее платьем — юбка легко задиралась и прикалывалась у воротника, а трусики спускались. Когда я спустила их, то заметила, что хотя младшей сестре нет еще и шестнадцати, она уже имеет прекрасную фигуру. Не хуже, чем у старшей сестры.

Я подумала, что Патриция не будет столь сдержанной и позвала Линду:

— Повернитесь назад, снимите руки с головы. Подержите свою сестру на том крае стола.

Это усиливало унизительность наказания. Сестры смотрели друг на друга. На глазах у обоих были слезы.

Свист. Удар! Патриция не выдержала и сразу же завопила.

Свист. Удар! Я могла видеть борьбу Линды с Патрицией — одна дергала руками, вторая сжимала ее запястья. Я видела боль на лице Линды, которая держала любимую сестру на месте ее наказания.

Свист. Удар! Линдсей-младшая подпрыгнула и забила ногами, отчаянно вопя на весь кабинет. Это был не просто рев — в нем различались слова. Она умоляла больше не сечь и просила милосердия, но я только ждала.

— Линда! — сказала я. — Подтяните сестру снова в позицию.

Свист. Удар! Я секла Патрицию точно по тем же самым местам, что и Линду. Эта полоска легла в той же точке, что и предпоследний удар по попе старшей сестры.

Свист. Удар! Снова страшный визг.

Если кто-то в холле слышал нас все это время, наверное, они могли бы подумать, что какая-то бедная девушка получила шестнадцать ударов прутом.

Свист. Удар!! Попа патриции начала походить на попу ее сестры. У меня все еще были два удара в запасе, чтобы довершить идентичность.

Свист. Удар!! Я не думаю, что девочка могла бы взвыть сильнее, чем она сделала в этот момент. Крепко удерживая сестру, Линда зарыдала сама.

Свист. Вжик!! Линда отпустила руки сестры, как только последний удар приземлился на попу школьницы. Патриция Линдсей подпрыгнула вверх и немедленно схватилась руками за попу.

— Вставайте, — приказала я, стараясь перекричать рев. — Марш к стене, присоединяйтесь к своей старшей сестре.

Пока они тянулись к настенному календарю, я вышла в приемную и включила красный свет, который означал, что мне нельзя мешать. На телефоне секретарши я нажала нужные кнопки, переадресовав все вызовы на себя. Когда я вернулась в кабинет, обе сестры уже стояли лицом к стене с руками на головах. Я снова подивилась их сходству. Они снова выглядели похожими на девочек-близнецов. Особенно из-за то, что обе их попы были разукрашены совершенно одинаково. Какое зрелище!

Я откинулась в кресле и пила чай, надеясь, что это будет для них обоих хорошим уроком. А если нет, то тогда можно было бы просто повторять порку так часто, как необходимо...