– Просто не знаю, что делать, мама, – сетовала Вера за чашкой кофе в доме матери. – Это уже третий звонок из школы Лори за последний месяц. На сей раз ее учитель английского, он сказал, что она не делает уроки. Твержу-твержу ей о том, как важно учиться. А она и не слушает.

Если Вера надеялась на сочувствие, то она обратилась не по адресу. Гейл была сторонницей старых методов воспитания, и быстро дала дочери понять это.

– Прекрати вести себя с дочерями, как подружка, Вера! – посоветовала она. – Даже Том, который уж пять лет, как помер, считал, что ты позволила им отбиться от рук. Пора наконец показать, что ты им мать. Спустись с небес на землю! Ты можешь разговаривать со своими девчонками хоть до посинения, а надо всего лишь наказать их, как в старые времена. Забыла, как воспитывали тебя и Дженис?

Краснея, Вера покачала головой. Нет, конечно, она не забыла, как их растила эта очаровательная вдова.

– Ты шутишь, мама. Ты считаешь, что мне нужно отшлепать Лори? Господи, да ведь ей четырнадцать лет!

– Именно это я и имею в виду, – ответила Гейл. – Спусти с нее штаны и нагрей задницу щеткой для волос. Это всегда шло вам с сестрой на пользу. Стоило вас отшлепать, и вы на несколько недель становились сущими ангелами. И не говори мне, что Лори уже не в том возрасте. Помнится, одну девицу отшлепали, когда она заявилась домой в четыре утра, а ведь ей было двадцать.

Вера покраснела еще сильнее.

– Пожалуйста, не напоминай мне об этом.

– Возможно, тебе как раз и нужно, чтобы напомнили, – продолжала Гейл. – Пока твои дочери живут у тебя в доме и ты оплачиваешь их счета, ты вправе приказывать им. Это относится и к Барбаре с Кэти. Я очень люблю внучек, но порой у меня просто руки чешутся надрать им задницы. Барбара в свои семнадцать ведет себя так, будто ей все тридцать, а Кэти пользуется намного большей свободой, чем следует давать шестнадцатилетнему подростку. Разве ты не жаловалась, что их школьные оценки ползут вниз? Прекрасно, хорошая порка приведет в чувство обеих.

Вера чувствовала, что мать во многом права. Ей вспомнился похожий разговор тремя неделями раньше. Это было в церкви, она беседовала с Ирэн Браун и похвалила ее дочерей, таких милых и вежливых. Одной девушке было шестнадцать, другой восемнадцать.

– Ой, да они всегда такие после того, как я нарумяню им задницы, – небрежно ответила Ирэн. – Обе вчера вернулись домой позже, чем полагается.

Вера отказалась от второй чашки кофе.

– Мама, у тебя еще цела та старая щетка для волос, которой ты нас когда-то воспитывала?

Через две минуты щетка была у нее в руках.

Выходя из школы, Лори понятия не имела, что была главной темой утреннего разговора в доме бабушки. Она, впрочем, знала, что учитель звонил к ней домой.

– Что скажет твоя мама? – спросила ее подружка Джинни, когда они вместе шагали к дому.

– Ну, она, как обычно, прочитает мне мораль о том, что если я буду хорошо учиться, то смогу поступить в колледж, – беззаботно ответила четырнадцатилетняя девочка. – А я пообещаю с нынешнего дня делать уроки. А завтра никто об этом и не вспомнит.

Джинни завистливо вздохнула.

– Знаешь, Джи, мне иногда хочется, чтобы моя мама была больше похожа на твою. А то позвонит кто-то из учителей – и ничего, одни разговоры. Ну, может, она запрет меня на месяц дома – если очень повезет.

Девочки расстались примерно за квартал от дома Лори, и Джинни обещала позвонить этим вечером. Лори пошла дальше. Ее поглощали мысли о предстоящих выходных. Была только среда, но она с нетерпением ждала, когда наступит суббота, и она сможет отправиться мыть машины – эти мероприятия организовывала церковь. Там будут все ее друзья, и там всегда больше шуток и смеха, чем настоящей работы. А потом жена Ревренда Паулсона непременно угостит их чудесным мороженым.

Барбара и Кэти возвращались из школы только через полчаса, так что Лори оказалась дома первой. «Привет, ма», – небрежно поздоровалась она, заходя с парадного входа и кладя книги на стол в холле.

Вера с суровым лицом сидела на тахте в гостиной, дожидаясь возвращения младшей дочери. Увидев Лори, она встала.

– Лора, нам надо поговорить. Пойдем со мной.

Лори была потрясена этим официальным тоном. К ее удивлению, они направились к лестнице.

– Что случилось, мам? Куда мы идем?

– В мою спальню, – резко ответила Вера. – Там узнаешь, зачем.

Лори по-прежнему не понимала, что происходит.

– Мама, если это из-за того, что звонил учитель..., – начала она.

Вера была уже на середине лестницы. Обернувшись, она оборвала Лори на полуслове.

– Поднимайся сюда! Живо!

– Дурдом, и чего мы не можем поговорить внизу? – проворчала Лори себе под нос, шаркая вверх по ступенькам.

За встревоженным подростком угрожающе закрылась дверь большой спальни.

– Да в чем дело-то, мама? – Лори не заметила нового предмета на туалетном столике матери.

Вера скрестила руки на груди:

– Почему ты не делаешь уроки?

– Ой, ма..., – от волнения Лори переминалась с ноги на ногу. – Вчера вечером я просто забыла о них, вот и все. Подумаешь, большое дело. У меня по английскому в среднем выходит «А».

Легкомыслие дочери ничуть не смягчило гнев Веры.

– Меня не волнует твой средний балл! Черт возьми, если тебе что-то задали на дом, это надо выполнять! Третий раз за месяц! Я не потерплю этого, юная леди! Ясно?!

– Да, мама, – покорно ответила Лори. Никогда еще ее так не отчитывали.

Вера направилась к туалетному столику.

– Хорошо, – сказала она. – Но я хочу убедиться, что ты действительно поняла.

У четырнадцатилетней девочки упало сердце, когда она увидела, как мать берет со столика овальную деревянную щетку для волос. Бисеринки пота выступили на лбу. Лори была достаточно наслышана о том, как бабушка воспитывала Веру, так что почти не сомневалась в том, что ее ждет.

– Мама, что ты собираешься делать? – умоляюще спросила она, хотя прекрасно понимала намерение матери.

Присев на край кровати, Вера показала щетку перепуганной девчонке.

– То, что мне следовало бы сделать намного раньше. А теперь марш сюда!

– Нет, мамочка, пожалуйста... – заскулила Лори, приближаясь к кровати. Обе руки она прижала сзади к своим брюкам-слаксам.

– Я не хочу, чтобы меня шлепали... пожалуйста!

Вера схватила Лори и подтащила к себе.

– Раньше надо было думать об этом.

Ее пальцы расстегивали молнию и пуговицы на брючках трясущегося подростка. Вера с удовлетворением наблюдала, какое действие возымели эти приготовления – такого она никогда не смогла бы добиться своими поучениями.

– Не-е-е-е-е-ет... – простонала Лори, чувствуя, как брюки и трусики сползают с ее круглых ягодиц и бедер.

– Мамочка, пожалуйста... только не по голой попе!

Жалкие мольбы остались без ответа. Вера спустила ей штаны до самого пола и быстро уложила девочку поперек колен.

– Ты давно в этом нуждаешься, – сказала она, занося руку со щеткой.

Белые, еще сохранившие следы детской пухлости полушария Лори напряглись. ШЛЕП! ШЛЕП! Обе половинки обжег огонь. Глаза девочки расширились и наполнились слезами. ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП!

– Пожалуйста, мамочка! Хватит! Больно!

ШЛЕП! ШЛЕП! До конца было еще далеко. Хотя она никогда раньше никого не шлепала, Вера знала, как это делается. В конце концов, ей достаточно часто перепадало самой. Попка Лори сделалась ярко-розовой, затем покраснела и, наконец, побагровела. Ее ноги, опутанные у щиколоток спущенными штанами, колотили по полу, по щекам катились слезы. ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! Вера принялась нашлепывать нижнюю часть ягодиц, на границе с бедрами, то место, на котором Лори сидела.

– Прости меня, мамочка! – рыдала и каялась девочка. – Я буду делать уроки! Честное слово!

Вера закончила наказание дюжиной обжигающих ударов по горящему заду и помогла Лори подняться на ноги.

– Надеюсь, ты что-то усвоила, – строго сказала она, помахивая щеткой. – Если же нет, я нагрею тебе задницу снова.

– Я поняла, мамочка... – крепко выпоротая девчонка всхлипывала и терла свою темно-красную, покрывшуюся небольшими синяками попку, ее трусы и брюки по-прежнему были спущены до пола.

– Надеюсь. Теперь натяни штаны и ступай в свою комнату. И не выходи оттуда до ужина. В эти выходные останешься дома.

Лори потянулась вниз и поправила свой туалет, скривившись от боли, когда одежда коснулась пострадавшего места. Не застегивая брюк, девочка выскочила из комнаты, обеими руками потирая попку…

Барбара и Кэти вернулись домой минут через тридцать после того, как их сестренку отослали в ее комнату. Прислушайся они повнимательнее, до них донеслись бы приглушенные рыдания из-за закрытой двери. Но они не прислушивались и увидели Лори лишь за ужином.

Старшие девочки уже сидели за столом, когда Вера наконец позвала ее. Она ничего не сказала дочерям об уроке, полученном Лори в спальне. Подавленная девочка вошла в кухню. Ее длинные каштановые волосы были аккуратно расчесаны, лицо умыто, и лишь глаза оставались слегка припухшими. Барбара и Кэти прервали разговор, увидев, что она кладет на стул подушку, которую держала подмышкой. Они переглянулись и расхохотались.

– В чем дело, Лори? – воскликнула Барбара. – Задницу надрали?

Лори тут же снова расплакалась.

– Довольно, вы, обе! – предостерегающе сказала Вера.

Младшая дочка плакала, стоя возле стола. Барбара и Кэти опустили головы, пытаясь удержаться от смеха.

– Имейте в виду, что ваша сестра действительно получила сегодня порку. И если вы не остережетесь, в этом доме станет двумя больными задницами больше.

– Мама! Да ты шутишь! – вскричала совершенно потрясенная Барбара.

Кэти сразу же поддержала ее. Тем временем Лори, воспользовавшись передышкой, бережно опустила все еще горящую попку на мягкую подушку.

– Я и не думала шутить, – спокойно, но очень властно ответила Вера. – С нынешнего дня все будет иначе, и Лори уже испытала это на себе. И вам придется подчиниться, вот так.

Она взглянула на Барбару:

– Это значит, что я больше не потерплю твоих острот, юная леди. Ты, кажется, считаешь себя уже взрослой? Ничего, теперь я положу этому конец.

Высокая, стройная Барбара отвернулась. Ее уши пылали. «Да как она смеет так говорить со мной! – думала она. – Будто с малым ребенком!»

А Вера уже повернулась к Кэти. Средняя девочка, самая хорошенькая и лучше всех сложенная, тоже смотрела в сторону.

– Кончились времена, когда ты делала, что хотела, Кэтрин, – сказала мать. – Тебе придется гораздо больше времени тратить на учебу, чем на друзей. И если в твоем табеле не будет только «А» и «Б», как прежде, получишь то же, что и Лори. Это вас всех касается. Ваши уроки должны быть сделаны вовремя, и если я что-то вам прикажу, вы будете слушаться. Все понятно?

Девочки нехотя кивнули. Ужин продолжался в полной тишине, если не считать тихого шороха, когда Лори ерзала на своей подушке. Барбара и Кэти чувствовали себя слишком униженными, чтобы сказать хоть слово. Подумать только – со студентками колледжа говорят в таком тоне!

– Что это на нее нашло? – спросила Кэти, когда они с Барбарой остались одни. – Она что, рехнулась?

Чтобы закончить этот семестр с приличными оценками ей пришлось бы проделать уйму работы.

Барбара, которая считала себя намного взрослее Кэти, пожала плечами.

– Не знаю, но если мама считает, что может меня отшлепать, то она глубоко ошибается.

Барбара казалась намного увереннее, чем чувствовала себя на самом деле.

Несколько дней после порки Лори приходилось очень несладко. Ее попка еще болела на следующий день, и сидеть в школе на жестких стульях было по меньшей мере неудобно. Девочка была уверена, что все знают, что ее отшлепали, хотя, конечно, это был лишь плод ее воображения. Впрочем, ей пришлось-таки выдержать разговор с Джинни – с глазу на глаз. Та рассказала, что звонила к подруге домой в среду вечером, и Вера заявила, что Лори не может подойти к телефону, потому что она наказана, но не стала уточнять, как именно. Лори призналась подружке, что ее отругали, но этим, мол, все и ограничилось. Несчастная девочка благодарила судьбу, что в четверг и в пятницу у них не было занятий гимнастикой. Иначе в душевой кто-нибудь непременно заметил бы следы наказания на ее попке.

Два последних дня этой учебной недели были уже достаточно скверными, но во время субботнего мытья машин Лори пришлось еще хуже. Сначала-то все шло хорошо. В клиентах недостатка не было, и ребята заработали много денег. Лори шумела и веселилась вместе со всеми. На ее попке еще оставалось несколько едва заметных синячков, но они давали о себе знать только, когда она слишком быстро садилась. И все же одно лишь воспоминание о происшедшем заставляло ее краснеть. В остальном все шло, как обычно. Пока не настал черед мороженого.

Лори была наказана, и идти туда ей не разрешили. Вера велела ей сразу после окончания работы отправляться домой. Девочка прощалась с Джинни и Рейчел, когда появилась Барбара.

– Не забывай, что сказала мама, – поддразнила Лори семнадцатилетняя сестра. – Ты ведь не хочешь, чтобы тебя снова отшлепали?

И Барбара удалилась, оставив залившуюся краской Лори объясняться с подругами.

– Тебя что, и впрямь, отшлепали? – спросила Рейчел. – Я думала, только малышей так наказывают.

Она предусмотрительно умолчала о том, что ей и ее старшей сестре частенько достается от матери пинг-понговой ракеткой.

– Да, мама отшлепала меня, – призналась Лори, смутившись почти так же, как в тот день, когда Вера спустила с нее штаны.

Джинни пришла ей на выручку.

– Пошли, Рейчел. Все уже готовы идти в город.

Лори помахала рукой подружкам и направилась к дому. Никогда еще она так не злилась на Барбару. У нее возникла даже мысль нажаловаться Вере, но потом девочка передумала. Она не ябеда, в отличие от некоторых своих знакомых.

– Она получит свое, и скоро, – тихо проговорила Лори.